Стихотворения в пяти томах

Есть райские видения
И гаснущая даль.
Земные наслаждения,
Небесная печаль.
Есть благовест обителей
И правды торжество.
Есть слезы небожителей
Отвергших Божество.
Есть холод безучастия
И волн кипучий бег.
Но только призрак счастия
Недостижим вовек.

«Не ропщи на гнет твоей судьбы…»

Не ропщи на гнет твоей судьбы, –
В этом мире счастливы рабы.
Кто с душой свободною рожден –
Будет к пытке гордых присужден.
Если есть огонь в душе твоей,
Что похитил с неба Прометей,
Глубоко сокрой его в груди,
Красоты бессмертия не жди.
Вечной жаждой истины томим,
Вечным злом за истину гоним,
Ты падешь в неравенстве борьбы. –
В этом мире счастливы рабы.

На смерть Грандье

Он был герой. Он был один из тех –
Отмеченных, для вечности рожденных,
Чья жизнь, в исканье призрачных утех,
Стремясь к добру, впадала в мрак и грех
Ошибок тяжких, смертью искупленных.
Он к цели шел – бесстрашен и упрям.
Когда ж костер – избранников награда –
Вздымил над ним свой скорбный фимиам,
Послышалось из сумрачного ада:
«О, Боже мой, прости моим врагам!»
И мы страдать умеем до конца.
И мы пройдем чрез пытки и мученья
С невозмутимой ясностью лица,
Когда для нас тернового венца
Откроется бессмертное значенье;
Добро и зло – равно доступны нам;
И в нас есть Бог, есть истина благая,
Святой любви несокрушимый храм…
Но кто из нас воскликнет, погибая:
– О, Боже мой, прости моим врагам!

Мученик наших дней

Подняв беспомощный свой хлыст,
Он в клетку стал. Закрылась дверца.
Звучит хлыста привычный свист,
Не слышно трепетного сердца.
В игре его поранил лев;
Он страждет, но стонать не смеет.
И ждет, смертельно побледнев,
Что, вот, раздастся лютый рев
И зверь от крови опьянеет.
Зажав рукой глубокий шрам,
Украдкой ищет он затвора.
Умри! Твой страх не нужен нам.
Внемли молчанью приговора!
Он бросил хлыст… задвижку жмет..
Рука бессильна… грудь не дышит…
Почуял зверь, взыграл и вот –
Присев, хвостом по бедрам бьет…
О! Кто здесь видит? Кто здесь слышит?…

«Мой Ангел-Утешитель…»

Мой Ангел-Утешитель,
Явись мне в тишине.
Небесную обитель
Открой мне в тихом сне.
За жар моих молений
Под тяжестью креста –
Отверзи райских сеней
Заветные врата.
Склонись к слезам и стонам
Тоски пережитой; –
Одень меня виссоном,
Дай венчик золотой.
От лилий непорочных,
Что дышат в небесах,
На сумрак дум полночных
Стряхни червонный прах.
Чтоб верить постоянно
Средь ужаса земли
Ликующим «Осанна!»
Мой слух возвесели.
Страдать хочу я, зная, –
Зачтен ли трудный путь,
Ведет ли скорбь земная
К блаженству где-нибудь?

«В долине лилии цветут безгрешной красотой…»

В долине лилии цветут безгрешной красотой
Блестит червонною пыльцой их пестик золотой.
Чуть гнется стройный стебелек под тяжестью пчелы,
Благоухают лепестки, прекрасны и светлы.
В долине лилии цветут… Идет на брата брат.
Щитами бьются о щиты, – и копья их стучат.
В добычу воронам степным достанутся тела,
В крови окрепнут семена отчаянья и зла.
В долине лилии цветут… Клубится черный дым
На небе зарево горит зловещее над ним.
Огонь селения сожжет, – и будет царство сна.
Свой храм в молчанье мертвых нив воздвигнет тишина.
В долине лилии цветут. Какая благодать!
Не видно зарева вдали и стонов не слыхать.
Вокруг низринутых колонн завился виноград
И новым праотцам открыт Эдема вечный сад.

