Стихотворения в пяти томах

1.

Ты, веригами окованный,
Бледный странник, посмотри, –
Видишь замок заколдованный
В тихом пламени зари?
  Позабудь земные тернии,
  Жизнь светла и широка,
  Над тобой огни вечерние
  Расцветили облака.
Свод небесный, весь в сиянии
Ярким пурпуром залит.
Слышишь роз благоухание?..
Я – волшебница Лилит.
  Ты войди в сады тенистые,
  Кущи тайные мои,
  Где журчат потоки чистые,
  Плодотворные струи;
Где горят цветы зажженные
Догорающим лучом,
Реют сны завороженные,
Веют огненным мечом;
  Где блаженное видение
  Усыпит и обольстит
  Крепким сном… без пробуждения…
  Я – волшебница Лилит!

2.

  Я прохожу в убранстве темных кос,
  В шелку моих чарующих волос,
  Подвесками червонными звеня,
  Блестит венец на рожках у меня.
Прекрасна я, как лилия долин,
Как сельский крин – наряд богини прост,
Но, веером раскинув пышный хвост,
От жадных глаз прикрыл меня павлин,
И я, спустив мой пояс золотой,
Томлю и жгу чуть видной наготой.
  От сладких чар не уклоняй свой взгляд,
  Но берегись волос моих коснуться,
  Не то в тебе нежданно встрепенутся
  Такие сны, каких не заменят
Ни жизнь, ни смерть, ни рай, ни ад,
Ни мрак пучин, ни море света,
Ни сад блаженный Магомета, –
Ничто, ничто не утолит
Раба волшебницы Лилит!

3.

  Убаюкан райским пением
  В роще пальм уснул Адам.
  С торжествующим молением
  Я воззвала к властным снам:
«Сны, таинственные мстители
И вершители судеб,
Бросьте скорбные обители
Киньте сумрачный Эреб.
  На брегу Эвфрата сонного
  В роще пальм уснул Адам.
  Плод от древа запрещенного
  Я прижму к его устам.
Взвейтесь, знойные видения,
Вкруг кудрявого чела;
Он вкусит до пробуждения
Плод познания и зла».

4.

Тихо жертвенник горит
Пред волшебницей Лилит.
Слышен вздох то здесь, то там,
Каплет кровь по ступеням.
Все туманней, все бледней
Сонмы плачущих теней.
Ярче пламя, ближе ад,
Громче возгласы звучат.
Темнота пурпурных брызг,
Вакханалий дикий визг.
Яд, что в сумраке разлит –
Мир волшебницы Лилит.

5.

Смотрю я в даль из замка моего;
Мои рабы, рожденные в печали,
Несчастные, чьих праотцев изгнали
Из райских врат, не дав им ничего,
Работают над тощими снопами.
А я смотрю из замка моего,
Сзываю их несказанными снами
И знаю я, что – позже иль теперь –
Они войдут в отворенную дверь.
Они поют. Мне веянье зефира
Доносит гимн о смерти и любви.
И любо мне, властительницей мира,
Обозревать владения свои.
Здесь все – мое: леса, равнины, реки,
Все, что живет, и зиждет, и творит, –
Весь мир земной. И правят им вовеки
Любовь и смерть – могила и Лилит!

Демоны виолончели

Виолончель

Играл слепец. Душой владели чары.
Вздымалась грудь – и опускалась вновь.
Смычок, как нож, вонзал свои удары,
И песнь лилась, как льет из раны кровь.
И чудился под стон виолончели
Хор демонов, мятущихся во зле.
Мои мечты к бессмертию летели,
Он звал меня к беззвездной, вечной мгле.
Он звал меня к безумию забвенья,
Где гаснет слез святая благодать.
Гудел смычок. Змея смыкала звенья.
О, дай мне жить! О, дай еще страдать!

«Ты изменил мне, мой светлый гений…»

Ты изменил мне, мой светлый гений,
В полете ярком в живой эфир.
Моих восторгов, моих стремлений
Унес с собою блаженный мир.
Нет больше звуков, нет больше песен,
Померкло солнце над тьмой земной:
По острым скалам – угрюм и тесен –
Змеится путь мой – передо мной.
Хочу я грезить о счастье новом,
Хочу я вспомнить о дне былом, –
Но кто-то скорбный, в венце терновом
Мне веет в душу могильным сном.

