If we could turn back time

Глава шестнадцатая. Лугнасад

1 августа 1989 года. Лонгботтом-мэнор

К вечеру гости начали постепенно расходиться. Камин в холле мэнора отправлял магов по домам: кто-то в подпитом состоянии уходил, опираясь на партнёров; кто-то чинно прощался с хозяевами и покидал приём в добром здравии; незамужние дамы уходили скопом, явно планируя продолжение банкета; детей гнали домой строгие родители...

Джером наблюдал за покидающими мэнор гостями с долей облегчения. Всё же он давно не устраивал подобных мероприятий, и усталость давала о себе знать. В кармане фрака лежали небольшие флаконы с антипохмельным и бодрящим, и Джером делал небольшие глотки, когда одни гости уже скрывались в камине, а другие ещё не успевали выйти из зала.

«Всё же последние три бокала шампанского определённо были лишними», — подумал он, пока виски скручивали болью.

Призвав своего эльфа Диппи, он попросил принести ещё и зелье от головной боли. И через минуту карман пополнился ещё одним флаконом. Ночь обещала быть долгой, и Джером не мог позволить себе такую роскошь, как отдых.

Всё же это было ошибкой: проводить огромный приём перед празднованием Лугнасада. Надо было ограничиться тем же узким кругом приглашённых, что и Малфои на прошлый Самайн — это было бы в разы легче. Но хорошая мысль всегда приходит слишком поздно.

Из зала постепенно вытекали пары и семьи, прощаясь с Джеромом и скрываясь в камине. Старший Лонгботтом потерял им счёт и лишь кивал издалека, прощаясь со всеми, кто не был приглашён на «неофициальную», а на самом деле запрещённую и незаконную часть вечера. Эта часть, с ритуалами на улице, а после у родового камня, была лишь для избранных.

— Эй, Джерри, — к нему присоединился младший брат, Элджи. — Антипохмельного не найдётся? — пухловатый мужчина, на контрасте со старшим братом, который был сухим и поджарым, едва стоял на ногах.

— Забирай, пьянчужка, — Джером вытащил из кармана полупустой флакон и протянул его Элджи.

— Премного благодарен, — заплетающимся языком пробормотал Элджи. — О, ты просто спаситель, — он залпом осушил флакон. Взгляд его стал яснее через несколько секунд.

— Лучше? — сочувственно поинтересовался Джером.

— О, да, — с облегчением выдохнул Элджи. — Голова, конечно, ещё трещит, но хотя бы ясность мысли вернулась.

— Держи, — Джером вытащил ещё и флакон с зельем от головной боли и тоже протянул его брату.

— Я уже говорил, что ты мой спаситель? — Элджи с благодарностью приложился к флакону, делая пару глотков и возвращая.

— Говорил, — усмехнулся Джером, убирая флакон в карман. — Как и в предыдущую сотню раз, когда я тебя отпаивал зельями после пьянки.

— Но твои зелья — это просто нечто, — уже протрезвевший и от этого взбодрившийся Элджи рассыпался в комплиментах. — Я в них не разбираюсь, но та бурда, которой меня отпаивали на прошлое Рождество у Абботов, даже рядом не стояла.

— Не припомню их среди клиентов нашей лавки, — пожал плечами Джером. — Я слежу, чтобы мои зельевары готовили только идеальные зелья. Всё, что не соответствует качеству нашей лавки, — в утиль, а потраченные ингредиенты — за их счёт. Не поверишь, как правильная мотивация помогает сосредоточиться на качественном результате, — усмехнулся он.

— О-о-о, ты слишком суров, Джерри, — Элджи похлопал брата по плечу, и тот недовольно скривился.

— Зато ты уже трезв и в полном здравии, Элли, — язвительно произнёс он, вспоминая детское прозвище, которым он дразнил брата до того, как выяснилось, что тому не просто нравится копаться в цветочках, а у него дар к травологии.

— Понял, Джер. Оставлю ласковые прозвища Августе, — миролюбиво развел руками Элджи.

— И это правильное решение, Элджи, — словно пришедшая на зов, Августа потрепала его по волосам, и подошла к супругу. — Джерри, вроде бы все разошлись.

