If we could turn back time

Глава одиннадцатая. Новый поворот

13 июля 1989 года. Оттери-Сент-Кэчпоул

Похороны Ксенофилиуса Лавгуда прошли без помпы, которая сопровождала смерть Слагхорна. В своем завещании он просил, чтобы его не хоронили, а сожгли на костре, согласно древним друидским традициям, а пепел развеяли с утёса скалы, на которой расположился их дом.

На похоронной церемонии присутствовало совсем немного людей. Родители Ксенофилиуса умерли много лет назад, а родители Пандоры не смогли приехать из Франции, так что со стороны Лавгудов была только Луна. Облачённая в тонкое чёрное платье с длинным рукавом, она тихо стояла у будущего костра, глядя на тело отца, которое разместили на помосте из толстых бревен, окружённом охапками хвороста, которые были готовы вспыхнуть как спичка. Ксенофилиус был облачен в свою любимую жёлтую мантию, на его глазах лежали камушки с вырезанными рунами, на шее был металлический кулон в форме треугольника с вписанным в него кругом и прямой линией, а в руках у него была его палочка, которую он завещал сжечь вместе с собой.

Рядом с девочкой стояла Августа, обнимая её за плечи. После смерти отца Луна всего за несколько дней очень сблизилась с бабушкой Невилла, которая заменила ей родную. Августа проводила с девочкой долгие вечера в гостиной у камина, пытаясь говорить с ней, успокаивать и помочь выдержать боль утраты. Невилл бы не справился. Он не знал, как правильно вести себя, когда человек терял кого-то настолько родного. Но как оказалось, когда погибшим был не близкий для неё человек, Августа умела поддерживать и сочувствовать, что и было нужно Луне.

Джером взял на себя все заботы по организации похорон. Поднял архивы, проконсультировался с Ноттом по вопросам древних ритуалов, чтобы провести всё на должном уровне. Пригласил гостей, список которых был приложен к завещанию. И сейчас вовсю был занят встречей и рассадкой немногочисленных приглашённых. Невилл вовсю суетился, помогая деду.

Большую часть этих людей он видел впервые: это были коллеги Ксенофилиуса, сотрудники типографии, самые преданные читатели его журнала и соседи. И только две семьи выделялись для Невилла среди прочих — Уизли и Диггори.

О Седрике Диггори Невилл помнил только то, что он был одаренным волшебником и что его выбрали Чемпионом Хогвартса во время Турнира Трёх Волшебников. Он был старше на три года, и в настоящий момент уже закончил обучение на первом курсе, тогда как Невиллу до Хогвартса оставалось ещё пара лет. Родители Седрика были очень опечалены гибелью дружелюбного соседа, и всей семьей приносили искренние соболезнования Луне и благодарили Августу, с которой поверхностно был знаком Амос Диггори, за то, что Лонгботтомы позаботились о Луне.

Уизли было куда больше, и Невилл силился припомнить имена всех рыжих братьев, пока они здоровались с Джеромом и подходили к Луне, чтобы принести соболезнования. Самый старший — Билл — носил длинные волосы, собранные в конский хвост, и отличался серьгой в ухе, на которую постоянно недовольно косилась его мать. Исходя из услышанного обрывка диалога, Билл только что закончил Хогвартс и собирался уехать в Египет, потому что ему предложили работу в местном отделении Гринготтса. Молли явно была не в восторге от этой идеи, так как не хотела, чтобы сыновья покидали родной дом. Второму сыну — Чарли — этот разговор ещё только предстоял, потому что, как помнил Невилл, он после выпуска из Хогвартса собирался работать с драконами, кажется, в Румынии. Следующий — Перси, одетый в школьную черную мантию с гриффиндорской оторочкой даже на похоронах; как догадался Невилл, из-за бедности семьи они не могли себе позволить иметь траурные одежды для всех членов семьи. Перси он знал как педантичного старосту, но не мог припомнить ничего более. Близнецы — Фред и Джордж — будущая гроза всего Хогвартса, ещё только готовились к поступлению в школу в этом году. Судя по тому, как их одергивала Молли, чтобы те вели себя прилично, занозами они были с самого детства. И, наконец, двое младших Уизли, с которыми он был знаком ближе прочих: Рон и Джинни. Рон был шестым ребенком в семье, и сейчас, глядя на всех его старших братьев в одном месте, Невилл даже проникся к нему долей сочувствия. Наверное, сложно расти в семье, где тебя всегда будут сравнивать с братьями, каждый из которых в чем-то преуспел больше, чем ты. Рон был не таким умным как Билл или Перси, не таким весёлым и остроумным, как близнецы, хоть и пытался прибиться к ним, но чаще оказывался подопытным кроликом для их шуток. Вечно на вторых местах — Невилл мог понять, почему он так цеплялся за дружбу с Гарри. Потому что быть лучшим другом героя было для Рона личным достижением, которое выделяло его из массы рыжих братьев. И Джинни — близкая подруга что Невилла, что Луны — самая нормальная из всех Уизли, с которыми ему доводилось общаться. Её он был даже рад видеть.

