If we could turn back time

Глава восьмая. Друг или враг?

5 ноября 1988 года. Лонгботтом-мэнор

После Самайна прошла почти неделя, и он запомнился Невиллу надолго сразу несколькими событиями.

Сам обряд, в котором он принял участие, был чем-то невероятным. Ощущение единения с магией, природой и землёй. С настоящим, прошлым и будущим. Обновление, укрепление и восстановление магического ядра. И поверх всего этого — чувство единения со всеми участниками ритуала. Они словно были единым целым, горя в этом пламени, как перья в крыле одного феникса, который перерождается в огне.

Всю неделю Невилл словно летал, наслаждаясь этим пьянящим ощущением силы в своих венах. Если бы он знал в прошлой жизни, как подобные ритуалы влияют на магов, он бы настаивал на их проведении в каждый праздник. Он стал спокойнее, стал крепче спать, меньше волноваться, по крайней мере, на какое-то время, а ещё даже его память стала работать чуть лучше, и он смог запомнить ещё пару элементов из таблицы сочетаемости.

С каждым днём эффект эйфории спадал, и жизнь вновь входила в своё привычное русло. Но теперь в его жизни было на несколько людей больше.

После приёма у Малфоев Невилл понял, почему аристократы часто планируют пополнение семьи в кругу своих друзей, чтобы затем их дети продолжали дружить поколениями, знакомясь ещё до школы. В прошлой жизни он и мечтать о таком не мог и ехал в Хогвартс, не зная там никого. А со своей забитостью он так и не смог влиться ни в одну компанию. Для одних он был слишком правильным, для других — слишком скучным, для третьих — слишком мальчиком. И так он остался один.

А сейчас при поступлении в Хогвартс его ждали куда более радужные перспективы. Если ещё пару-тройку месяцев назад он думал, что поедет в школу один, но всего через год поступит Луна, и он был рад даже этому, то сейчас он мог поехать туда в компании друзей и знакомых. Не стучаться в купе к незнакомым детям сначала в поисках места, затем в поисках жабы, а занять купе с друзьями, и дорога до школы покажется уже не такой долгой.

Невилл мечтательно прикрыл глаза. Он, откинувшись, сидел на лавочке в саду в тени раскидистого дуба. Была середина дня, и холодное ноябрьское солнце находилось в зените, пробиваясь сквозь плотные облака. Он лишь недавно закончил работу в небольшой теплице, где было тепло даже поздней осенью, и сейчас он наслаждался небольшим перерывом, кутаясь в шарф на улице.

— Невилл, — негромкий голос Джерома заставил его открыть глаза и выпрямиться, глядя на подходящего дедушку. В руках у него дымилось две кружки горячего шоколада, одну из которых он протянул внуку. — На, выпей.

— Спасибо! — Невилл взял в озябшие руки тёплую кружку, вдыхая любимый аромат и с удовольствием делая большой глоток.

— Смотри, не простынь, — Джером уселся рядом с ним, забросив ногу на ногу и поставив чашку рядом с собой. — В этом году резко холодает.

— Я не простужусь! Видишь, даже шарф надел, как бабушка и просила, — Невилл помахал деду кончиком шарфа, заставив того улыбнуться. — Где она, кстати? Обычно бабушка зовёт меня домой первой.

— Августа снова в Визенгамоте. Разбирают накопившиеся нарушения Статута, так что сегодня она вернётся поздно, — Джером отпил из своей чашки и поставил ее назад. — Так что если ты не против, я хотел бы оторвать тебя от сада и поговорить о наших новых знакомых.

— Ну, я могу на сегодня прерваться, — легко согласился Невилл. — Я уже закончил в малой теплице. Кстати, асфодель и полынь скоро будут готовы к сбору.

— И это отлично! У меня как раз кончается корень асфоделя.

— Тогда не забудь написать дяде Элджи, чтобы прислал ещё семян асфоделя, я их высажу сразу после сбора.