— Хорошо, милая, — он наклонился поцеловать супругу в лоб, притянув её к себе. — Пусть эльфы проверят все гостиные, чтобы убедиться, что никого не осталось. У нас намечается закрытая вечеринка, — он улыбнулся.

Августа, кивнув, отошла раздать распоряжения и вернулась через минуту.

— Все гостиные пусты, кроме той, где устроились дети.

— Лишних нет? — Джером направился к большому камину в холле.

— Никак нет, мастер Джером, — пробормотал эльф, семенящий за Августой. — Остались лишь гости из второго списка.

— Отлично, Филли, — достав палочку, Джером обратился к брату. — Поможешь запечатать?

Элджи с готовностью достал палочку и присоединился к Джерому. Несколько хитрых заклинаний, и камин потух без возможности зажечься до снятия оных.

— Всё, теперь никто не вернётся и не придёт без приглашения, — Джером отряхнул руки, убрав палочку в чехол, спрятанный в рукаве. — Жди сов с утра. Поиграем в бюро забытых вещей.

— Эльфы во время уличных ритуалов пройдутся по дому, собирая забытые вещи, — кивнула ему Августа. — Как обычно, штук пять сумочек, несколько цилиндров и котелков...

— Мы лет десять не устраивали приёмов, а ты всё помнишь, — притянул её к себе в объятья Джером, направляясь назад в зал, где собрались оставшиеся гости.

— На память не жалуюсь, — рассмеялась его жена. — А если начну, ты же мне и сваришь зелье.

— Для тебя — только лучшее, — он снова поцеловал Августу в лоб, и та разве что не замурлыкала от удовольствия.

Вместе с Элджи они вошли в зал, который изрядно уменьшился после отбытия основной части гостей. Остались лишь несколько семей: Нотты, Забини, Малфои, Паркинсоны, Гринграссы, Крэббы, Гойлы, Лавгуды и сами Лонгботтомы. Дети вернулись к остальным во время того, как Джером с Элджи запечатывали камин, так как Невилл знал, что близится празднование Лугнасада.

— Что же, время готовиться к неофициальной части нашего банкета, — Джером хлопнул пару раз в ладоши, привлекая к себе внимание. — Эльфы проводят вас до отведённых вам комнат, — вслед за его словами в комнате появились семь эльфов, которые отправились с разными семьями к жилому крылу, где в эту ночь почти не останется пустых комнат. — Отдохните, так как впереди у нас долгий вечер.

* * *

В праздновании Лугнасада была одна особенность, о которой Невилла предупредили заранее, почему он был морально к этому готов, в отличие от остальных своих друзей. В эту ночь костер зажигался на самой высокой горе в округе или, за неимением оной, на холме. Лонгботтом-мэнор располагался на равнинах, окружённый редкими пролесками и озёрами. Но холм был неподалёку от них всего один, и до него было около получаса ходьбы.

Невилл был готов, стоя босиком в лоснящейся росой траве около задних ворот мэнора. На нём снова была бесформенная льняная роба, как и на прочих. Но в этот раз он чувствовал себя в ней гораздо увереннее, нежели в прошлый Самайн. Помимо того, эта августовская ночь была тёплой, и Невилл искренне наслаждался ночным воздухом, щекочущим его. Рядом с ним стоял молча такой же расслабленный Блейз, который вообще чувствовал себя как рыба в воде во время этих ритуалов. Третий муж его матери принадлежал к роду друидов, которые продолжали чтить древние традиции по сей день. Так что Блейз в своё время досконально разузнал обо всех древних праздниках, разбирался в тонкостях ритуалов и по возможности старался уговорить мать принимать участие хотя бы в главных праздниках Колеса Года.

Другие были настроены чуть скептичнее, особенно после объявления, что им нужно будет шагать пешком около получаса. Нужный им холм виднелся на горизонте, подсвеченный садящимся солнцем.

