Зерг по имени Маша

— Оу, — удивилась Седьмая. — Давно ты знаешь?

— Догадывалась давно. А вчера мне прямым текстом об этом сообщили.

— Кто сказал?

— Не важно. Что знают двое, то знает и свинья. Кто ещё участвует?

— Вторая.

— И всё?

— И всё. Знаешь, хорошо, что сейчас здесь нет Саши. Теперь мы можем поговорить один на один. Помнишь, ты спрашивала меня, думаю ли я о том, чтобы сбежать?

— Угу.

— Я не могу этого сделать, пока не отомщу Азре.

— За что?

— За сестёр, — Седьмая снова достала из себя яйца матерей стай. — Знаешь, как их назовут после того, как они вылупятся?

— Наверно, Девятой и Десятой.

— Нет. Мы с тобой станем Пятой и Шестой, а они — Седьмой и Восьмой. Азра использует нас, чтобы улучшать себя. Я помню свою сестру, когда была Восьмой. Никто об этом не говорит, но мы понимаем, это так естественно для зергов, убей сильного врага и стань сильнее. Азра не боится конкуренции, она вообще ничего не боится, она просто хочет стать королевой улья. А я хочу её остановить.

— К чёрту стаю, к чёрту сестёр, к чёрту всё. Давай просто уйдём. Псионный удар не убьёт ни тебя, ни меня.

— Нет. Я не могу бросить Четвёртую, Вторую, Третью. Даже если сейчас мы сбежим, прихватив с собой яйца, это ничего не изменит. Азра соберёт новый караван и всё завертится сначала, я должна это остановить. Но без тебя у меня ничего не получится.

— И давно ты стала фаталисткой? А если я откажусь?

— Я отпущу тебя.

— А ты?

— А я что-нибудь придумаю, но сестёр я не оставлю.

— Ну и дура. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Мелочь. Во время того, как состоится церемония вылупления сестёр, ты должна снести яйцо.

— И как это поможет?

— Мне удалось сохранить это в тайне, но когда ты откладываешь яйца, ты создаёшь псионные возмущения, от которых невозможно защититься. Я подхвачу эти возмущения, усилю их и запущу в сеть контроля Азры. Ненадолго это лишит её контроля над собой и всей стаей. Этого времени хватит, чтобы устранить её.

— Хорошо. Я помогу тебе. А теперь извини, но мне нужно вернуть подругу.

— Подожди. Отсеки мне руку, — Седьмая протянула свою изменённую руку.

— Нафига?

— В улье я встречалась с Абатуром. Старик совсем из ума выжил, он сказал, что ты опасная аномалия и тебя нужно поскорее уничтожить. Видимо, тот, кто рассказал тебе о заговоре, не рассказал о том, что тебе подписали смертный приговор.

— Не — е–ет, — сказала Маша, а через считанные секунды сообразила. — Вот Урум скотина, он и не собирался мне платить. Просто забросил удочку, выгорит не — выгорит. Вот ведь гад летучий! Стоп. Почему ты говоришь об этом сейчас, когда я согласилась тебе помочь?

— Потому, что ты согласилась помочь. Иначе ты мне не сестра и я бы тебя убила.

— Ты лгала! Знаешь. Беру свои слова назад. Ты та ещё стерва, — Маша выпустила коготь из руки, взмахнула им и рассекла псевдоруку пополам.

Держащийся за культю червь разжал свои челюсти и также рухнул на землю к своей хвостовой части. Седьмая даже не поморщилась, но смотреть, как из обрубка её руки вытекает кровь, было жутковато.

— Всё, поспеши догнать свою подругу, а то ещё уйдёт или влипнет в приключение.

— Никуда она не влипнет. Я как только заметила, что её нет, сразу ограничила её передвижение. Теперь она торчит тут в пяти километрах к северу и сдвинуться с места не может. А для верности её Дружок охраняет, добрался уже наверное.

«Однако Седьмая не так проста, как кажется. Вроде бы она не до конца честна. Но при этом логична и последовательна в своих действиях.» — Рассуждала Маша, приближаясь к месту нахождения Саши.

