На том стоим

— Регулус написал мне письмо, — прошептала Нарцисса. Её слёзы лишь усиливали раздражение в нём. — Просил о встрече. Я пришла…

Волдеморт внимательно слушал её, медленно качая головой, но мысленно снова возвращался в пещеру, плыл в лодке по чёрному озеру, заглядывал в чашу с зельем, слышал свой крик, полный ярости и неверия. Он обезумел от злобы. Где бы ни был в тот момент Блэк, он почувствовал это, узнал, что его хозяин гневался. Хоть какая-то боль дошла до него. Только на это был способен Том в тот момент.

Через час он оказался в Литтл-Хэнглтоне, врывался в развалюху на окраине магловской деревни. Там нашлась вторая записка, лежащая неподалёку от дыры в земле и потрескавшихся плит. Кольцо пропало. В этот раз похититель не оставил подлог. Только короткое послание на скомканном листке: «Я пришёл за крестражем».

Чары были каким-то образом взломаны, вор нашёл способ обойти их. Заклинание беспамятства не сработало, как полагалось…

— Он попросил, и я пообещала, — ползая по полу, бормотала Блэк. Ещё одна Блэк. Внезапно Том представил эту девку мёртвой, распластанной возле его ног, но она казалась до того жалкой и раздавленной, что в её смерти не было смысла. Бесполезна, как и Люциус отныне. К Малфоям больше нет доверия. Всё нужно делать самому.

«…намереваюсь уничтожить его…»

Возможно, ещё не всё потеряно. Блэку понадобится время, чтобы разбить крестражи. Будь они уничтожены, он, Тёмный Лорд, почувствовал бы это. Конечно, иначе и быть не могло…

Нотт не солгал в этом, значит, и в остальном.

Оставалась диадема и чаша.

В Хогвартс не попасть. Защиту Дамблдора так просто не миновать. Придётся воспользоваться кем-нибудь из учеников, например, папашей того же Нотта, наложив на него крепкое Империо.

Чаша — иное.

Беллатриса тоже Блэк. Всё, что связано с этой семьёй, теперь казалось Реддлу ненадёжным.

«Если и она не уберегла доверенный ей крестраж, я убью её, их всех», — решил Том.

— Как вы держали связь? — тихо спросил он, приставив к дрожащему подбородку Нарциссы волшебную палочку.

— Через домового эльфа. Больше никто не знает, что Регулус жив. Только я и его домовик.

— Вызови эльфа сюда!

Слёзы с новой силой брызнули из глаз Блэк.

— Я н-не могу приказывать ему, поверьте мне, не… могу…

Реддл сузил глаза до красных щёлок. Нет. Девка Малфоя не стала бы сейчас лгать.

— Протяни мне свою руку, Люциус, — прошипел Волдеморт.

Малфой встал, отёр пот со лба. Неуверенными шагами он подошёл к Тёмному Лорду и задрал рукав мантии выше локтя, бросив затравленный взгляд на Нарциссу.

— Трусишь, — с презрением прошипел Том и, обхватив чужое предплечье, прижал свой длинный указательный палец к метке на руке. Вопль Люциуса зазвенел в ушах. Реддл выпустил Малфоя. Тот рухнул на колени, отполз назад и сжал плечи своей невесты.

«Да, довериться ему было ошибкой. Нельзя полагаться на человека, имеющего привязанности».

«Я смотрю в лицо смерти с надеждой…»

— Не будет у тебя никакой надежды, — прошептал Том, прокручивая в уме слова из записки Блэка. — У смерти моё лицо. Последний враг истребится…

Через минуту-другую в мэноре появилась Беллатриса. Она вышла из камина, сделала пару шагов вперёд и остановилась, окинув взглядом помещение. Том заметил испуг в её глазах, когда она увидела в противоположном конце зала свою сестру.

— Белла, — прошипел он с жестокой улыбкой, и Лестрейндж немедленно поклонилась.

— М-мой Лорд, вы звали меня.

— Несколько месяцев назад я доверил тебе свою вещь.