Невеста Ваала

Играла музыка во сне.
Вставали сумрачные дали.
Играла музыка во сне,
На брачный пир в чужой стране
Невесту бледную убрали.
На радость смертным и богам
Пред ней поют и пляшут жрицы.
Ее ведут в подземный храм.
Она идет по ступеням
На муки огненной ложницы.
Горят костры. Готов супруг.
Раскалены его колени.
Забил тимпан. Завился круг.
Зардел колосс. От медных рук
Легли уродливые тени.
Завился круг. Забил тимпан.
Растет безумство беснованья.
В тисках железных стиснут стан.
Какая боль прожженных ран!
Какие вопли и стенанья!
Она кричит: «Горю! Горю!..»
Родная, близкая! Мне снится,
Что я – она. Горю!.. горю!
О, скоро ль узрим мы зарю?
О, скоро ль станем мы молиться?

На дне океана

То ветер ли всю ночь гудел в трубе,
Сверчок ли пел, но, плача и стеня,
Бессильной грустью, грустью о тебе,
Все чья-то песнь баюкала меня.
И снилось мне, что я лежу одна,
Забытая, на дне подводных стран.
Вокруг во тьме недвижна глубина,
А надо мной бушует океан.
Мне тяжело. Холодная вода.
Легла на грудь, как вечная печать.
И снилось мне, что там я – навсегда.
Что мне тебя, как солнца, не видать.

«Моя печаль всегда со мной…»

Моя печаль всегда со мной.
И если б птицей я была,
И если б вольных два крыла
Меня умчали в край иной:
В страну снегов – где тишь и мгла,
К долинам роз – в полдневный зной, –
  Она всегда со мной.
Моя печаль со мной всегда
И в те часы, когда, рабой,
Склоняюсь я перед судьбой,
И в те, когда, чиста, горда
Мне светит в выси голубой
Моя бессмертная звезда –
  Она со мной всегда.

«О, мы, – несчастные…»

О, мы, – несчастные,
Мы, – осужденные,
Добру причастные,
Злом побежденные,
В мечтах – великие,
В деяньях – ложные,
В порывах – дикие,
В слезах – ничтожные!
Судьбой избранные,
Чуждаясь счастия,
Мы бродим, – странные, –
Среди ненастия;
В звезду влюбленные,
Звездой хранимые,
Неутоленные,
Неутолимые.
О, мы, – несчастные,
Мы, – осужденные,
Добру причастные,
Во зле рожденные.
Плода познания
В грехе вкусившие,
Во тьме изгнания
Свой рай забывшие!

Сказка о принце Измаиле, царевне Светлане и Джемали прекрасной

1.

Это было в тридевятом царстве.
Далеко, не в нашем государстве.
Царь-вдовец задумал вновь жениться,
В жены взял он злую лиходейку,
Дал ей власть над царством и собою,
И своею дочерью Светланой.
Как ведется в жизни и доселе,
И как в старых сказках говорится, –
Не взлюбила мачеха-царица
Красоту, дочь царскую, Светлану;
Не взлюбила, потому что всюду
Над венцом девическим царевны
Звездочка со звоном чудным плыла
И горела ярче звезд небесных.

2.

Как-то раз красавица Светлана
У окна, задумавшись, сидела,
Золотую косу разметала,
Скатный жемчуг белыми руками
В ожерелье царское низала.
В небе солнце красное садилось,
Все лучи по счету собирало,
Собирало, как колосья в поле
И в снопы червонные вязало.
Луч последний солнцу не давался,
Как стрела, скользнул к окну царевны,
Заиграл на яхонтах и лалах
И погас на бармах драгоценных.
Улыбнулась тихая Светлана,
Подняла задумчивые очи,
Смотрит – видит: из-за синя моря
За лучом к ней вольный сокол мчится.
Быстро-быстро по златому следу
Он впорхнул в царевнино окошко
И промолвил говором понятным:
«Не пугайся, милая Светлана!
Я не птица, я не сокол вольный,
Я царевич славный и могучий,
Я царю над Югом и Востоком,
И зовуся принцем Измаилом».

3.

Был сынок у мачехи-царицы
Как верблюд, рожден с двумя горбами.
День и ночь – с безделья иль со скуки –
Он ходил вкруг терема Светланы.
Раз поутру к матери родимой
Сын-горбун стучится спозаранку:
«Выйди, выйди, матушка-царица,
Встань с постели, свет мой, потрудися!
Не с пустым пришел к тебе я делом,
С доброй вестью о царевой дочке,
О твоей заботе неустанной,
О моей сестрице богоданной».
Вышла мать и двери отворила:
«Что тебе, мое родное чадо?
Отчего ты, неслух, колобродишь!
Ни заря, ни свет меня тревожишь?»
«Ты слыхала ль, матушка-царица,
Чтобы птицы в терема влетали,
Человечьим голосом шептали?
Ты слыхала ль, матушка, чтоб птицы
Пояса шелковые теряли,
Чтобы перстни птицы оставляли
С дорогим каменьем самоцветным?»
Взбеленилась грозная царица:
«Не люблю, когда шныряют птицы –
И суются всюду, где не надо,
И несутся там, где их не просят.
Ты возьми-ка лук свой золоченый,
Приготовь серебряные стрелы,
И чтоб я об этой мерзкой птице
От сегодня больше не слыхала».

