Адольф Гитлер и его русские друзья

В меморандуме генерал-квартирмейстера штаба сухопутных войск от 13 апреля 1942 года предлагалось поставить дело так, чтобы советские военнопленные считали, что им повезло, что они попали в плен и «в безопасности пересидели такую страшную войну»…

Это звучит сомнительно. Немецкое командование относилось к пленным бесчеловечно. Только потом немцы некоторым категориям попавших в плен сделали послабление.

Данные о численности красноармейцев, расстрелянных в немецком плену или погибших от голода и эпидемий, сильно расходятся. В последнее время в немецких работах приводится цифра два с половиной миллиона человек.

Советское правительство имело возможность хотя бы немного облегчить участь пленных — с помощью Международного комитета Красного Креста. Комитет был создан в 1863 году в Женеве. Его задача — защищать военных и гражданских лиц, ставших жертвами военного конфликта, помогать раненым, военнопленным, политическим заключенным и жителям оккупированных территорий.

Комитет появился благодаря стараниям всего одного человека. 24 июня 1859 года молодой женевский предприниматель Анри Дюнан, проезжая через Италию, увидел поле битвы между французскими и итальянскими войсками при Соверино. Придя в ужас от зрелища большого числа раненых, которым некому было помочь, он вернулся в Женеву и написал книгу.

Она пробудила швейцарское общественное мнение.

В 1864 году правительство Швейцарии пригласило правительства двенадцати стран на встречу, где договорились помогать раненым солдатам на поле боя.

Для соблюдения условий первой Женевской конвенции и создали Международный комитет Красного Креста.

Это частная швейцарская организация. Правительство страны оплачивало половину расходов комитета и позволяло пользоваться дипломатической почтой для важных и секретных сообщений.

В 1899 году приняли вторую Женевскую конвенцию о защите моряков, потерпевших бедствие, в 1929-м — третью, о защите военнопленных. К 1934 году была подготовлена принципиально важная конвенция о защите гражданского населения во время войны, но принять ее не успели.

МККК декларирует независимость от правительства в Берне, как, впрочем, и от других правительств, и в принципе не руководствуется ни политическими, ни идеологическими, ни религиозными мотивами. К началу войны в женевской штаб-квартире было пятьдесят семь служащих и одиннадцать представителей в Европе.

В чем отличие МККК от национальных комитетов Красного Креста? Национальные комитеты занимаются уходом за больными и ранеными, сдачей крови, помогают пострадавшим от бедствий. Международный комитет действует по всему миру. Делегаты комитета — единственные люди, которым позволено проникать за колючую проволоку, пересекать линию фронта и посещать оккупированные территории.

Репутация комитета такова, что с ним сотрудничают практически все правительства. Даже Гитлер вынужден был с ним считаться. Правда, руководители комитета держались очень осторожно. В 1939 году немцы взяли в плен полмиллиона польских солдат и офицеров. Поскольку Гитлер и Сталин поделили территорию, польское государство перестало существовать. Под этим предлогом Германия перестала считать бывших солдат и офицеров польской армии военнопленными. Тысячи из них умерли в лагерях. Это было грубым нарушением Женевской конвенции 1929 года, но МККК смолчал.

23 июня 1941 года, на следующий день после нападения Германии на Советский Союз, глава Международного комитета Красного Креста Макс Хубер предложил Москве и Берлину свои посреднические услуги, чтобы Советский Союз и Германия могли бы обменяться списками военнопленных.

В те отчаянные дни в Москве ни от какой помощи не отказывались, и 27 июня 1941 года нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов подписал ответную телеграмму председателю МККК Максу Хуберу:

«Советское правительство готово принять предложение Международного комитета Красного Креста относительно представления сведений о военнопленных, если такие же сведения будут представляться воюющими с Советским государством странами».

23 июля советский посол в Турции Сергей Александрович Виноградов отправил в Москву запись беседы с уполномоченным МККК Марселем Жюно, который рекомендовал Советскому Союзу ратифицировать Женевскую конвенцию 1929 года о защите военнопленных. Это позволит воспользоваться услугами Красного Креста, чьи представители смогут посещать в Германии лагеря советских военнопленных и требовать улучшения их положения. Разумеется, инспекции подвергнутся и советские лагеря для немецких военнопленных.

Марсель Жюно предложил послу организовать с Германией обмен информацией о пленных.

9 августа немцы действительно разрешили представителям МККК посетить лагерь для советских военнопленных. Но продолжения не последовало, потому что советское правительство отказалось пускать сотрудников Международного Красного Креста в свои лагеря.

Немецкий посол в Турции, бывший вице-канцлер Германии Франц фон Папен вручил представителю Красного Креста список советских военнопленных, но выразил озабоченность тем, что Сталин намерен наказывать семьи тех красноармейцев, кто попал в плен (см. работу В. Ко-насова «Международный комитет Красного Креста — Советский Союз: дорогой сотрудничества и конфронтации»).

Франц фон Папен был недалек от истины. Но из уст посла нацистской Германии, которая обрекла на смерть сотни тысяч советских военнопленных, эта озабоченность звучала фарисейски…

6 сентября посол Виноградов отправил заведующему средневосточным отделом Наркомата иностранных дел Сергею Ивановичу Кавтарадзе недоуменную записку. Он не понимал, почему Москва не отправляет в Женеву списки немецких военнопленных.

