Расколотые души

Глава 13

"Надеюсь, они разрешат мне снова поиграть", - говорю я, идя рядом с Пашей к машине.

Моя тревога нарастала каждый раз, когда я думала о возвращении в торговый центр и о том, чтобы оказаться среди всех этих людей, шума и запахов. Воспоминания заставляли меня вздрагивать. Но я также помнила чувство полной свободы, охватившее меня, когда я положила пальцы на клавиши после столь долгого отсутствия музыки. Все волнение, радость и счастье, которые как я думала, никогда не почувствую снова, нахлынули на меня. Последние пять дней мне удавалось подавлять желание снова играть, но теперь я жажду этого.

Сегодня утром я наконец сдалась и попросила Пашу отвезти меня туда.

"Как давно ты начала играть?" - спрашивает он, заводя двигатель.

"Мне было пять. Артуро пытался найти способ отвлечь нас с сестрой от того, что случилось с нашими родителями, поэтому он попросил соседа, у которого было пианино, дать нам уроки". Трудно думать о брате и сестре, зная, как сильно они, должно быть, переживают, но мысль о встрече с ними все еще оставляет меня в состоянии леденящей душу паники.

"Что случилось с твоими родителями?" - спрашивает он.

"Была облава на одно из казино, где они работали. Кто-то достал пистолет и выстрелил в полицию. Потом все полетело к чертям. В ту ночь было убито много людей".

"Они оба погибли?"

"Да". Я закрываю глаза и расслабляюсь на сиденье. "Я их почти не помню. Конечно, есть фотографии, поэтому я знаю, как они выглядели. Но я не могу вспомнить подробности о них, а если и вспоминаю, то они нечеткие. Я помню, что мама пела нам каждый вечер перед сном, но не могу вспомнить песню".

Паша проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, и я прижимаюсь к нему. Его легкое прикосновение в одно мгновение есть, а в следующее уже нет. Когда я открываю глаза, он уже переводит машину в движение.

"Я знаю, о чем ты", - говорит он, выезжая с парковки. "Я тоже не помню своих родителей".

"Они тоже умерли?"

"Может быть. А может, и нет".

Я наблюдаю за его жестким профилем, гадая, будет ли он говорить продолжать. Он не говорит, просто продолжает молча вести машину. Я смотрю вниз на его руку, держащую рычаг переключения передач, и замечаю, что он крепко сжимает его. Я глажу кончиками пальцев его белые костяшки, пока не чувствую, что он ослабляет хватку.

"Ты играла профессионально?" - спрашивает он через некоторое время.

"Нет, не совсем. Я играла в школе пару раз, обычно когда у нас был праздник. Музыка всегда была для меня чем-то личным. Я решила взять год перерыва после окончания школы, чтобы понять, что я хочу делать дальше. Я думала о поступлении в музыкальную консерваторию, но это было... раньше".

"Ты все еще хочешь?"

Я смотрю на дорогу через лобовое стекло. "Я не знаю".

*

Звенит лифт. Я сжимаю руку Паши и пытаюсь взять дыхание под контроль. Желание попросить его вернуться назад сталкивается с потребностью снова почувствовать клавиши под пальцами. Двери открываются. Паша выходит, поворачивается ко мне лицом и берет обе мои руки в свои.

"Дыши. Мы пойдем медленно", - говорит он и делает небольшой шаг назад. "Я здесь. Никто не посмеет тебя тронуть, mishka".

Я киваю и выхожу из лифта.

Вокруг больше людей, чем в прошлый раз. Множество видов и звуков переполняют мои чувства - свет, смех, шаги, дети, бегущие мимо, пока их родители судорожно пытаются их поймать. Я закрываю глаза.

Грубая ладонь Паши касается моей щеки, а его толстая рука обхватывает меня за талию. "Все хорошо, детка".

Мои глаза открываются, и я делаю глубокий вдох. Пропустив пальцы через петли его джинсов, я смотрю на него. Его голова склонилась, едва ли в дюймах от моей.