— Да, д-да, — сразу же отозвалась Беллатриса. — Я поместила её в сейф, — она облизала пересохшие губы. — Такая честь! Такая честь! Я всё сделала, как вы просили. Она в нашем хранилище в Гринготтсе.

— Ты уверена в этом?

Беллатриса растерялась.

— Принеси мне её немедленно! — воскликнул Волдеморт.

Лестрейндж кинулась обратно к камину. Она всегда была умна, этого у неё не отнять. Том проследил за фигурой Беллы, скрывшейся в языках пламени.

«Что, если чаши уже нет на свете? Если диадемы — нет?»

«…когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного…»

— Тогда мир никогда не узнает Гарри Поттера, — произнёс Волдеморт.

* * *

Она стояла на знакомом с ранних лет крыльце и нетерпеливо пристукивала палочкой по двери.

Видит Мерлин, она не хотела быть никчёмной в глазах своего Лорда. Она отличалась от Люциуса. Она не подвела своего господина. Но от чего ей так страшно?

Беллатриса знала ответ. Холодный пот прошиб её, когда она вышла из камина в большой зал Малфой-мэнора и увидела свою сестру, валяющуюся на блестящем полу. Волосы на её голове растрепались. Сестрёнка никогда не позволяла себе выглядеть неряшливо, неаккуратно, нелепо.

Люциус выглядел ещё хуже. На его бледном, как бумага, лице зиял страшный шрам — рубец, протянувшийся от левой брови до правой скулы. Кровь стекала по шее Малфоя, впитывалась в одежду, капала на паркет.

Беллатриса нутром почувствовала неладное ещё в тот момент, когда метка на руке болезненно пошевелилась.

Ей не было жаль Малфоя. Она не понимала, почему Повелитель поощрял его таким вниманием. Она завидовала и злилась, слыша шепотки в ближнем кругу Пожирателей. Все твердили одно: «Господин доверяет Люциусу безгранично, больше, чем всем остальным».

«Но есть ещё я! Я! — бушевала Беллатриса. — У Повелителя нет более верного помощника в его великом деле. Ах, если бы только мне посчастливилось родиться мужчиной, а не женщиной, никто не посмел бы распоряжаться моей судьбой, никто не выдал бы меня за Рудольфуса и не оспаривал бы моё первенство среди людей моего Лорда в его войне… Ближе всех… ближе Малфоя…»

И вот Люциус предстал перед ней, униженный, раздавленный, сломленный. Он упал с казавшейся незыблемой вершины, но вместо того, чтобы испытать радость и торжество по этому поводу, Беллатриса ощутила ужас.

Она сказала себе, что виной тому Нарцисса, её ладони, перепачканные чужой кровью и дрожащие губы обиженной девчонки. Маленькая глупенькая сестрёнка.

Жуткое грызущее чувство возмущения поднялось в груди Беллы свирепым голодным чудовищем. Но оно быстро присмирело, уловив в глазах своего истинного хозяина лютую злобу.

Тёмный Лорд приказал Беллатрисе вернуть ему чашу, его сокровище, которое он доверил ей на хранение. Не будь Белла так напугана, а Волдеморт так разгневан, она бы рискнула спросить его:

— Почему вы забираете её назад, Повелитель? Чем я провинилась?

Она действовала так, словно находилась в липком густом тумане и после плохо помнила, как стремительно направлялась по Косому переулку к высокому белоснежному зданию, возвышающемуся над магазинами, распекала тупых гоблинов за их нерасторопность. Уродливые алчные твари. Белла потеряла много времени из-за их возни с драконом. Она могла бы проклясть его, но гоблины твердили:

— Только звякалки, мадам. Только звякалки...

Вскоре она уже протягивала Волдеморту чашу, завёрнутую в лоскут дорогой парчи, и сердце у неё стучало быстро-быстро.

Они были одни, и Беллатриса, снедаемая любопытством за сестру, снова подавила в себе желание задать вопрос своему Господину. Она дала себе слово больше не думать об этом.

Тёмный Лорд долго и внимательно рассматривал чашу и остался доволен результатом. Беллатриса разрыдалась, то ли от счастья, то ли от облегчения, когда Волдеморт похвалил её.

