If we could turn back time

Глава первая. Пробуждение

Время неизвестно. Место неизвестно.

Невилл открыл глаза. Сам факт этого уже изрядно его удивил. Казалось, всего секунду назад — или целую вечность — его сердце остановилось, когда яд добрался до него. Но сейчас оно билось. Невилл закрыл глаза, прижал руку к груди и почувствовал размеренный стук. Это было странно. Разве смерть — она такая?

Он никогда не думал о смерти, хотя она подстерегала его в последние годы со всех сторон: таилась за каждой дверью при штурме Отдела тайн, рвалась к нему с каждой вспышкой проклятий, которыми Пожиратели одаривали студентов Хогвартса при проникновении в школу на шестом курсе, и просто отстраненно ждала, когда он оступится и совершит ошибку на поле боя, который развернулся под стенами Хогвартса. И дождалась. Она обнимала его тело, отнимая его по кусочку, смакуя вкус страха и отчаяния, и затем пронзила его насквозь, забирая жизнь и у его возлюбленной.

— Луна! — резко распахнув глаза, он сел, пытаясь сфокусировать взгляд и понять, что произошло.

Это не было Больничное крыло. Он лежал на широкой кровати, отделенной от всего остального мира тяжёлым бордовым балдахином. Цвета крови. Такого же цвета расползалось пятно на груди Луны.

Его сердце заколотилось быстрее, пока он перевернулся на живот и на четвереньках пытался добраться до края кровати, но она казалась неприлично огромной. Или он слишком маленьким. Но кровать никак не кончалась, он словно тонул в ней, никак не мог добраться до её края. Тогда как тяжёлый кровавый балдахин словно шевелился, плыл, как потоки крови; бесконечная кровь, стекающая по стенам. Невилл закричал, и его голос показался ему непривычно звонким, но сейчас это его не волновало. Он просто не хотел видеть этот балдахин, он хотел увидеть свет! В отчаянии он упал на колени, схватившись за голову, и продолжал реветь. Он просто хотел, чтобы этого едва колышущегося балдахина не было, чтобы он исчез, сдвинулся, да хоть сгорел, к Мерлиновой бабушке! И словно повинуясь его желанию, магия в нём всколыхнулась, и уже через секунду балдахин пылал. В воздухе запахло гарью, как на поле боя, и ему казалось, что сейчас где-то мимо его головы пролетит очередная зелёная вспышка. Ему снова было страшно — он был совсем один. Рядом никого, только он, в темноте, которая озарялась лишь всполохами огня на горящем ярким пламенем алом пологе.

Но затем он внезапно услышал обеспокоенные голоса. По ту сторону тяжёлой ткани кто-то суетился, раздавались крики, затем всполохи заклинаний прорезали темноту, и уже потушенный полог отдернул в сторону человек, которого он меньше всего ожидал увидеть. Свет резко ударил в глаза Невиллу, почему он подумал, что ему показалось.

— Дедушка? — Невилл неверяще моргнул и утер кулаком слезы. Собственный голос казался ему очень тонким, но он продолжал игнорировать этот факт — мало ли, как оно бывает в посмертии.

— Или сюда, Невилл, — пожилой мужчина протянул к нему руки, такие знакомые, испещренные кучей морщинок от работы с реактивами, такие ласковые, которые всегда оберегали и защищали его в детстве, до самого последнего дня жизни его деда. — Всё хорошо!

И Невилл потянулся к нему, как в детстве, вытянув обе руки и обхватив деда за шею, пока тот брал его на руки. Прямо как сейчас. Похоже, в душе он всё ещё остался маленьким напуганным ребенком, который искал защиты. Так что ему не составило труда принять тот факт, что его телу сейчас лет пять или шесть. Зато он не один.

Он очень любил своего деда. С самого детства Невилла воспитывал именно он, опекая от строгого надзора бабушки. С ним у него были связаны одни из самых теплых воспоминаний детства: как они вместе возятся в теплице, и дедушка рассказывает ему о разных растениях и их применении; как дедушка покупает ему жабу, чтобы та защищала цветок в его комнате; как он сидит с ним допоздна, рассказывая самые интересные сказки, пока Нев не уснет, потому что тот боялся темноты...