— Конечно, не забуду. Но пока допивай какао, и пойдём домой, — Джером приобнял его за плечи, пока Невилл допивал горячий напиток, довольно привалившись к деду.

* * *

Дома Невилл заскочил в свою комнату переодеться и затем направился в кабинет дедушки через всё поместье.

Лонгботтом-мэнор был достаточно большим, особенно при условии, что постоянно в нём проживали всего три человека. Дом имел П-образную форму. При входе в мэнор по центру посетитель попадал в огромный, высотой в два этажа, холл. В дальней его части была широкая лестница, которая расходилась наверх в два отдельных крыла. Спальня Невилла находилась в левом крыле мэнора и была последней комнатой по левую руку, в самом конце коридора. Это была одна из трёх спален, в которой было два окна. Одно выходило на вход в мэнор, другое, в которое так любил смотреть Невилл, в сад. Второй такой комнатой была гостевая напротив, а третьей — спальня бабушки с дедушкой, которая располагалась, наоборот, в самом начале крыла, напротив лестницы, ведущей на первый этаж. Прочие комнаты в этой части дома были гостевыми спальнями, которые пустовали большую часть времени, но могли вместить приличное количество гостей в случае приёма. На первом этаже этого крыла располагались гостиные и столовые. Правое же крыло было нежилым, и в нём располагались рабочие кабинеты, ещё несколько комнат для отдыха и библиотека. Первый же этаж почти полностью был отдан под бальный зал, в котором уже много лет не проводились приёмы. На зал были наложены чары расширения пространства, чтобы потолки были одной высоты с холлом, тогда как на самом деле они были вдвое ниже. И в случае большого количества гостей зал также мог расширяться, чтобы вместить всех. Также в доме была подвальная лаборатория, расположенная под торцевой частью здания. Попасть в неё можно было через незаметную дверь из-под лестницы, которая была зачарована от любопытных глаз, и туда можно было войти только с личного согласия Джерома.

Так что путь от спальни Невилла до кабинета его дедушки занимал пару минут. Но наконец он добрался до пункта назначения и уверенно толкнул дверь. Кабинет был оформлен под стать своему владельцу, минималистично и не очень строго. Широкий письменный стол с удобным креслом, высокий книжный шкаф во всю стену, ещё несколько кресел и журнальный столик у камина — для гостей. В одном из этих кресел и восседал сейчас Джером, с записной книжкой на коленях и пером в руках, которое он задумчиво крутил, глядя в огонь. На столе перед ним стояли омут памяти и несколько пустых флаконов, рядом с которыми лежал футляр с волшебной палочкой Фрэнка. Джером обернулся на звук открывшейся двери и улыбнулся, увидев внука.

— Вот и ты, — он указал Невиллу рукой на кресло напротив, предлагая сесть. Тот не преминул воспользоваться приглашением и с ногами залез в кресло, заинтересованно глядя на деда. Разговор явно предстоял о прошлом.

— Так о чем ты хотел поговорить? — решил уточнить Невилл.

— О семьях, с которыми мы познакомились на Самайн, — ответил ему дед, раскрывая записную книжку. — И о Малфоях, пусть мы уже и знакомы с ними, но я никак не находил времени обсудить, чтобы нас не могла прервать Ави, — виновато улыбнулся он.

— Хорошо, я постараюсь вспомнить всё, что смогу. Начинай вопросы, — откинулся на спинку кресла Невилл.

— Отлично, тогда давай начнём чуть издалека, — Джером задумался, глядя в свои записи. — Для начала я хочу поговорить о войне. Ты говорил, что в будущем каким-то образом Темный Лорд восстанет из мертвых, верно?

— Да, он возродился, со слов Гарри, в конце моего четвертого курса, — Невилл кивнул.

— И затем он собрал своих сторонников и начал новую войну? — Джером делал пометки в записной книжке.

