If we could turn back time

Глава седьмая. Самайн

21 августа 1988 года, вечер. Лонгботтом-мэнор

Похороны и приём после них наконец завершились. Признаваясь честно, Невилл был даже рад оказаться дома. Этот день оказался на удивление насыщен событиями, и он несколько утомился к ночи, когда они с бабушкой и дедушкой добрались наконец домой. Поэтому без долгих разговоров, пожелав всем спокойной ночи, Невилл отправился к себе. Ему было нужно обдумать события этого дня и как-то структурировать новую информацию.

Умывшись и переодевшись в пижаму, он лёг в кровать, но сна не было ни в одном глазу. Он поворочался и пришёл к выводу, что весь рой мыслей, что не даёт ему уснуть, надо записать и выбросить из головы, пока не забыл. Так что, позвав Тилли, он попросил зажечь лампу и открыть его секретный ящик, после чего устроился за столом, обложившись бумагами.

Знакомство с восьмилетним Драко выбило его из колеи. Сначала Луна, теперь он. Ещё и мадам Боунс думала познакомить его с племянницей... У Невилла никогда не было столько знакомых к этому возрасту. Он изменил ход времени, когда спас дедушку от смерти, и сейчас вместо траура длиной в год и последующего затворничества до самой школы у него продолжалось нормальное детство. И да, знакомство с детьми своего возраста входило в понятие «нормального».

Невилл завис над листом бумаги с пером в руке. Сначала он думал записать всё, что помнил о младшем Малфое из прошлой жизни, но передумал — зачем вспоминать чётче другого человека, когда сейчас он познакомился вовсе не с ним. И тем более, когда сам Невилл не хотел становиться копией прошлого себя.

Маленький Драко был вполне нормальным ребенком. Да, слегка заносчивым и избалованным, но при этом достаточно живым и любопытным. Оказавшись единственными детьми на приеме, они с Драко даже смогли найти общий язык и пообщаться на самые разные темы. Хотя в прошлой жизни это казалось невозможным с того момента, как в поезде Невилл появился в дверях купе будущих слизеринцев в компании магглорожденной Грейнджер и когда Шляпа выкрикнула заветное «Гриффиндор». Именно эти два момента проложили линию фронта между двумя нормальными мальчишками. В этот день, общаясь с Драко на протяжении нескольких часов, Невилл понял, насколько глупа эта межфакультетская вражда. Потому что Малфой был просто ребенком, таким же, как Гарри, Рон, Симус или Дин, с которыми он делил спальню и общался на протяжении нескольких лет. Возможно, чуть более воспитанным, из более богатой семьи, где он должен был вести себя соответственно, чтобы не опорочить её честь, следовать правилам, которые приняты в свете. Но даже при всех требованиях, которые предъявлялись к Драко как к наследнику Малфоев, в душе он оставался обычным ребенком, которому не хотелось долго сидеть на месте, слушая унылые речи по умершему старику, которого он даже не знал. Он мог задремать на плече у матери, ныть про жмущие ноги ботинки или про слишком затянутый галстук — он действительно был самым обыкновенным, и это было приятным открытием для Невилла.

Когда их отпустили побродить вокруг поместья, сначала они чинно прогуливались по парковым дорожкам, как и подобает отпрыскам чистокровных семейств. Спокойно обсуждали церемонию, гостей, отношение своих родителей к разным гостям, погоду — в общем, старались вести светскую беседу между двумя восьмилетним аристократами. Но стоило им обойти дом Слагхорна и оказаться за пределами видимости гостей, стекавшихся ко входу, как по лицу Драко расползлась хитрая улыбка, и тот, хлопнув Невилла по плечу, с криком «Кто последний — тот слизняк!» побежал по дорожке в сторону уединённой беседки, которая размещалась у самой ограды поместья. Невилл слегка обалдело смотрел ему вслед пару секунд — всё же самый обыкновенный мальчишка! — и с широкой улыбкой припустил следом за ним. Пожалуй, даже побыть несколько минут слизняком из-за своей не лучшей физической формы было не так обидно. Зато у него появился друг.

Невилл улыбнулся и, убрав бумаги, куда не добавил ни строчки, в ящик стола, подошёл к окну. Потянув щеколду вбок, он распахнул створки и вдохнул прохладный ночной воздух. Лунный свет заливал серебристыми лучами их сад, отражаясь в каплях росы, которая покрывала листья растений, и казалось, что те словно мерцают изнутри, когда случайный порыв ветра колыхал широкие листья. Это зрелище было умиротворяющим, и Невилл помнил, как он проводил долгие бессонные ночи в прошлой жизни, глядя на ночной сад. Но сейчас ему не спалось не по той же причине, что раньше. Тогда он изнывал от одиночества, от обиды на бабушку, от забывчивости друзей, когда с днём рождения его поздравляла только Луна, а все однокурсники забывали о нём. Раньше он смотрел в окно, грустя, а сейчас он был умиротворён и почти счастлив.

Новая жизнь набирала обороты, и Невиллу это нравилось.

* * *

После похорон Слагхорна жизнь вошла в свою колею. Невилл учился, работал в саду, читал про уход за ночными лилиями и выпрашивал у дяди росток, чтобы посадить у себя в саду, под окнами. По вечерам перед сном он старательно заучивал таблицу совместимости ингредиентов, которая начала понемногу поддаваться, и он смог запомнить несколько новых сочетаний. Этого всё ещё было недостаточно для работы с зельями, но он не отчаивался и старательно делал крохотные, но уверенные шажки к пониманию этой тонкой науки. Пусть он не мог учиться в одном темпе с однокурсниками, но он мог подготовиться заранее. Знание того, что его память оказалась его слабостью в прошлой жизни, подталкивало его в учёбе.