И таких моментов было много, очень много. До того дня, когда его деда убили. Но сейчас он был рядом, такой живой и такой теплый, что Невиллу было совершенно безразлично, рай это или ад, главное, что его дед здесь, вместе с ним.

— Как же я по тебе скучал, — куда-то в шею деду просопел он, едва не плача от облегчения и радости.

— Когда же ты успел по мне соскучиться, юный поджигатель? — в голосе деда слышались веселые нотки, — Мы же не виделись всего ночь.

— Что? — Невилл был озадачен.

— Мы вчера поужинали вкуснейшей уткой, которую зажарил для нас Диппи, а затем я рассказывал тебе про Мимбулус Мимблетонию перед сном. И вот сейчас утро, а ты заявляешь мне, что успел по мне соскучиться, — дед уселся на кресло, в котором он проводил каждый вечер, читая Невиллу сказки или придумывая их из головы, и посадил его на колени. Маленький Невилл озадаченно обводил головой комнату — это была его собственная спальня в Лонгботтом-мэноре. Всё было воспроизведено в точности до паутинки в углу, где жил маленький паук, которого Невилл окрестил Джонни и каждый вечер спрашивал, как у него дела, с утра пораньше.

Он спрыгнул с колен деда и подошёл к выходу из комнаты, выглянул в коридор. Всё так же, как он помнил в детстве: домовики протирали рамы картин их предков, с первого этажа доносился командный голос бабушки, из открытого окна в торце коридора дул лёгкий ветерок. Невилл озадаченно вернулся внутрь и залез назад, будучи подхвачен дедушкиными руками. В голове у него крутилась только одна мысль: "Что происходит?"

Он ущипнул себя за руку, и та отдалась болью. То есть это точно не сон, начнем с простого. Но это и не могло быть явью, потому что его убили, он умер. Но почему тогда рядом дедушка, такой живой и пахнущий можжевельником и рябиной? Почему в комнату входит бабушка, на лице которой вдвое меньше морщин? Он ничего не понимал!

— Мне приснился страшный сон, — Невилл прижался плотнее к деду, обнимая его и чувствуя, как тот гладит его по волосам. — В нем все, кого я знаю, умерли, убитые Сами-Знаете-Кем или его помощниками. И ты, дедушка, и я, и Луна. Мне было так страшно, я никого не смог защитить! — Невилл разревелся на груди у дедушки, побелевшими пальчиками сжимая его рубашку.

— Ну, тихо-тихо, это всего лишь сон. Я здесь, с тобой, и бабушка тоже здесь, — Невилл почувствовал, как на плечо легла вторая теплая рука. — Сам-Знаешь-Кто погиб уже шесть лет назад, и больше никого не обидит, как обидел твоих родителей. Всё плохие дяди и тёти сидят в Азкабане и больше не доберутся до маленьких мальчиков вроде тебя. Так что к чему слезы, малец?

Невилл поднял заплаканный взгляд на деда, глядя в его добрые синие глаза с паутиной морщинок вокруг глаз.

— А ещё у нас сегодня повод для праздника! — здесь уже дед обращался к супруге. — У Невилла случился первый магический выброс, — он указал рукой на остатки тлеющего балдахина.

Бабушка всплеснула руками от радости.

— Немедленно прикажу эльфам всё убрать и подготовить праздничный ужин! Тилли, Диппи! — перед ней с хлопком появились два домовых эльфа в наволочках с гербом Лонгботтом. — Тилли, возьми двух помощников и приведи в порядок детскую. Диппи, с вас — подготовить праздничный стол и, в обязательном порядке, торт! Сегодня был первый магический выброс у мастера Невилла, и это надо отметить!

