Сила, способная изменить мир. Гармония

– Откуда ты знаешь, что нам туда?

– Сердце всегда знает, где твой дом.

В этом была вся она. Вот так просто, мимоходом выдать какую-то фразу, которая всё в нём перевернёт с ног на голову и при этом делать вид, что всё по-прежнему. Аман послушно повернул. Внутри крепло странное чувство беспокойства, но он просто верил ей. Его сердце влекло его к образу его дома. Вероятно, Анью сейчас чувствовала нечто похожее. Аман понимал, что там, скорей всего, не будет ничего хорошего, но он сможет защитить Анью, что бы там не поджидало. А ещё было откровенно любопытно узнать, что же там. Аньюриэль практически ничего не рассказывала о себе, выдавая информацию крупицами, предпочитая умалчивать факты о себе до тех самых пор, пока обстоятельства не вынудят рассказать.

В конце коридора оказалась закрытая дверь. Аман медленно открыл её. Полумрак коридора разорвал солнечный луч. Он открыл дверь шире. Никто не пытался напасть на них. Он медленно вышел наружу, щурясь от яркого света. Яркая зелень травы и красивые цветы, названия которых он не знал, какие-то светлые дома с ажурными ставнями. Мостовая, выложенная светлой плиткой, неподалёку журчал фонтан. Место можно было бы назвать уютным, если бы оно не было завалено трупами. Мертвые силлины лежали прямо на дороге, сидели, прислонившись к стенам домов. Кто-то словно уснул, другие уже начали разлагаться, но все они были покрыты уродливыми красными язвами с ярко-белой окантовкой. Мертвую тишину нарушало только жужжание трупных мух. Иллюзорность этого места выдавало отсутствие запаха разложения.

Это её кошмар?

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться. Он наклонился, снимая Анью с шеи и разворачивая лицом к своей груди.

– Не смотри. Не надо.

Она мелко дрожала, уткнувшись лицом ему в грудь и обхватив его руками. Кожи коснулось что-то влажное. Анью тихо шмыгнула носом.

– Не плачь. Всё будет хорошо, – он погладил её по голове и прижал к себе.

Нужно было убираться подальше от этого места. Вид вымершего города напоминал эпидемию фетранийской язвы, с которой они столкнулись в Леонхольде. Стало понятно, почему Анью была тогда такой раздраженной. После того, что ей довелось пережить в столь раннем возрасте, снова столкнуться с эпидемией. А ещё Аман помнил её рассказ о том, что именно колдовская чума оставила Анью сиротой…

Было горько от того, что ей пришлось пережить и вряд ли он что-то может сделать, чтобы защитить её от того, что уже произошло. Он не знал, что можно сказать. Обещания, что всё будет хорошо, казались пустыми. Что он знает о том, как растить ребёнка? Идея что он может позаботиться об этой малышке, которая совсем недавно пришла ему в голову, сейчас казалась по-детски наивной. Что он может дать ей? У него нет дома, он не сможет обучать её стихийной магии просто потому, что не знает ничего кроме каких-то базовых понятий. Всё, что он может ей предложить – это он сам, но для ребёнка этого недостаточно. Аньюриэль будет лучше среди таких же как она. Силлины считают детей благодатью богов и оберегают их, ведь кто-то заботился об Анью, когда она осиротела…

Он спешно шел, надеясь, что дорога приведёт его к выходу из города. Здесь не было выхода. Нужно было искать дальше. А ещё нужно было защитить девочку на его руках от вида разлагающихся тел. Дорога вела его к небольшому особняку из белого камня, окруженного высокими деревьями с белой корой и ярко-красными листьями.

– Что это? – Анью потянула за цепочку на его шее.

– Это? Это амулет.

Он совсем забыл про Кармиана. Забыл, что должен был ждать снаружи и быть маяком. Первая мысль о том, что Кармиан сможет найти их в этом месте и вывести из Лабиринта принесла облегчение. Но вот что делать, если Кармиан не захочет помогать Аньюриэль? Или, если, выйдя из Лабиринта, Анью снова станет прежней и сцепится с Кармианом? Разнять их будет не просто. Они оба упёртые и склонны решать проблемы применением силы. Думать не хотелось о том, чем может закончится открытое противостояние между этими двумя магами.