Серебряный сон

Мне снился розовый туман,
Разлившийся над далью снежной.
К вершинам белым горных стран
Пред нами путь лежал безбрежный
Мы шли вдвоем – среди пустыни снежной.
Цвели в моем чудесном сне
Цветы и пальмы снеговые,
Как те – что светятся впервые
На замерзающем окне.
Они цвели в моем чудесном сне.
Над нами бледные растенья,
Как призраки полдневных стран.
Свивали блещущие звенья
Из льда иссеченных лиан.
И мы – застывшие виденья –
Вступили в мир сверканья, пенья,
Вошли в серебряный туман.
Лучи, алея в снежной пыли,
Венки из роз для нас плели.
Могучий свет вставал вдали
Мы шли, мы плыли, мы скользили,
Едва касаясь до земли.
Мы шли, мы плыли, мы летели.
За нами, музыкой свирели,
Как в тишине хрустальных зал,
Наш каждый шаг звучал и трепетал.
И звуки те росли и пели,
Чтоб вечно жить – и длиться, и расти.
И звуки те росли и пели
О всеблаженстве дальней цели
Всесовершенного пути.

«Вы ликуете шумной толпой…»

Вы ликуете шумной толпой,
Он – всегда и повсюду один.
Вы идете обычной тропой,
Он – к снегам недоступных вершин.
Вы глубоких скорбей далеки;
Он не создан для мелких невзгод.
Вы – течение мутной реки;
Он – источник нетронутых вод.
Вы боитесь неравной борьбы;
Цель его – «иль на нем – или с ним!»
Вы – минутного чувства рабы;
Он – властитель над сердцем своим.

«Взор твой безмолвен – и всюду мгла…»

Взор твой безмолвен – и всюду мгла;
Солнце закрыла ночь безотрадная,
Сердце, как небо, грусть обвила.
Но жду так кротко, верю так жадно я.
Ты улыбнешься – и ярким днем
Жизнь озарится во мраке ненастия,
Радугой вспыхнет в сердце моем,
Смехом блаженства, трепетом счастия!

«Рассеялся знойный угар…»

Рассеялся знойный угар
Не борется сердце мятежно.
Свободна от тягостных чар,
Люблю я глубоко и нежно.
  Глубоко и нежно.
Пучину огня переплыв,
Изведав и вихри, и грозы,
Ты слышишь ли кроткий призыв? –
В нем дышат надежды и слезы.
  Надежды и слезы!
Блаженство? – Мгновенно оно,
И нет заблужденью возврата.
Но вечного чувства звено
Да будет велико и свято,
  Велико и свято.

«Есть для тебя в душе моей…»

Есть для тебя в душе моей
Сокрытых воплей и скорбей,
И гнева тайного – так много,
Что, если б каменным дождем
Упал он на пути твоем –
Сквозь вихрь прошла б твоя дорога
Огня и стужи ледяной.
Ее хватило б до порога
Владений вечности немой.
Есть для тебя в душе моей
Неумирающих огней,
Признаний девственных – так много,
Что – если бы в златую нить
Тех слов созвучья перевить –
Она достигла бы до Бога,
И ангелы сошли бы к нам,
Неся из райского чертога
Свой свет, свой гимн, свой фимиам!

«Я люблю тебя ярче закатного неба огней…»

Я люблю тебя ярче закатного неба огней,
Чище хлопьев тумана и слов сокровенных нежней,
Ослепительней стрел, прорезающих тучи во мгле;
Я люблю тебя больше – чем можно любить на земле.
Как росинка, что светлый в себе отражает эфир,
Я объемлю все небо – любви беспредельной, как мир,
Той любви, что жемчужиной скрытой сияет на дне;
Я люблю тебя глубже, чем любят в предутреннем сне.
Солнцем жизни моей мне любовь засветила твоя.
Ты – мой день. Ты – мой сон. Ты – забвенье от мук бытия.
Ты – кого я люблю и кому повинуюсь, любя.
Ты – любовью возвысивший сердце мое до себя!

«Не для скорбных и блаженных…»

Не для скорбных и блаженных
Звуки песен вдохновенных
  В мире рождены
Наши радости не вечны,
Наши скорби скоротечны,
  Это только – сны.
Сжаты нивы, блекнут травы,
Осыпаются дубравы,
  Цветом золотым.
Все цветущее так бренно,
Все, что бренно, то – мгновенно
  И пройдет как дым.
Пусть от боли сердце рвется,
Песнь орлицею взовьется
  К вольным небесам.
Не кумирню жизни пленной,
Но в свободе неизменной
  Ей воздвигнем храм.
Дальше, в высь от клетки тесной
Взвейся, песнь, стезей небесной
  В твой родной приют.
Где созвездья в стройном хоре,
В стройном хоре, на просторе,
  Вечный гимн поют!