Дедушка без проблем сварил для Невилла зелье для улучшения памяти, и теперь он принимал его ежедневно. Но результат, увы, был всё ещё плачевный. Джером только задумчиво чесал голову и уходил разрабатывать новый состав, пытаясь добиться успеха в улучшении памяти внука, но пока что не преуспевал.

Невилл рассказал ему о том, что проблемы с памятью сильнее всего проявились в учёбе, и там ему оставалась только зубрёжка и шпаргалки, если он хотел сдать экзамены хотя бы на проходной балл. Но Джером даже не мог предположить, с чем могла быть связана его проблема, так что она всё ещё оставалась нерешённой, пока дедушка придумывал новые составы и новые методики обучения.

И пусть учеба и занимала у Невилла уйму времени, он находил время и на общение с друзьями. Друзья — это слово разливалось у него по языку с таким теплом...

Он общался с Луной, чаще всего письмами, которые относила девочке одна из их семейных сов, а возвращала ответ непременно пёстрая сова Лавгудов, со смешным именем Крапинка. Они пересекались ещё несколько раз в Косом переулке, куда регулярно выбиралась Пандора — то за книгами, то за расходными материалами для испытания заклинаний, — а Невилл, узнавая из писем Луны, когда они с мамой будут в городе, напрашивался в компанию к деду, когда тот собирался в лавку. Пару раз тот даже сдавал непутёвого внука на поруки Пандоре, чтобы тот не мешался в магазине, а пообщался с подругой, раз уж так стремился с ней увидеться.

В другой раз сама Пандора оставляла дочь у Лонгботтомов, пока занималась покупками, и теперь уже у Джерома была задача не проморгать любопытных детей, которые заинтересованно заглядывали во все котлы даже с очень опасными зельями.

Но, к большому сожалению Невилла, Лавгуды ни разу не ответили согласием на приглашение в гости: Ксенофилиус был вечно занят в редакции журнала или и вовсе пропадал в каких-то сомнительных экспедициях; тогда как Пандора отказывалась принимать приглашение одна без согласия мужа. Да и у неё хватало работы с заклинаниями, что тоже занимало много времени, так что Джером не настаивал, зная, как сам может пропадать за котлом чуть ли не сутками. А Невиллу и Луне оставалось только вздыхать и наслаждаться теми редкими встречами, которые получалось организовать.

Невиллу нравилось проводить время с Луной, когда она была ещё маленькой. Она ещё не была повернута на мозгошмыгах или морщерогих кизляках, которых пытался отыскать её отец. Она была доброй, слегка мечтательной девочкой, очень любознательной. Невилл понимал, почему её распределили на Рэйвенкло: она впитывала знания как губка, знала сотни случайных фактов обо всем на свете, легко замечала и припоминала даже незначительные детали и всегда очень внимательно слушала. Она была слегка рассеянной, но не так, как сам Невилл, когда он мог забыть закрыть клетку Тревора или взять с собой перо на занятия, а по-другому — когда она думала сразу о нескольких вещах и могла потерять нить разговора, задумавшись, или перескакивать с темы на тему, забыв закончить обсуждение предыдущей. Но это не раздражало Невилла, а скорее, было для него милой чертой, выделяющей Луну из толпы.

Для сравнения, та же Сьюзен, с которой его таки познакомила мадам Боунс, ему не понравилась. В прошлой жизни они были поверхностно знакомы, пересекались лишь на занятиях ОД, и Невилл даже не помнил, перекидывался ли он с ней хотя бы парой слов за их пределами. Сейчас же он познакомился с ней в детстве и был не впечатлён: слишком правильная и напористая девочка у него в гостях начала осуждать буквально всё. Когда он водил её по саду, ей не понравилось отсутствие какой-либо логики в высадке растений, потому что они не были посажены симметрично и, по её мнению, смотрелись некрасиво. И объяснения Невилла о том, что они были посажены таким образом, чтобы лучше расти, что у каждой клумбы или грядки своя специфичная почва и расположение, что растения сгруппированы по тому, какие будут синергировать с соседями, были пропущены мимо ушей. Сьюзен уверенно топала каблучками по садовой дорожке мимо пышных зелёных здоровых кустов и ярких красивых цветов, считая, что они должны были быть рассажены иначе. К теплицам Невилл её даже не повел, так как понял, что она их не оценит.

Попытка показать ей библиотеку также обернулась крахом. Книги были отсортированы в неправильной, по её мнению, последовательности и по странным категориям, и кресло нужно переставить подальше от окна, и какой вообще кофейный столик в библиотеке — а вдруг кофе разольют на книгу! Так что из этой комнаты они тоже ушли быстро.

А о том, что он показал Сьюзен свою спальню, Невилл и вовсе пожалел. Она заявила, что светящиеся звёзды на потолке — это вообще для малышей, боящихся темноты, за что Невилл смерил её уже совсем недовольным взглядом. А когда она начала комментировать то, что, по её мнению, в клетке Тревора недостаточная влажность и у него кажется слишком сухой шкурка, Невилл и вовсе вытолкал её из комнаты, уже даже не пытаясь ничего объяснить.

Возмущённая его поведением Сьюзен побежала жаловаться тёте, а Невилл, наконец, вздохнул спокойно. Это был тяжёлый визит, и он мог только надеяться, что дедушка с бабушкой поймут, почему он повёл себя таким образом.

К его счастью, они поняли, когда после ухода Боунсов Невилл рассказал им о том, как вела себя Сьюзен. Но всё равно Невилл получил небольшую выволочку от бабушки и внеочередной урок этикета на тему «Как общаться с неприятными людьми, не посылая их к Мерлиновой бабушке» совместного авторства Джерома и Августы. На чём инцидент был исчерпан, и больше его не пытались подружить со Сьюзен.