Обернувшись, он взглянул на Луну. Та стояла у помоста, выслушивая соболезнования от миссис Уизли. Августа, стоящая за спиной девочки, едва заметно поджимала губы, что выражало её крайнее недовольство. В противном случае, её эмоции были бы нечитаемы. Невилл решил подойти чуть ближе и услышал лишь обрывок разговора.

— ...Я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь обратиться к нам в трудную минуту! — полная женщина обняла Луну, и над её плечом Невилл увидел скорченную гримасу на лице последней.

«Ну, да, конечно», — на его лице, кажется, появилось такое же выражение, как у Луны. Если бы он не видел содержимого записки, которую Молли отправила Ксенофилиусу в тот роковой вечер, он бы не был так возмущен. И кажется, Луна думала о том же самом, но сейчас ей пришлось выдавить из себя вымученную улыбку, чтобы распрощаться с миссис Уизли.

— Разумеется, обращусь. Спасибо вам, миссис Уизли, — в голосе Луны были лишь отрешённость и фальшь. Потому что не стоило предавать доверие её отца и потом вести себя так, словно той записки не было.

За всю церемонию Невилл так и не смог поговорить с Луной. Сначала она была постоянно окружена приглашенными, затем он не хотел прерывать речь дедушки и ближайших друзей Ксенофилиуса, а потом Луну позвали, чтобы именно она, как единственный и ближайший родственник погибшего, подожгла костер. Ей вручили факел, зажженный по старинке, без магии, огнивом. Луна сделала нерешительный шаг вперёд и, прошептав что-то себе под нос, подожгла костёр. Пламя взметнулось вверх, за секунды пожирая хворост у основания и перескакивая на толстые бревна, а с них — на тело Ксенофилиуса. Магически усиленное пламя вспыхнуло, скрывая тело, тогда как Луна как зачарованная смотрела на всполохи огня, пожирающие её отца. По её щеке стекала одинокая слезинка, которую она смахнула коротким движением и продолжила стоять и смотреть.

Когда от костра остался лишь пепел, движением палочки Джером собрал его в заранее заготовленную урну, которую передал Луне.

— Твой отец хотел, чтобы его пепел развеяли с утёса, — он кивнул на обрыв, неподалеку от которого проходила церемония.

Луна мотнула головой, крепко обнимая запечатанную урну.

— Не сегодня, — её голос был чуть надломлен, но она говорила твердо. — Мы сделаем это вместе с мамой.

Джером не стал возражать.

Только когда гости начали рассасываться и аппарировать, Невилл смог, наконец, подойти к Луне, которая стояла в стороне, обнимая урну и смотря на закат.

— Как ты?

