Дневник шпиона

ТРЕТЬЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В СССР

Вечером, около семи, я был у Долгорукого. Когда я вошел, князь обедал. Он поедал с большим чувством великолепный паштет из гусиной печенки, который стоит не меньше десяти шиллингов и делается по особому заказу.

— Прекрасно питаются наши докеры, — сказал я, здороваясь. — А еще жалуются на тяжелое положение. Впрочем, с сегодняшнего дня вы уже не докер. Завтра мы едем с вами в Россию по поручению английского короля.

Долгорукий не ждал моего прихода и почему-то сильно смутился. Он даже сделал попытку спрятать паштет. Но я не подал вида, что заметил это, и подробно рассказал ему содержание нового поручения.

— Когда выезжать? — спросил Долгорукий.

— Завтра в два ночи в Харвич. Нам будет предоставлена подводная лодка. Из новых.

Князь задумался на минуту. Потом, сильно побледневши, твердо произнес:

— Я отказываюсь.

— Почему?

— Англия поступила со мной по-свински. Я не намерен больше рисковать для нее своей шкурой. Да, по правде говоря, мне теперь не хочется вредить России. Что-то перевернулось во мне за этот год. Понятно?

— Нет.

— В таком случае переменим тему разговора. Хотите — скушайте кусочек паштета. Он вам придется по вкусу.

Я абсолютно ничего не понимал. Князь говорил серьезно, без малейшего шутовства. Твердое решение чувствовалось за его словами. Хотя я никак не ожидал от него отказа, уговаривать его я не стал.

— Значит, нет? — спросил я, вставая.

— Нет, — ответил князь.

— В таком случае прощайте, Долгорукий. Вряд ли мы увидимся когда-нибудь.

— Прощайте, Кент. Прощайте, Спасибо вам за все добро, которое вы мне сделали.

Я должен был побывать еще в трех местах. Не подавая князю руки, я спустился по лестнице и сел в такси. Весь разговор с Долгоруким произвел на меня самое неприятное впечатление.

3 июня. Сейчас двенадцать часов ночи. Поезд в Харвич уходит в два. У меня полтора часа свободного времени.

Все готово к отъезду. Ордер на посадку в лодку лежит передо мной на столе. Командир лодки предупрежден телеграммой и запасся горючим. Я сделал все свои дела, послал записку Мабель об отъезде и условился с моим поверенным.

Час тому назад телефон зазвонил у меня на столе. Я взял трубку и услышал голос Долгорукого.

— Алло, Кент. Простите, что беспокою вас. Дело в том, что я передумал и готов ехать с вами.

— А ваши убеждения?

— Я их отложил в сторону.

— Очень сожалею, князь, но теперь я не могу дать согласия.

— Я вас умоляю.

— Ничего нельзя сделать. Ордер выправлен на одно лицо.

— Тогда прощайте.

Я положил трубку.

Итак, значит, через час я уезжаю. Я еду без спутников и без вещей, если не считать зубной щеточки, маленького револьвера и подложного паспорта. Несмотря на это, мой чемодан довольно велик. Его мне выдали в Интеллидженс Сервис. Это казенный стандартный чемодан с камерой для воздуха и насосом. Такие чемоданы употребляются нашими агентами, когда приходится попадать во вражеские страны с моря. При его помощи я должен добраться с подводкой лодки до берега.

Конечно, я не беру с собой моего дневника. Но, как всегда перед отъездом, я проглядел его. Сколько, однако, приключений мне пришлось испытать с тех пор, как я начал делать записи! Я привык шептаться с моей тетрадкой, и, кажется, ни один значительный случай моей жизни не прошел мимо ее страниц. Сегодняшней моей поездке в Россию предшествуют две другие, у меня есть уже опыт в этом деле. Но от этого мое предприятие не делается легче. Россия растет, а вместе с тем и растут трудности путешествия по этой стране.

Первый раз я мог жить в Москве сколько угодно. Во второй — я не находил себе места и измучился вконец. Неужели мне суждено погибнуть теперь, как погиб Рейли? И это тем печальнее, что на этот раз цель моего путешествия не слишком значительна. Она не больше, как каприз упрямого человека. В двадцатом же году я шел в Москву для того, чтобы погубить коммунизм.

Целые государства, огромные группы богатых и умных людей, бесшабашные храбрецы, как я, вот уже десять лет хотят доконать Россию. Выиграли ли мы хоть один шаг? Скорее всего — нет. Россия растет и уже поэтому она права. Может быть, вся сила ее заключается в том, что с фанатизмом верующего она неуклонно придерживается одного заблуждения, в то время как мы балансируем среди множества истин и стоим на месте? Нет, вернее, даже идем назад.

В заседании секретной комиссии я предупредил Англию о той опасности, которая ее ожидает. Меня не послушали. Наши умные старики убеждены, что на их век Англии хватит. Они не хотят воевать сейчас, а что будет через семь лет, это их не интересует. Россия, наоборот, живет вся в будущем. Ее планы уходят вперед на десятилетия. Время, которое разрушает нас, бурно льет воду на ее мельницу. Когда-нибудь мы, конечно, встретимся. И я буду счастлив, если мне придется принять участие в этой борьбе.

Может быть, в Англии есть люди умнее меня. Но сильнее — вряд ли. Я никогда не чувствую слабости, сомнения, и рука моя не дрожит. Дед был прав, говоря, что, пока на острове родятся такие люди, Лондон будет стоять. Ведь Англия стала великой державой только благодаря ее отважным капитанам, хитрым купцам, предприимчивым промышленникам и агентам секретной службы, совмещающим все качества. Я не верю в то, что теперь другой век, что массы выдвинулись на арену истории, что эпоха мужественных людей миновала. Мы никогда не умрем…

Я слышу, как дверь открывается в передней. Ключ только у Долгорукого. Зачем он пришел в такой поздний час? Ведь между нами все конч…