Это только кажется, что пять километров для зерга — это не много, и в общем-то зерги в среднем передвигаются значительно быстрее, чем люди на своих двух. Вот только в пещерах Чара пять километров — это значительное расстояние, тут как в "Сталкере" или в "Баре «100 рентген»" в день акции, когда закажи одну рюмку, вторая будет бесплатной. То есть по прямой не ходят, тоннели весьма извилистые, бродить по ним можно всю жизнь. Так что торговые маршруты образуются там, где дорога более-менее прямая, хоть и в обход. Короче получится. Да, можно было, конечно, приказать Саше двигаться навстречу, но это же разумное существо, и управлять ей, словно марионеткой или игровым юнитом, как-то не очень этично. Двигалась Маша не одна, с ней пошли её офицеры из гиблингов, которые, кажется, вообще по одному не ходили и повсюду таскались за своей «старшей». Насколько поняла Маша, они воспринимают её не так, как другие матери стаи или даже заразители. У первых была строгая иерархия с иллюзией демократии, у в вторых — братство, где только один чуть выше прочих. А у гиблингов было что-то вроде фаталистического служения господину, суть всего этого сводилась к следующему: «Вот наш господин, и мы должны за него умереть» и большая жирная точка. При этом особого почтения своей госпоже выказывать они не спешили, старшая и старшая, это максимум, что они демонстрировали. Правда, своими офицерами Маша дорожила, они слишком ценные, чтобы ими раскидываться, да и после прокачки им сложно умереть.

— Дезертирство есть высшее бесчестье, которым может запятнать себя воин самурай. Согласно кодексу бусидо, ты должна совершить ритуальное самоубийство.

Мухи жужжат над белёсыми кишками -
Самурай мёртв,
Долг чести оплачен.

Маша это не услышала ушами, слишком далеко было. Видимо, когда Маша отдала приказ Дружку выдвигаться на защиту Саши, Япошка катался на Дружке верхом. Он вообще почему-то из всех «скакунов» предпочитал Дружка. Поэтому когда тот отделился от общей группы и поспешил выполнять задание, Япошка отправился вместе с ним.

— Ну как Вы не понимаете, уважаемый гиблинг, я не дезертировала, без меня ей будет лучше. Я слабая и беспомощная, от меня не будет никакой пользы. Я обуза.

— Ты слабая и беспомощная?!! Посмотри на меня, я вообще гиблинг без взрывной жидкости, и то я не опускаю клешни и верно служу своей госпоже мозгом. Самурай без меча так же опасен, как самурай с мечом, только без меча!

— Но Вы, это … — Саша не смогла подобрать аргумента против. Япошка действительно был куда более беспомощен любой из самых дефектных матерей стай, он даже сражаться не мог. — … Вы такой умный.

— Твои льстивые речи не пробьют броню моего духа, так как они ранили душу моей госпожи. Только самоотверженным служением ты должна искупить свою трусость и нерешительность!

«Молодец, клоп пафосный. Да ты, блин, психолог, я-то думала, мне придётся её утешать и сопли вытирать. А ты ещё уже тут до кондиции довёл». — порадовалась успехам слуги Маша.

— Ну, или ритуальная смерть, головой об стенку! Я покажу как. У меня большой опыт!

«Конечно, делает он это весьма специфически, и ему самому бы не помешало походить на приём к психиатру. Однако, этот балаган пора кончать».

Как бы не было забавно подслушивать разговоры этого самурая членистоногого и подлизы, сыплющей комплиментами, словно прорвавшийся мешок, но надо уже заявить о себе. К тому моменту, как Маша добралась до них, Япошка уже преступил к практическим занятиям, так что они умудрились даже не заметить её.

— … значит, выбираешь поверхность стены потвёрже, а лучше вообще с каким-нибудь острым углом, разгоняешься и …

— Ты чему её учишь, клоп пафосный с суицидальными наклонностями?! Она же совсем ещё мелкая, ей только месяц стукнул.

— Учу благородной смерти во славу своего господина. И причём тут возраст? Я вообще осознал себя только три недели назад.