– Он злой. Выброси его, – Анью резко потянула за цепочку, пытаясь сорвать амулет.

– Нельзя. Он мне нужен, – он выдернул кулон из маленькой ладошки.

– Он злой! – возмутилась Аньюриэль.

– Просто не трогай, – других возражений Аман не нашел.

– Мы почти пришли! Там мама с папой! – Анью, забыв про демонический кулон, заёрзала у него на руках.

– Ты тут живёшь? – Аман смотрел на особняк, но никаких признаков того, что внутри кто-то есть, не было. – Может лучше уйдём?

Где-то на уровне инстинктов он чувствовал, что там внутри их не ждёт ничего хорошего. В лучшем случае там не будет никого, а вполне возможно там тоже будут гниющие трупы. Аньюриэль проявила неожиданную вертлявость, вырываясь и убегая в сторону дома.

– Постой! Не надо!

Аман метнулся следом, поймав белянку на крыльце.

– Тут может быть опасно. Не убегай от меня!

– Но тут же мама с папой! – она обиженно надула щёчки и выпятила нижнюю губу. – Пойдём, я тебя с ними познакомлю! Ты хороший и понравишься им.

Двери особняка распахнулись, словно приглашая их внутрь. Аман с опаской заглянул в холл, ожидая увидеть мертвецов, но там было пусто. Он зашел внутрь, озираясь по сторонам и держа Анью за руку. В том, что родители Аньюриэль обрадуются знакомству с дэроном, он сомневался, но даже в столь юном возрасте она отличалась завидным упрямством. Объяснить ребёнку, что это место лишь иллюзия, вряд ли получится, а значит придётся идти дальше, пока не станет опасно.

Хозяйка особняка явно любила цветы – кадки и горшки с растениями украшали все окна и ниши в стенах. Широкая лестница вела на второй этаж. Анью потянула его за собой в распахнутые двери столовой. Аман с любопытством рассматривал мебель и интерьер. В обстановке не было того нагромождения предметов роскоши, которые встречались в особняках человеческой знати. Мебели было немного, лишь самое основное. Ножки стола и спинки стульев выделялись удивительной резьбой с растительными элементами. Высокие окна от пола до потолка наполняли комнату светом. На стенах висели портреты. На ближайшем к нему была изображена красивая силлин с серебристо-белыми волосами и знакомыми изумрудными глазами. Аньюриэль унаследовала от матери красоту – черты лица были неуловимо похожи, но взгляд отличался. Анью смотрела на мир с любопытством и своеобразным вызовом, а её мать выглядела доброй и мягкосердечной. Аман вспомнил, что эта женщина при жизни была целительницей и погибла, стараясь остановить болезнь. В горле стоял ком. Когда-то Анью вскользь упоминала о родителях, говоря, что-то вроде «это было давно» и Аман не задумывался о том, каково ей было. Почему-то он считал, что она была значительно старше, когда осиротела.

Она была совсем крохой, когда осталась одна…

– Мамочка! – Анью растерянно озиралась по сторонам. – Куда же они могли пойти?

– Думаю, здесь никого нет. Нам нужно уходить.

– Нет! – она вырвала руку. – Мамочка сказала, что сделает то, что должна, и вернётся! Она обещала!

– Послушай, – Аман опустился на одно колено, чтобы хоть немного сравняться с ней в росте. – Здесь всё не настоящее, понимаешь? Это просто иллюзия. Это не взаправду. Прошло уже много лет с той болезни. Ты просто не помнишь и поэтому кажется, что всё происходит сейчас, но это не так.

– Это не правда! – она отшатнулась от него. – Мама обещала. И папа тоже придёт. Они не бросят меня!