«Не убивайте голубей!..»

Не убивайте голубей!
Их оперенье – белоснежно,
Их воркование так нежно
Звучит во мгле земных скорбей,
Где все – иль тускло, иль мятежно.
Не убивайте голубей!
Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы
И хватит места для гробов,
Мы не единым хлебом живы, –
Не обрывайте васильков!
Не отрекайтесь красоты!
Она бессмертна без курений,
К чему ей слава песнопений,
И ваши гимны, и цветы,
Но без нее бессилен гений.
Не отрекайтесь красоты!

Песни без слов

«Я спала и томилась во сне…»

Я спала и томилась во сне,
Но душе усыпления нет,
И летала она в вышине,
Между алых и синих планет.
И, пока я томилась во сне,
Все порхала она по звездам,
На застывшей и мертвой луне
Отыскала серебряный храм.
В этом храме горят имена,
Занесенные вечным лучом.
Чье-то имя искала она
И молилась, – не помню о чем.
Но, как будто, пригрезилось мне,
Что нашла я блаженный ответ
Там – высоко, вверху, в вышине,
Между алых и синих планет.

«Грезит миром чудес…»

Грезит миром чудес,
В хрусталях и в огне,
Очарованный лес
На замерзшем окне.
Утра зимний пожар
В нем нежданно зажег
Полный девственных чар
Драгоценный чертог. –
И над жизнью нанес
Серебристый покров
Замерзающих грез,
Застывающих снов.

«Море и небо, небо и море…»

Море и небо, небо и море
Обняли душу лазурной тоской.
Сколько свободы в водном просторе,
Сколько простора в свободе морской!
Дальше темницы, дальше оковы,
Скучные цепи неволи земной.
Вечно-прекрасны, чудны и новы,
Вольные волны плывут предо мной.
С тихой отрадой в радостном взоре
Молча смотрю я в лиловую даль.
Море и небо! Небо и море!
Счастье далеко. Но счастья не жаль.

«Под окном моим цветы…»

Под окном моим цветы
Ждут прохладной темноты,
Чтоб раскрыться – и впивать
Росной влаги благодать.
Надо мною все нежней
Пурпур гаснущих огней.
Месяц, бледен и ревнив,
Выжнет цвет небесных нив.
Тихих слез моих росу
Я цветам моим снесу.
Грусть вечернюю отдам
Догоревшим небесам.

«Шмели в черемухе гудят о том, – что зноен день…»

Шмели в черемухе гудят о том, – что зноен день,
И льет миндальный аромат нагретая сирень.
И ждет грозы жужжащий рой, прохлады ждут цветы.
Темно в саду перед грозой, темны мои мечты.
В полях горячий зной разлит, но в чаще тишина.
Там хорошо, там полдень спит и дышит жаром сна.
Шмели в черемухе гудят – «Мы сон его храним.
Придет гроза, – воскреснет сад – и сны замрут, как дым.
Полдневных чар пройдет угар, и будет грусть по ним.
На страже полдня мы гудим. Мы сон его храним».

После грозы

Затихли громы. Прошла гроза.
На каждой травке горит слеза.
В дождинке каждой играет луч,
Прорвавший полог свинцовых туч.
Как вечер ясен! Как чист эфир!
Потопом света залит весь мир.
Свежей дыханье берез и роз,
Вольней порханье вечерних грез.
Вздымают горы к огням зари
Свои престолы и алтари,
Следят теченье ночных светил
И внемлют пенью небесных сил.

Голоса

Голоса зовущих

1.

Когда была морскою я волной,
Поющею над бездной водяной,
Я слышала у рифа, между скал,
Как чей-то голос в бурю простонал:
  «Я здесь лежу. Песок мне давит грудь.
  Холодный ил мешает мне взглянуть
  На милый край, где хижина моя,
  Где ждет меня любимая семья».
Так кто-то звал, отчаяньем томим.
Что я могла? – Лишь плакать вместе с ним,
И пела я: забудь печаль твою!
Молчи. Усни. Я песнь тебе спою.

2.