"Ты любишь музыку", - говорит он. "Давай сделаем это танцем. Почти как вальс, да?".

Я не могу удержаться от легкой улыбки. "Люди будут смеяться над нами, Паша".

"Да мне плевать".

Он делает шаг назад, и я следую за ним. Потом еще один. И еще один. Это действительно похоже на какой-то странный танец - он держит меня рядом и идет назад - и вдруг я чувствую желание рассмеяться. Так я и делаю. Люди вокруг, наверное, думают, что мы спятили, но мне все равно. Я не свожу взгляда с Паши и иду за ним, смеясь. Так хорошо снова чувствовать радость. Он наблюдает за мной с небольшой улыбкой на лице и проводит большим пальцем по моим губам, поглаживая их.

"Я бы хотел, чтобы ты смеялась чаще", - говорит он.

"Я постараюсь".

Когда мы доходим до ресторана с пианино, он медленно убирает руку с моего лица. Я поворачиваюсь к углу, где должно быть пианино, и моя улыбка исчезает. Его там нет. Вместо него стоят два больших цветочных горшка. Я оглядываюсь вокруг, гадая, не переставили ли они его куда-нибудь еще, но ничего не видно.

"Мы можем выбраться отсюда?" спрашиваю я, глядя на цветочные горшки и изо всех сил стараясь сдержать слезы.

*

Паша поворачивает ключ в замке и открывает дверь в свою квартиру, придерживая ее для меня. Я вхожу внутрь и направляюсь прямо в ванную, чтобы побрызгать водой на лицо. Пересекая гостиную, я останавливаюсь посреди комнаты. Там, у стены рядом с окном, стоит маленькое белое пианино. То самое, из торгового центра. Я закрываю рот рукой, чтобы подавить рыдания.

"Как?" Я задыхаюсь, глядя на пианино.

"Я купил его на прошлой неделе и держал в хранилище неподалеку, чтобы привезти сюда, когда мы отправимся в дорогу", - говорит Паша позади меня, и я чувствую его руку на моей спине. "Я хотел сделать тебе сюрприз. Ты даже не заметила, что мы поехали более длинным путем, чтобы дать курьерам больше времени".

"Но почему?"

"Потому что ты не чувствовала себя комфортно в торговом центре. Мы пойдем еще раз, но только потому, что тебе нужно привыкнуть к толпе. Но ты должна иметь возможность играть там, где тебе это нравится".

"Спасибо", - шепчу я, крепко сжимая губы. Я хочу повернуться и поцеловать его, но не думаю, что он мне позволит.

"Ты сыграешь что-нибудь для меня?" - спрашивает он.

"Да".

Я беру его за руку и веду через комнату. Он даже купил скамейку, которая стояла там вместе с пианино. Я сажусь на один конец и тяну его вниз, чтобы он сел рядом со мной.

Наклонившись вперед, я провожу кончиками пальцев по клавишам, расставляю руки и начинаю играть. Я выбираю одно из моих любимых современных произведений, "River Flows in You " Yiruma. Она успокаивающая, но сильная, соблазнительная и полная эмоций. Она напоминает мне о Паше.

Он молчит. Не спрашивает, что я играю. Он просто сидит там - большой и молчаливый - и наблюдает за моими руками, пока я перехожу от одного произведения к другому. В какой-то момент его взгляд переходит с моих рук на мое лицо и остается там.

Больше часа я сижу на скамейке рядом с Асей и слушаю, как она играет. Или, лучше сказать, я смотрю на нее, пока она играет. Я не могу оторвать взгляд от ее лица, вижу каждую эмоцию, проходящую через ее черты. Когда она играет быстрое и бодро веселое произведение, на ее лице появляется широкая улыбка. Когда она переключается на что-то медленное и грустное, ее улыбка исчезает. Она не просто играет ноты; она чувствует и переживает каждую эмоцию, когда мелодия отдается и течет через нее, освещая ее изнутри.