— Только ты, Белла, — произнёс он странным глубоким голосом.

Она не поняла, что это значит, но смогла уловить подобие улыбки на его прекрасном лице.

— Я всегда с вами, Повелитель, — прошептала Лестрейндж, протянув пальцы к рукаву его мантии, расшитой серебряной нитью. Белла не посмела дотронуться до ткани без позволения, только плавно провела по воздуху ладонью, очерчивая контуры руки любимого человека.

Тёмный Лорд посмотрел на Беллатрису и приподнял её подбородок, заглядывая в блестящие глаза. Её тело затрепетало, а в груди разлилась сладкая истома. Она ждала его слов.

— Я ваша, ваша, ваша… — одними губами шептала Беллатриса.

— Скажи мне, Белла, ты способна убить своего кузена? — спросил Повелитель.

У неё перехватило дыхание, а во рту стало сухо, как в пустыне.

— С-Сириуса? — проговорила она, схватившись за горло.

— О нет, моя дорогая, — сказал Волдеморт, заправив прядь волос ей за ухо. — У твоей семьи большая радость, Белла. Как? Ты ещё не знаешь? Твой младший кузен Регулус жив.

— Мой Лорд, я ничего не слышала об этом, — недоумённо прошептала Беллатриса.

— Объявление о его смерти оказалось немного поспешным, но мы это исправим. Его предательство не должно остаться безнаказанным...

Наконец, послышалась череда щелчков и звяканье дверной цепочки. Эти звуки вырвали Лестрейндж из цепких лап воспоминаний последнего часа.

— Белла? — с удивлением произнесла Вальбурга. — Я тебя не ожидала, милая.

— По правде сказать, я и не собиралась приходить, — ответила Беллатриса, передёрнув плечами. Хорошо, что голос не подвёл её, хотя и прозвучал гораздо слабее, чем обычно. Страх ещё заставлял тело трепетать. В ногах поселилась слабость. Мерзкая слабость.

— Проходи в гостиную, дорогая, — произнесла миссис Блэк. — Орион превратил наш дом в неприступную крепость. Девочка, я так рада, что ты пришла, — жалобно вздохнула Вальбурга, указав на диван рядом с собой. — Раздели со мной моё горе.

«Мне не нужно твоего горя, — возразила Беллатриса про себя. — Ты вырастила предателей и заслужила всё это. О, как ты гордилась, что продолжила род Блэков сыновьями, и где они сейчас? Если бы я появилась на свет мальчиком, я бы прославила нашу семью».

Вальбурга о чём-то говорила, это не казалось важным. Её капризный голос нервировал Беллатрису. Она пришла сюда не для светских бесед и уж точно не для выслушивания стенаний несчастной матери, потерявшей детей. Что ж, она хотя бы не упоминала имя Сириуса, значит, ещё не выжила из ума.

«Она ничего не знает, — сказала себе Белла. — Допрашивать её бессмысленно. Старуха. Просто старуха, умирающая от тоски и одиночества».

— Где ваш домовой эльф?

Миссис Блэк замолчала и чуть приоткрыла рот, удивлённая внезапной грубостью любимой племянницы.

— Милая, где ещё может быть эльф — конечно, на кухне.

Белла поднялась. Повелитель оказался прав, впрочем, в этом не было ничего необычного. Тёмный Лорд не ошибался. Кикимер цел и невредим.

Она прошла на кухню и сразу же увидела сгорбленную фигуру домовика. Он дёрнулся в сторону, когда заметил волшебницу.

— Мисс Белла, — прокряхтел Кикимер, склонившись до земли.

Беллатриса фыркнула. Прошло столько лет, в течение которых никто не называл её «мисс». Этот старый домовик, наверное, давно уже спятил или близок к этому.

— Такая утрата, — печальным голосом произнесла Беллатриса. — Мой милый кузен исчез, пропал навеки вечные, — она надула губы, как обиженный ребёнок, надеясь разжалобить сердобольное существо.

— Госпожа так переживает, — закивал Кикимер, сохраняя совершенное спокойствие.