Луна резко обернулась на звук его голоса. Она была заплаканной и потерянной. Невилл подошёл ближе и, взяв у неё урну, отставил её в сторону, после чего обнял любимую. Она была такой маленькой в его руках, такой потерянной, что у него сердце сжималось от боли и от нежности. Сегодня она почти не плакала, всё больше напоминая отстраненную и безмятежную Луну, с которой он познакомился на пятом курсе. Кажется, такое состояние было её защитной оболочкой, и когда мир делал ей больно — она уходила в себя.

— Правильно ли мы поступили, Нев? — она обнимала его, глядя на резную урну с прахом отца. — Не было ли другого выхода?

— Мы не можем знать наверняка, Луна, — он нежно провёл рукой по её волосам, приподнимая ей голову, чтобы она посмотрела на него. — Но мы можем столкнуться с подобным выбором и в будущем. Нельзя, чтобы нас это сломило.

Ему нужно было быть сильным сейчас. Ради неё, чтобы быть для неё опорой.

— Кстати, — Невилл чуть отстранился, доставая из кармана мантии свёрнутое письмо. — Дедушка сказал, что это было приложено к завещанию твоего папы. Оно адресовано тебе и твой маме.

Луна неверяще взяла свиток пергамента в руки — было видно как дрожат её пальцы, когда она коснулась свёрнутой бумаги. Письмо от папы, последнее обращение к ней с мамой от уже погибшего отца.

— Спасибо, Невилл, — она прижала свиток к груди, из всех сил стараясь не заплакать. — Я прочту это позже с мамой. Он писал нас обоим, так будет честно.

Невилл кивнул, соглашаясь. Луна вдруг резко перевела взгляд и спрятала свиток в карман платья — от толпы отделились младшие Уизли и направились к ним.

— Ты же Луна, верно? — негромко спросила Джинни, подходя к ним. — Мы не знакомы, но мы живём неподалеку. Наши родители немного общались, — она говорила чуть смущённо, а рядом с ноги на ногу топтался Рон.

— Да, меня зовут Луна. А тебя? — она откинула с лица белую прядь волос, выбившуюся из аккуратного пучка, который собрала ей с утра Августа.

— Я — Джинни, а это мой брат Рон, — та указала на мнущегося брата, который более заинтересованным взглядом сверлил Невилла. — Он старше меня на год, так что пойдет в школу раньше.

— А я — Невилл Лонгботтом, друг Луны, — протянул рыжему руку Нев. Рон с энтузиазмом её пожал. — Судя по всему, мы будем учиться вместе, Рон.

— Да, похоже на то, — промямлил Рон. Его социальные навыки однозначно оставляли желать лучшего.

— В общем, мы не будем вас отвлекать, — Джинни зыркнула на брата, — но если что, мы будем рады пообщаться.

— Да, вы можете прислать сову, — Рон явно чувствовал себя немного неуютно, но Невилл не мог понять, почему.

— Большое спасибо за участие, — Луна слабо улыбнулась, но эта улыбка была куда искреннее, чем та, что досталась их матери. — Я напишу. Думаю, и Невилл тоже, — она посмотрела на него каким-то странным и требовательным взглядом, так что Невиллу ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия.

Рыжие просияли и, распрощавшись, побежали к зовущей их матери. Невилл же обернулся к Луне.

— Ты правда хочешь с ними пообщаться? — с долей скепсиса спросил он.

— Да, — безмятежно ответила ему Луна. — Джинни была моей подругой, так что я буду рада узнать её раньше, чем к четвертому курсу.

— Но Рон же тебя не любил и вечно задирал, — с удивлением заметил Нев.

— А тебя буквально третировали слизеринцы, с которыми ты сейчас дружишь, — парировала Луна, которой он рассказал о своем знакомстве с «Драко и Ко».

— Хорошо, ты меня уела, — развел руками Невилл.

— Тем более, они говорили искренне, — она смотрела в спину аппарирующим с родителями Уизли.

— Откуда ты знаешь? — удивлённо спросил Невилл.

— Я снова вижу мозгошмыгов, как называл их папа, — она присела на корточки, поднимая урну с земли. — Так что я знаю, какие эмоции испытывает человек.