— Да, он собрал Пожирателей Смерти, организовал побег из Азкабана для своих самых рьяных сторонников, включая Лестрейнджей, а через несколько лет даже захватил власть в Министерстве, — Невилл говорил спокойно, сделав акцент лишь на фамилии Беллатрикс. С момента его воскрешения прошло несколько месяцев, и он уже гораздо спокойнее реагировал на воспоминания, особенно когда события не были связаны с ним напрямую.

— Ага... — Джером быстро строчил новую информацию. — А ты знаешь хотя бы некоторых его сторонников? Есть ли среди них те, кто недавно был в Малфой-мэноре? Потому что о них ходят противоречивые слухи, и они избежали Азкабана под предлогом, что действовали не по своей воле...

— Малфой, Крэбб, Гойл, Нотт. Старшие. Из младших я точно уверен только в Малфое, — грустно произнёс Невилл. — Увы, они действительно были верны Тому-кого-нельзя-называть. Или даже если нет, то им не оставили выбора.

Джером замер с пером в руке. Ситуация действительно была щекотливой. Одна его часть орала, что нужно держаться подальше от людей, которые могут плохо влиять на Невилла или попытаться в будущем завербовать его на службу к Темному Лорду. Другой же части новые знакомые нравились, и он хотел защитить их, утверждая, что их заставили или у них были веские причины присоединиться к этой войне на стороне Волдеморта.

Он задумался, вспоминая первую войну. В то время их посещали вербовщики обеих сторон: и светлой, и тёмной. И только мудрость Августы удержала Джерома от выбора. И скрепя сердце он понимал, что идеи Волдеморта были ему ближе. Тот продвигал восстановление древних традиций, снятие запретов на родовую магию, на кровную магию и на сотни заклинаний, которые запретило Министерство за последнюю сотню лет. Он ратовал за более глубокое и систематизированное обучение волшебников, за их всестороннее развитие, за отбор и личное обучение сильных магов, за восстановление былой славы чистокровных родов, за развитие даров. И всё это было очень здравыми идеями, почему Джером едва не присоединился к его сторонникам.

Тогда как на контрасте Дамблдор стремился к равным возможностям для всех: упрощал школьную программу, убирал из нее предметы, недоступные магглорожденным, попирал старинные традиции и обычаи, искоренял древние ритуалы и обряды, подменял магические праздники их маггловскими аналогами, продвигал в Визенгамоте всевозможные запреты. Лично он был автором большей половины прошений на отнесение той или иной школы магии к запрещённым или строго регулируемым и успешно их продвигал, пользуясь своим положением главы Визенгамота. Он старательно избегал открытых конфликтов и предпочитал действовать из тени. Тогда как Волдеморт в начале именно активно излагал свою гражданскую позицию, собирая сторонников в своё оппозиционное движение. И если вспомнить, то действительно: на стороне Волдеморта были представители большей части чистокровных семей. Потому что их права всячески ущемляли в угоду магглорожденным и полукровкам.

Но в конце войны что-то пошло не так, и из политика Волдеморт превратился в террориста. После того, как его мнение не хотели слушать, он занялся погромами, убийствами, пытками и прочими нелицеприятными занятиями. И в этот момент в гору пошёл рейтинг «светлой» стороны. Даже Фрэнк, уже проникшийся идеями Дамблдора за семь лет Хогвартса, присоединился к его Ордену Феникса. Это был первый Лонгботтом за много поколений, который нарушил нейтральный статус их семьи. И к чему это привело?

Джером тяжело вздохнул: «И как Невилл справляется?»

Ему было сложно держать в голове два образа одного человека, даже когда это была его собственная супруга. Пару недель назад он попросил у Невилла воспоминания об Августе, какой она стала после его смерти — любопытство всё же взяло верх. И после их просмотра он несколько дней ходил как в воду опущенный, так что даже Ави, его любимая Ави, заметила, что с ним что-то не так.