Морское свечение

Польская сказка

Царевич, брат, сестра, Царевна,
И нет над ними в мире старших,
И велико их королевство,
Однако, счастия им нет.
Сестра – красивая такая,
Что брат родной в нее влюбился,
Ее без памяти он любит,
И молит: Будь моей женой.
Когда ж она его исканья
Отвергла, скорбью уязвленный,
Он посмотрел неотразимо,
И с безнадежностью вскричал: –
Да будет! В мир пойду широкий,
И если там найду такую,
Что на тебя похожа будет,
Уж не увидишь ты меня.
Но в жены лишь возьму такую,
Чтобы во всём, как ты, являлась,
Коль не найду, назад вернуся,
И ты должна моею быть.
Не рассудивши, обещала,
И тщетно юный Королевич
К восходу Солнца направлялся,
И устремлялся на Закат.
Семь лет он странствовал. Когда же
Седьмой был год на истеченьи,
К сестре вернулся брат из странствий,
Дабы исполнился обет.
Впервые видя, что ошиблась,
И промедления желая,
Сказала: Светлую одежду
Мне дай, как звезды и Луна.
Он быстро лунную одежду
Принес со звездною отделкой, –
Она одежды пожелала.
В которой Солнца был бы свет.
Принес. Она тогда сказала,
Чтоб колесницу он ей сделал,
Чтобы лететь, куда захочет,
И быть невидимой на ней.
Царевич ведал чародея,
Тот сделал чудо-колесницу,
Была отсрочка невозможна,
И был назначен свадьбы день.
Она в чертог свой удалилась,
Служанку скрытно отослала.
Сама же, стоя в колеснице,
Одежды стала облекать.
И, одеваясь, говорила:
  «Расступись, земля сырая,
  Брат сестру берет женою,
  То великий грех».
Когда оделась для венчанья,
Земля пред нею расступилась,
И светлоликая Царевна
Невидимо упала вниз.
Но прежде, чем в провале скрыться,
Царевна, плюнув, повелела,
Чтоб на вопросы, как служанка,
Держала речь её слюна.
Объятый пылом нетерпенья,
Брат приближенного послал к ней.
Тот в дверь стучит и вопрошает,
Царевну скоро ль нужно ждать.
Слюна же голосом служанки: –
Уже один чулок надела.
И ждет Царевич в нетерпеньи,
Но с упоительностью ждет.
И вскоре снова в дверь стучатся: –
Ждут гости. Скоро ли готова?
Слюна в ответ: – Надела платье,
Теперь уже почти сейчас.
Надходит вечер, мрак густеет,
И обрученный в нетерпеньи,
Поняв напрасность стуков, зовов,
К Царевне дверь велит взломать.
Со всем двором в чертог ворвался,
На пропасть смотрит изумленный,
Зовет сестру, сестру-невесту.
И говорит ему слюна:
  «Нет сестры, уж под землею,
  А тебе сказать велела:
  Если близкое есть близко,
  Можно ль ближе сочетать?
  А еще она сказала:
  Расступись земля сырая,
  Брат сестру берет женою,
  То великий грех».

Польская народная мечта останавливается со страхом на этой предельности. Зная, что Египетские Фараоны и дети Солнца, Перуанские Инки, сочетались с своими сестрами брачною любовью, при соблюдении известных ритуальностей, я не вижу ничего страшного в любви – влюбленности брата и сестры. Постижимость её во всяком случае приемлю. Но душа моя ужасается и возмущается при мысли о том кошмаре, через который проходит Эллинский герой, а между тем Русская народная мечта говорит именно о тайне сына и матери.