Чикита

— Как мадемуазель Отеро? — спросила с замиранием сердца Чикита.

— Да, только лучше, — пошутила в ответ француженка и одарила Чикиту лукавым взглядом, намекавшим на взаимность влечения.

Что же происходило в экипаже? Там словно ходили ходуном электромагнитные волны, летали невидимые искры, туда-сюда сновали стрелы из купидонова колчана. В общем, в обстановке чувствовалось нечто из ряда вон выходящее, и Рустика своим безотказным чутьем это, видимо, поняла, поскольку вдруг принялась фыркать, закатывать глаза и нарочито размашисто обмахиваться веером. Чикита не удостоила ее вниманием. Будь ее воля — она бы век вековала подле этой женщины с лебединой шеей, шелковистыми локонами и лицом, будто с полотен Боттичелли.

Но сладкий сон вскоре оборвался: кучер остановил лошадей на авеню Виктора Гюго, возле дома Лианы де Пужи, отворил дверцу и помог красавице покинуть экипаж. А что, если они больше не увидятся? Случай больше не сведет их? Чикита почувствовала, как ледяной нож рассекает ей сердце, но Лиана незамедлительно зашила рану: поблагодарила за «спасение» и предложила как можно скорее встретиться. Да вот хотя бы нынче днем. Ни слова более! Она не примет отказа! К четырем она ждет Чикиту на чай. Чикита онемела от волнения и только кивнула в знак согласия, словно кукла или недоразвитая. «Oui, oui, à quatre heures, je le promets»[115],— подумала она, но вымолвить не смогла.

— Не нравится она мне, — проворчала Рустика, оставшись наедине с хозяйкой.

— Замолкни, губошлепка, — цыкнула Эспиридиона Сенда. — Твоего мнения никто не спрашивал. — Она порылась в ридикюле, вытащила часики и вздохнула: — Боже правый, до четырех еще целая вечность!