— С каких пор расшибиться головою о стену стало благородной смертью? Нет, мой милый самурай, три недели назад ты не осознал себя, а осознанно стал желать умереть. И вообще, брысь отсюда, я сегодня злая.

— Ваша воля. — сказал Япошка, скрутился калачиком и откатился на пять метров к Дружку.

Маша дождалась, когда лишние уши укатятся, и уделила всё своё внимание Саше.

— Ну а ты? Вот куда ты собралась? Чем бы дальше занималась? Всё также бродяжничала?

— Простите, — сказала, наверное, своё любимое слово Саша. — Я думала, без меня всем будет лучше.

— Ты в чьей свите? — спросила Маша и тут же ответила. — Пока в моей — я за тебя думать буду. Ясно?!

— Ой, — от последнего слова, которое Маша произнесла громче остальных, Саша даже присела. — Да, мне всё ясно.

— Ничего тебе не ясно. Если бы хотела уйти, сначала надо было это обсудить со мной. Ушла как англичанка, не прощаясь.

— Я не хотела создавать неудобств.

— А в результате создала их ещё больше. Кто тебе об этом напел? Седьмая ведь, да?

— Ну — у–у…

— Ой молчи, по глазам всё вижу. И почему в одиночку? Я же тебе подарила четырёх зерглингов и одного гиблинга. Почему они там, а ты здесь?

— Ну я … извините.

Маша смерила Сашу глазами, раздумывая — добивать, пощадить её или ещё покапать на мозги. Так-то маленьких обижать нельзя, а психотип Саша соответствовал девчонке лет четырнадцати, но Маша как-то уже вошла во вкус старшей сестры, распекающей младшую.

«Приятно ощущать себя главной! — подумала Маша — На Земле с младшим братом так пошиковать нельзя было. Ты ему слово — он тебе два, начнёшь спорить — а в результате окажешься ещё и виноватой. Не, сестрёнка, я тебя обижать никому не дам, сама буду.»

Однако проблемы это не снимало, Сашу надо было куда-то девать. И она знала только одно место, где могла бы быть спокойна за жизнь подруги, это община заразителей. Если она наплюёт на всех и всё, то будет там через три дня.

«А почему бы и нет?» — спросила она сама себя и вышла на связь с Седьмой. — «Алё, алё, Седьмая, ты меня слышишь?»

«К несчастью, даже чаще, чем мне хотелось бы.» — язвительно ответила Седьмая.

Про себя Маша отметила, что с Седьмой в последнее время не всё ладно. Она в буквальном смысле стервенеет на глазах. Раньше она была немного другой, более мягкой и терпеливой, а сейчас всё чаще вставляет шпильки в разговор. И вообще ведёт себя так, будто месячные начались.

«Я отлучусь на недельку.»

«***»

«Это ты от меня услышала?»

«Куда тебя несёт?! Ты понимаешь, что сейчас, мягко говоря, не время! Азра будет недовольна. Не говоря уже о том, что ты ставишь по удар наше дело.»

«А под нашим делом ты подразумеваешь переворот с убийством?»

«Заткнись, дура! Даже думать об этом в слух не смей!»

«Думать в слух? Сестра, ты иногда такими речевыми оборотами пользуешься, что я только диву даюсь.»

«Нас могут подслушать.»

«Ты перестраховываешься. А если по делу, то я знаю куда приставить Сашу, но мне нужно время.»

«Мне нужно, что бы в момент вылупления новых сестёр ты была в гнезде.»

«Матери стаи в прудах рождения созревают около недели. Чтобы добраться до места, мне нужно три дня. Чтобы вернуться в гнездо — два дня. Через пять дней встретимся. Я забираю своих зерглингов и гиблингов, а ещё пятьсот норм веспена.»

«Мне это не нравится, но принудить тебя силой к повиновению будет ошибкой.»

«То, что ты это понимаешь, и делает нас союзниками.»

«Азре не понравится, что ты забрала с собой веспен.»

«Откуда ей знать, сколько веспена у нас с собой было? Будет не две тысячи норм, а полторы.»

«Куда ты отправляешься?»

«На восток. Есть на рубежах наших владений одно безопасное место.»