Морское свечение

КОРРИГАНЫ

Закурилися туманы
  Над водой.
Пляшут пляску корриганы,
Светит месяц молодой.
Тени легкие мелькают,
  К стану стан.
В быстрой пляске приникают
К корригане корриган.
– Что такое корриганы?
  Расскажи. –
А спроси, зачем туманы
Ходят в поле вдоль межи.
Ходят вдоль межи, и тоже –
  Поперек.
И зачем, еще, похожи
Ласка, крыска, и хорек.
Ты спроси, зачем он светит
  Над водой,
Этот Месяц, – он ответит,
Только ладно песню спой.
А споешь ее не ладно,
  Не вини.
Будет так тебе прохладно,
Не помогут и огни.
Корриганы, это дети
  На века,
Пляшут, машут в лунном свете,
Пляска вольных широка.
Мир плутишек и плутовок,
  Чудеса,
Каждый гибок, быстр, и ловок,
Каждый ростом – как оса.
И не трогай их, ужалят,
  Еще как!
После на землю повалят,
И валяйся как дурак.
Их водицы, их криницы
  Не мути.
А не то быстрее птицы
Хвать – и вот нельзя уйти.
В воду бросят: посиди-ка.
  Что, свежо?
Засмеют, за плещут дик.(?дико)
– Отпустите! – А ужо.
Обмотали шарфом белым
  Легкий стан.
Тело к телу, тело с телом,
С корриганой корриган.
Блещут волны золотые
  Их волос,
Плещут пляски молодые
Словно волны об утес.
Но бледнеет ночь, и чудо –
  Вдруг кошмар.
Эти страшные – откуда?
Что за тени старых чар?
Снежны волосы, глаза же –
  Блеск углей.
И как пойманные в краже
Смотрит жалко рой теней.
Если ты узнал случайно
  Их позор,
Подожди, отмстится тайна,
Мстит не вору тот, кто вор.
Глянь-ка в зеркало. Ты видишь?
  Сеть морщин.
Даром духов не обидишь,
От седого – жди седин.
А под вечер, путь – в туманы,
  Путь – в обман.
Будешь там, где корриганы,
С корриганой корриган.

Долина Берез

1908. Весна.

АРТУР НА БРАНИ

Идем, идем, идем, идем, идем, идем, на бой!
Идем, идем, отец и брат, я рад, идем с тобой!
Идем, в ком струны говорят, идем, идем, гурьбой!
  Отец о ранней встал поре,
  Сын возвещает на заре:
  Смотри, там кони на горе.
  На серых всадники конях,
  У лошадей огонь в ноздрях,
  Храпят, и ржут, и сеют страх.
  Рядами, шесть и шесть, они,
  Рядами, три и три, взгляни,
  Их копья – тысяча – огни.
  Ряды стеснились, два и два,
  И как под бурею трава –
  Знамена их, где Смерть жива.
  Размер змеи, что, трепеща,
  Стремится, жертв себе ища,
  Девятикратная праща.
  Артур с своими – та змея,
  Его бойцы – одна семья,
  Артур на высях, знаю я.
  – Когда Артур, тогда вперед!
  Где лук? Где стрелы? Час не ждет.
  За ним, и вместе с ним в поход! –
  И говорить не кончил он,
  Как крик, меж веяний знамен,
  К горе отбросил горный склон: –
  «За руку – голову! За глаз –
  Пронзенье сердца! Ранят нас, –
  За рану – смерть, и смерть – сейчас!
  «Отца – за мать, и мать – за дочь!
  За слезы – кровь! За вечер – ночь!
  За труп – пожар! Вся жалость – прочь!
  «За мать – немедленно отца!
  За кобылицу – жеребца!
  За воина – вождя-бойца!
  «За одного – двоих, троих!
  Рубить, и днем, и ночью, их!
  Чтоб кровь текла в ручьях густых!
  «Бретонцы, бурей мы пройдем,
  И раз сражаяся, падем,
  Не слишком рано мы умрем!»