Луна и вовсе впервые за две жизни принимала участие в таком празднике. Её отец, хоть и восхищался друидскими традициями, не особенно следовал им. Они не устраивали ритуалов на праздники, боясь штрафов от министерства, а просто отмечали их дома по придуманным Ксенофилиусом правилам. И Луна охотно принимала эти правила, даже если они включали какую-нибудь глупость вроде «обойти рог взрывопотама три раза и попрыгать на месте ещё пять». Сейчас же ей казалось, что она прикасалась к чему-то новому и таинственному, что было скрыто от неё в прошлой жизни.

Джером, а также главы всех семей зажгли факелы — без магии, от небольшого костра. После чего он отворил ворота и жестом показал следовать за ним:

— Нам пора.

На время церемоний все становились немногословны, словно слова могли нарушить атмосферу таинства, спугнуть духов, у которых волшебники просят благословения. Почему они и шли в тишине, каждая семья шла отдельно за своим факелом, друг за другом, следуя за Джеромом, ведущим всех к цели.

Первыми шли Лонгботтомы: Элджи не досталось факела, так как он не был главой семьи, этот титул принадлежал Джерому. Следом за ними шли Луна и пара домовых эльфов, левитирующих Пандору, восседающую в воздухе как на кресле и сжимающую в руке факел. Далее — семья Забини, в которой право нести огонь досталось Донателле, так как она являлась главой семьи и рода, а не её супруг. За ними — Малфои, чьи платиновые волосы отливали серебром в лунном свете, и только всполохи факелов окрашивали их в красный цвет. Следом шли Паркинсоны, Крэббы, Нотты, Гойлы, и замыкали процессию Гринграссы.

Тонкой змейкой с неравномерно распределенными огнями они дошли до холма и начали восхождение. Холм был достаточно пологим, но поросшим кустарником, из-за чего приходилось петлять, чтобы подняться. Пятки были исколоты более жёсткой травой, но никто не жаловался, зная, что в мэноре их ждёт заживляющая мазь на тумбочке каждой гостевой спальни.

Наконец, спустя двадцать долгих минут они достигли вершины холма,где уже было подготовлено всё для ритуала. Несколько небольших костров, по количеству семей, были сложены вокруг основного, самого большого костра, к которому шли тонкие дорожки из хвороста от каждого малого костра. Рядом с каждым малым костром стояло по плоской плетёной корзине с подношениями: ломтем хлеба, горстью орехов и парой яблок.

Джером подал знак, и все семьи быстро распределились по кострам, а эльфы отлевитировали Пандору к небольшому камню, на который её опёрли спиной, чтобы она могла сидеть во время ритуала, после чего исчезли с негромким хлопком.

— Мать Луга, богиня Таилтине, — начал песнопение Джером. — В эту ночь мы почитаем тебя и просим твоего благословения, — он поднёс факел к костру, поджигая его, и остальные последовали его примеру. — Прими же наши дары и благослови грядущий год. Пусть мы пожнём результаты наших трудов и сдобрим почву для новых свершений, — по мере того, как он произносил эти слова, дети с корзинами подходили к кострам и постепенно приносили подношения огню. Орехи, затем фрукты, и последним — хлеб. Когда последние ломти упали в костры, огонь, словно приняв их дар, взвился до небес. Но пока горели лишь небольшие костры, и дорожки из хвороста к основному костру оставались нетронутыми.

Джером взял небольшой кожаный барабан и, задав ритм, затянул песню на древнем языке, а к нему присоединились остальные. Сначала пели лишь главы семей, но затем к ним присоединились их жены, а за ними в песню начали вклиниваться и детские голоса. Невилл удивлённо смотрел на Луну, которая начала напевать лёгкий мотив, словно знала его всю жизнь. Он не понимал, что происходит, пока магия древнего ритуала не захлестнула и его. Слова сами приходили на ум, и Невиллу только и оставалось, что раствориться в музыке, следовать за ритмом барабана и просто открывать рот, пока сама магия исполняла песню через него. Он потерял себя и связь с реальностью, становясь частью этого большого хора. И вновь, как и в других ритуалах, он чувствовал всех вокруг. Каждое слово песни вторило двумя с лишним десятками голосов, и он мог выделить каждого, почувствовать их, словно они все были связаны паутиной невидимых нитей.