4.

Тихий сумрак в тереме высоком,
Только светит звездочка Светланы,
Кроткими лучами озаряет
Два прекрасных и блаженных лика.
«Поздно, поздно, – слышен чей-то шепот,
Скоро из-за леса солнце встанет,
Темной ночи в тереме не станет».
«Милый друг, – в ответ ему лепечет
Как ручей, царевнин голос нежный. –
Там, за далью синей, за морями,
Не забудь покинутой Светланы,
За тобой любовь моя повсюду
Полетит голубкой белогрудой,
От напастей, от напрасной смерти
Оградит широкими крылами».
Обернулся птицей королевич,
Порх в окно – взлетел – не тут-то было.
Загудела тетива, заныла,
Заалели перья теплой кровью…
Застонал от боли ясный сокол
И воскликнул громко, улетая:
«Ты меня, Светлана, обманула,
Звонкую стрелу в меня вонзила,
Не осушишь ты очей отныне,
Не найдешь ты милого вовеки!»

5.

Далеко, за синими морями,
Красовался город басурманский, –
С башнями, висящими садами,
С каменными белыми стенами.
По стенам свивались плющ и розы
С цепкими листами винограда,
А на плоских кровлях в час вечерний
Забавлялись женщины и дети
Жители ходили в острых шапках,
Красили и бороды, и ногти,
Торговали золотой парчою,
Бирюзой и ценными коврами.
В городе том правил Суфи Третий.
Он носил цветной халат и туфли,
Много жен держал в своем гареме,
Но любил лишь дочь свою, Джемали.
От жары иль от другой причины
Стал слабеть он разумом и волей;
Что велит Джемали, – то и скажет,
Что захочет дочка, то и будет.
А княжна, прекрасная Джемали,
Целый день лежит в опочивальне
На широком бархатном диване,
На зеленых с золотом подушках
И плетет прекрасная Джемали
Вязи роз и листья винограда.
Слушает предания и сказки,
Да игру невольниц чернокожих.
Вечером, закутавшись чадрою,
И надев на голенькие ножки
Жемчугами вышитые туфли,
Медленно идет она на кровлю.
Там ковры разостланы цветные,
И готова арфа золотая;
Там, с лица откинув покрывало,
Смотрит в небо гордая Джемали.
В небе черном ясный месяц ходит,
Хороводы звездные заводит,
Серебром струится свет на море
И печалью на душу ложится.
И – бледна от лунного сиянья,
Широко раскрыв большие очи,
О любви поет княжна Джемали,
О любви поет, любви не зная,
Под гуденье арфы золотой.

6.

Раз весной, когда цвели гранаты,
Слух пошел по городу трезвонить,
Что невесту ищет королевич,
Измаил, прекрасный принц восточный.
Он – престола древнего наследник
И владеет царствами большими,
Он собой хорош, высок и статен,
Но печалью вечной затуманен.
Ходит слух, что лишь на той принцессе,
На княжне иль на простой рабыне
Королевич думает жениться,
Кто на миг печаль его разгонит
И засветит лик его улыбкой.
Услыхавши клич тот, всполошились
Госпожи и черные рабыни.
Кто за пляску, кто за песнь берется,
Чтоб игру придумать посмешнее,
Чтобы принцу песнь пришлась по нраву.
Слух дошел, и до княжны прекрасной,
Прогневилась гордая Джемали.
«Если принцу нужны скоморохи,
То княжна женой ему не будет.
Пусть возьмет себе мою шутиху,
Та его навеки распотешит.
Как ни ступит, как ни повернется,
Так его, унылого, утешит».
Услыхав тогда про эти речи,
Улыбнулся хмурый королевич,
Приказал собраться пышной свите
И навьючить золотом верблюдов.
На слонов велел сложить он жемчуг,
Дорогие ткани и запястья
И везти дары княжне спесивой,
Что звалась прекрасною Джемали.
И пустились в дальнюю дорогу
Караваны принца Измаила,
Сзади всех поехал королевич
На своем арабском иноходце.

7.