СОКОЛ

Наседку сокол задушил,
Убит крестьянкой герцог был.
Убитый герцог. А народ
Среди тягот как вьючный скот.
Как скот. Поборам отдана,
Скудна, растоптана страна.
По ней идя во все концы,
Прошли, как язва, пришлецы.
Из края Галльского, на зов
Вдовы пришли ряды врагов.
Она звала, была громка,
Корова так зовет быка.
Налог еще. Еще налог.
Народ стерпеть всего не мог.
Восстала юность, вихрь огней,
Восстала старость вместе с ней.
Из-за наседки лишь одной,
И из-за сокола тот бой.
Две птицы малые, а глянь,
В огне, в крови, в резне Бретань.
На Черной на Горе там тень,
Назавтра ждет Иванов день,
До тридцати сошлось крестьян,
Огни их светят сквозь туман.
Огонь пылает горячо.
Закинув вилы на плечо,
Кадо Боец среди других,
И с сердцем вопрошает их.
– Ну, что ж, вам сладко есть и пить?
Налоги будете платить?
Что до меня, я не плачу.
Скорее петли я хочу.
– Налогов не хочу и я,
В лохмотьях вся моя семья,
Не заплачу, не побоюсь,
Углями красными клянусь.
– Достаток мой, где он, где он?
Я весь до нитки разорен.
Год не успею завершить,
Как должен милостыней жить.
– Постыдно голоду служить,
Нельзя нам милостыней жить,
Коль спор и бой им невзачет,
И бой, и спор к ним вмиг придет.
– К ним бой придет быстрей чумы!
Клянемся молниею мы!
Клянемся Морем и Луной!
Клянемся Небом и Землей! –
Кадо Боец, склонясь к огню,
Схватил и поднял головню,
И каждый сделал так, как он: –
– Вперед! вперед! на горный склон!
Его жена с ним рядом шла,
И на плечах багор несла,
И пела, – мнится, чу! поет: –
– Вперед, сыны мои, вперед!
Нет, не для нищенских кусков
Я тридцать родила сынов,
И не дрова другим носить,
Не камни тяжкие дробить.
Не к жизни вьючного осла
Их мать родная родила,
Не для того, чтоб босиком
Идти в полях, идти путем.
И не кормить нуждой своей
Собак и птиц, и лошадей:
Чтоб притеснителей убить,
Рождая, вот зачем родить! –
И от огня к огню – заре
Они спускались по горе: –
– Оге! оге! Огнем, огнем.
Врагов своих сожжем, сожжем! –
С горы сошли – и кто да кто,
Их всех – три тысячи и сто;
Когда ж вступили в Лангоад,
Их девять тысяч встало в ряд.
Когда в Герранд пришли, – смотри.
Их тридцать тысяч триста три.
Они растут, они идут.
Кадо кричит: – Смелей! Вот тут! –
Еще не выговорил слов,
Как триста подошло возов,
Горит вкруг крепости костер,
Велик огня кипучий хор.
Горюч пылающий упор,
Железо вил течет в костер,
И кости там хрустят в бреду,
Как кости проклятых в Аду.
Пылая, вопит рой врагов,
Как волки, пойманные в ров,
И ночь прошла, заря взошла,
И вместо них, одна зола.

СОЛОВЕЙ

– Скажите юная супруга,
Зачем в ночи встаете вы?
Ища полночного досуга,
Куда в ночи идете вы?
Вставая тайно, от постели
И от меня, к какой вы цели,
Так удаляетесь тайком,
Ступая тихо босиком?
– Коль я встаю, супруг любезный,
И от постели ухожу,
Так это за морскою бездной,
За кораблями я слежу.
– О, верно не за кораблями,
Не за ночными парусами
Следите вы, идя к окну,
И не глядите на Луну.
Зачем вставая от постели,
Следите ночью вы, madame?
– Гляжу, как в тихой колыбели,
Ребенок мой уснул, вон там.
– Не на ребенка вы глядите,
Не за ребенком вы следите,
Не нужно этих сказок мне:
Что́ привлекает вас в окне?
– Ах, старичок мой, не серчайте,
Уж я скажу всю правду вам:
Там соловей есть, примечайте,
Там соловей есть по ночам.
Как только Море затихает,
Там соловей мне распевает,
Не улетит от розы прочь,
Во всю-то ночь, во всю-то ночь. –
Когда сеньёр услышал это,
В своем он сердце так сказал,
Когда сеньёр услышал это,
В своем он сердце приказал:
– Уж это верно, иль неверно,
Наказан будет он примерно,
Он будет пойман, соловей. –
И утром в сад идет скорей. –
– Садовник, вот что сделать надо,
Тут соловей один живет,
Он тут, он где-то, где ограда,
Поет все ночи напролет.
Он лишь поет, да распевает,
Он по ночам мне спать мешает,
Коль будет пойман он тобой,
Получишь тотчас золотой. –
Садовник понял повеленье,
В саду поставил он силок,
И соловей без промедленья,
Неверный совершил прыжок.
Сеньёр схватил его, хохочет,
И умерщвленье в сердце точит,
Певцу он петлю затянул,
И на колени ей швырнул.
– Для вас его поймал, супруга,
Какой прелестный соловей,
Держите ласкового друга,
Храните на груди своей. –
– Увы! сказало сердце милой,
– Увы! сказал другой, унылый,
Уж больше, как блеснет Луна,
Нам не видаться у окна.