— А я, пожалуй, отменю на сегодня все встречи в Косом переулке и проведу день с внуком, — дед был настроен так же оптимистично, покачивая мальчика на коленке. Сам же Невилл пытался переварить, что происходит. Это не сон, что он уже выяснил, но и не воспоминание — его первый магический выброс произошел очень поздно, в девять лет. Дедушка к этому моменту уже два года как умер, а бабушка замкнулась в себе и перешла в режим строгой воспитательницы. Так что это событие не отмечали вовсе. Сейчас же все поместье уже стояло на ушах, эльфы безумно радовались проявлению магии у молодого хозяина.

— А можно убрать полог у кровати? — подал голос Невилл.

Бабушка смерила его удивлённым взглядом, но кивнула.

— Конечно, дорогой, но тебе же раньше нравилось прятаться за ним, разве нет?

— После кошмара я испугался темноты. Хочу просыпаться при свете, — он ответил, почти не слукавив. В его жизни уже было достаточно тёмных мест, и ему не хотелось снова оставаться в темноте одному. Пусть даже это была иллюзия, сотворенная его умирающим мозгом, но ему хотелось, чтобы хотя бы в этом месте всё было правильно.

— Тилли, ты слышала молодого хозяина!

— Конечно, хозяйка! Тилли всё сделает в лучшем виде! — и едва не ударившись лбом о пол во время поклона, эльфийка исчезла с негромким хлопком.

— В таком случае бери себя в руки, Невилл, и одевайся к завтраку, его подадут через полчаса. И больше не пугай нас пожарами поутру, — в голосе бабушки была строгость, но всё ещё приправленная заботой, которую он так редко слышал в её голосе после смерти мужа.

— Хорошо, бабушка, — он вытер глаза и нос рукавом пижамы и, спрыгнув с коленей деда, направился в ванную — умываться и приводить себя в порядок.

— С ним всё хорошо, Джерри? Он какой-то сам не свой с самого утра, — услышал Невилл обеспокоенный голос бабушки из-за двери ванной.

— Не переживай, Августа, даже если что-то не так, мы справимся. Я останусь дома, чтобы последить за ним, — остаток диалога он не услышал из-за закрывающейся двери в его комнату.

* * *

Оставшись наедине с собой, Невилл первым делом действительно направился в ванную. Из зеркала на него смотрел семилетний мальчик с выпавшим передним зубом, взъерошенный и с покрасневшим от слез лицом. Невилл Лонгботтом собственной персоной. Но взгляд его глаз выделялся — это были не глаза испуганного страшным сном мальчика, а взгляд человека, повидавшего не самую приятную сторону жизни. Умыв лицо, Невилл стянул с себя пижамную рубашку и замер. На правой части груди был тонкий горизонтальный шрам, белёсый и слегка выделяющийся на слегка смугловатой коже. Он повернулся на сто восемьдесят градусов и, пытаясь оглянуться через плечо, увидел на спине, зеркально, такую же линию. Как от меча, который пронзил их с Луной. Дыхание снова сбилось. Это не сон. Это точно был не сон. Это была его, Невилла, жизнь. Ему не семь лет, а все семнадцать, и до этого странного пробуждения он несколько часов прыгал по полю боя, пытаясь выжить.

Невилл сполз на пол, обхватив колени. Его трясло. Что же произошло?

Вариант первый. Весь этот мир, который его окружает, это какая-то странная версия посмертия. Он умер, но продолжает жить в каком-то временном отрезке, где он был счастлив. Нет, это маловероятно. Но можно легко проверить завтрашним днём. Скорее всего, они будут повторяться или будут похожи один на другой, и он не будет стареть, а просто окажется замкнут в своем семилетнем состоянии и будет проживать счастливую жизнь снова и снова.

Вроде бы звучало неплохо, но и врагу не пожелаешь.

Вариант второй. Вся его жизнь была сном. И ему действительно семь лет, и он просто с очень богатым воображением придумал свою жизнь. Ночью и во снах время тянется по-другому, так что вариант возможен. Но этот вариант легко опровергнуть шрамом на груди. Или найти кого-то из своего сна, чтобы узнать, существуют ли эти люди. Надо напроситься с дедом в Косой переулок, вдруг встретится кто-то знакомый.