«Как Вам известно, — напоминал посол, — немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас».

Первый список на двести девяносто семь пленных был получен в Москве. В ответ майор госбезопасности Петр Карпович Сопруненко, начальник управления по делам военнопленных и интернированных НКВД, приказал составить список на триста немецких пленных. Но посылать его не хотели.

В августе МККК предложил (за счет Советского Союза, разумеется) купить в нейтральных странах продовольствие и одежду для советских пленных и позаботиться о том, чтобы посылки попали по назначению. Германия не возражала. В Москве интереса к этой идее не проявили.

Когда в лагерях началась эпидемия сыпного тифа, представители МККК пришли в советское посольство в Турции и предложили отправить военнопленным вакцину, если Москва возместит расходы. Ответа не последовало.

В ноябре и декабре МККК отправил в Москву фамилии нескольких тысяч красноармейцев, попавших в румынский плен. Свои списки передали и итальянцы. Финны тоже были готовы обменяться списками. Но все требовали взаимности. Москва не отвечала.

Заведующий 3-м европейским отделом Наркомата иностранных дел Владимир Семенович Семенов 4 декабря 1941 года доложил заместителю наркома Соломону Абрамовичу Лозовскому, что через Болгарию получены запросы немецкого, венгерского и румынского правительств относительно судьбы военнопленных.

«В свое время, — напоминал Семенов, — было указание тов. В.М. Молотова не отвечать немцам на их запросы. Это тем более относится к запросам персонального характера, так как в данном случае получение сведений может представлять интерес для разведки противника.

Однако встает вопрос, следует ли нам запрашивать НКВД о соответствующих лицах в порядке внутренней информации, как это делалось прежде.

В разговоре со мной заместитель начальника 2-го Управления тов. Райхман высказал мнение о нецелесообразности такой переписки, так как она практически в настоящее время бесцельна и может только загрузить НКВД излишней работой.

Я вполне присоединяюсь к этому мнению, тем более что в свое время аналогичную точку зрения высказывал в личной беседе со мной тов. В.Г. Деканозов».

Владимир Георгиевич Деканозов тоже был заместителем наркома иностранных дел, но в недавнем прошлом работал у Берии, поэтому его мнение считалось особенно весомым.

Решение, разумеется, принимали не в Наркомате иностранных дел. Окончательное слово было за Сталиным и Молотовым. Судьба попавших в плен бойцов и командиров Красной армии их уже не интересовала, а давать какие-то сведения о числе немецких пленных они категорически не хотели. И уж вовсе не желали появления в лагерях НКВД швейцарских медиков.

Редкое исключение было сделано для взятого в плен в Сталинграде бывшего командующего 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.

С санкции комиссара госбезопасности 3-го ранга Амаяка Захаровича Кобулова, заместителя начальника управления по делам военнопленных и интернированных НКВД, на запрос Красного Креста 20 февраля 1943 года был дан телеграфный ответ:

«Паулюс жив, здоров, чувствует себя прекрасно. Почтовый адрес лагеря — Союз Советских Социалистических Республик, лагерь военнопленных № 27».

Гитлеру это было только на руку. В конце ноября командование вермахта подготовило списки полумиллиона советских пленных, которые готово было передать швейцарцам. Когда выяснилось, что Советский Союз не намерен отвечать взаимностью, Гитлер распорядился прекратить составление списков и запретил пускать представителей МККК в лагеря, где содержались красноармейцы. Фюрер знал, сколько советских пленных каждый день умирало в немецких лагерях, и не хотел, чтобы это стало достоянием гласности.

В результате Красный Крест практически ничем не смог помочь советским военнопленным, а ведь швейцарцы спасли бы многих людей. Выполняя просьбы других воюющих государств, они следили за распределением гуманитарных посылок с продовольствием в лагерях военнопленных; британские военнопленные получали в месяц три посылки — как минимум, от голода и истощения они не умирали. Кроме того, появление представителей Красного Креста в лагерях заставляло немцев сдерживаться. Никто не находился в таком бедственном положении, как советские пленные.

В этой ситуации между жизнью и смертью пленные часто соглашались перейти на сторону врага, лишь бы спастись. Согласие служить оккупационным властям, присоединиться к генералу Власову давало шанс выжить.

Уже в 1941 году несколько сот тысяч русских людей служили вермахту. Они именовались «хи-ви» — сокращение от Hilfswillige (добровольные помощники). Носили немецкую форму без знаков отличия. Использовались в роли шоферов, ездовых и механиков. Они работали на кухнях, в мастерских и в обозах. Примерно десять процентов численности немецкой пехотной дивизии составлял русский подсобный персонал, «хи-ви».

Потом появились русские охранные части, полицейские батальоны. Это уже были люди с оружием, которые помогали вермахту или полиции безопасности.

Первым использовать русских против Красной армии предложил генерал-лейтенант Рудольф Шмидт, командовавший корпусом в танковой группе Гудериана. В сентябре 1941 года он представил командованию записку «О возможности подавления большевистского сопротивления изнутри».