– Они не придут. И нам тоже надо уходить. И нужно найти кого-то, кто позаботится о тебе, если ты не вернёшься в прежнее состояние по выходу из Лабиринта. Думаю в Берне найдется семья силлинов…

– Ты тоже! – её глаза ярко засветились от магии. – Ты тоже хочешь меня бросить!

Анью раскраснелась. Из глаз потекли слёзы. Но страшнее всего было ощущение расползающейся вокруг бесконтрольной магии. Только сейчас Аман вспомнил, что она – стихийный маг и основная стихия Аньюриэль – огонь.

– Нет! Но пойми, я не смогу дать тебе всё, что нужно… Давай пойдём и вместе поищем твоим родителей, – попытался схитрить Аман и протянул к ней руки.

За его спиной вспыхнули занавески, следом загорелись столешница и стены. Волосы Анью, подол платья и отрезы ткани, что крепились к рукавам, трепетали в потоках магии.

– Я тебе не верю!

Она шустро проскользнула у него под рукой, забираясь под стол. Аман сунулся было следом, но она уже выскочила с другой стороны и выбежала из столовой. Он и забыл, насколько взбалмошной и быстрой она может быть. Да и привычка сбегать явно сформировалась ещё в детстве.

– Да чтоб тебя…

Он побежал следом, ориентируясь на ощущение её магии. Особняк полыхал. Пламя расползалось с пугающей скоростью, пожирая даже то, что не могло гореть. Аман заметил волосы, яркой вспышкой мелькнувшие на втором этаже. Он в одно мгновение взбежал вверх по лестнице. Девочка забежала в одну из комнат. Он практически нагнал её, но в этом момент Анью сделала то, что не поддавалось никакому объяснению – она забежала в зеркало. Он просто не успел. Не хватило лишь мгновения. Схватил лишь подол платья. Ткань с треском порвалась. Зеркальная поверхность покрылась рябью, словно поверхность озера, в которое бросили камень. Аман сунулся было следом, но лишь столкнулся с невидимой преградой. Рябь успокоилась. Вместо его отражения стояла уже взрослая Аньюриэль.

– Анью! – он ударил кулаком в преграду. – Анью! Послушай меня, нужно уходить отсюда! Я всё объясню, только прошу тебя, выйди или впусти меня.

Она молча покачала головой. Анью смотрела на него как-то грустно. Не было во взгляде злости и презрения, которых он так боялся, только бездонная тоска.

– Послушай меня! – он колотил в барьер, пытаясь пробиться. – Я понимаю, ты злишься и имеешь на это полной право. Кричи, жги всё вокруг, только давай сначала выберемся из Лабиринта. Да хоть убей меня если тебе полегчает, но, пожалуйста, давай выберемся отсюда вместе.

Где-то за его спиной ревело пламя, пожирая особняк, но Аману не было до этого дела. Он собрал силу в кулак, ударяя в барьер. Тот не поддавался, даже не потрескался. Анью слегка наклонила голову на бок и грустно улыбнулась. Её глаза вспыхнули золотом. Она как будто знала, что все его попытки пробиться не увенчаются успехом.

– Анью!

Внутри всё похолодело – у Аньюриэль начали седеть волосы. Сперва побелела прядь у левого виска, затем симметрично справа. Между ключиц девушки появилась сеточка светящихся трещин, расползающаяся дальше по коже.

– Нет! Прекрати! Не смей!

Её волосы практически все поседели. Кожа трескалась, как керамика. Кусочки откладывались, обнажая бело-золотистый свет. Аман почувствовал, как по щекам текут слёзы. Он не сдерживал тьму. Бил проклятое зеркало со всей силы, пытался прорваться на ту сторону, но не добился ничего. Барьер не пропускал его. От собственного бессилия было невыносимо горько.

– Пожалуйста…

– Ты всегда был моим светом, – она ласково улыбнулась.

Поседела последняя прядь. Анью вспыхнула ярким бело-золотым светом. Барьер потрескался и рассыпался, выпуская в комнату стаю сотканных из света мотыльков. Аман потрясенно стоял на одном месте, не зная, что ему теперь делать.