Когда я наконец-то могу оторвать взгляд от ее лица и бросаю взгляд на часы, я вижу, что уже почти два. Сегодня утром мы только позавтракали, и хотя я не против пропуска приема пищи, не хочу, чтобы Ася голодала.

Я поднимаюсь со скамейки и направляюсь на кухню в поисках меню на вынос из кафе быстрого питания в квартале отсюда, но передумываю и открываю холодильник. Я привык, что он всегда почти пуст, поэтому странно видеть, что все полки забиты до отказа. Ася обычно заказывает все, что ей нужно, через интернет с моего телефона, поэтому я не знаю и половины того, что там есть. Я отодвигаю кучу овощей в сторону и достаю упаковку с курицей. Ну, по крайней мере, я думаю, что это курица. Ася готовит нам еду каждый день, так что, думаю, сегодня я справлюсь с этой задачей. Я нахожу в шкафу сковороду и поворачиваюсь к острову, где в широкой черной корзине она хранит специи. Там по меньшей мере двадцать маленьких баночек. Я достаю одну из них и нюхаю содержимое. Она помечена как шалфей. Разве это не чай какого-то вида? Я ставлю баночку на место и беру другую. Эта похожа на соль, но в ней что-то зеленое.

"Нужна помощь?" раздается позади меня голос Аси.

"Ты играла. Я хотела приготовить что-нибудь для нас поесть. Я ищу соль. Обычную". Я оборачиваюсь и вижу, что она ухмыляется мне.

"Так ты умеешь готовить?"

"Я умею разогревать остатки еды из ресторана. Это считается?"

"Это не считается". Ася смеется, и я впитываю этот звук. Я люблю, когда она смеется. "Пойдем, я покажу тебе, как приготовить что-нибудь простое".

Она берет банку из моих рук и открывает ее. Не сводя глаз с моих, она облизывает кончик пальца и погружает его внутрь.

"Вот. Попробуй. Это просто соль с травами". Она поднимает палец, держа его передо мной.

Я смотрю на нее. Она все еще улыбается. Медленно, я беру ее руку и приближаю ее ко рту. Не отрывая взгляда, я облизываю кончик ее пальца, но не могу сосредоточиться на вкусе. Все мое внимание приковано к лицу Аси. Она прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я делаю шаг вперед, пока наши тела не соприкасаются. Я чувствую, как поднимается и опускается ее грудь, как учащается ее дыхание. Ее свободная рука ложится мне на спину, затем скользит под подол футболки. Я чувствую тепло ее прикосновения. Внутри меня бушует желание схватить ее, перекинуть через плечо и отнести в ближайшую спальню. Ладонь Аси движется вверх вдоль моего позвоночника, и в моем сознании проносятся образы ее обнаженной подо мной, когда я целую каждый сантиметр ее тела. Все так, как я представлял себе уже несколько дней. Неправильно. Так неправильно.

Я отпускаю ее руку и быстро отступаю назад, поворачиваясь к кухонному острову. "Что еще нам нужно для этого обеда?"

Я не пропускаю тихий вздох, когда слышу, как она открывает шкаф позади меня. "Кастрюлю побольше".

Ася ходит по кухне, собирая все необходимое и нарезая овощи, а я все время слежу за ней глазами. Мне нравится, что она здесь, в моем пространстве, гораздо больше, чем следовало бы. Повернувшись, она открывает ящик рядом со мной и тянется внутрь, но ее рука замирает. Я смотрю вниз и вижу, что там лежат две разные марки муки.

"Это одно и то же. Просто разные производители", - говорю я.

"Я знаю". Она кивает, но не делает движения, чтобы взять одну из них.

Несколько мгновений я жду, что она выберет, но когда замечаю на ее лице выражение разочарования, я беру ее запястье и двигаю руку к упаковке слева. "Как насчет этого?"

"Спасибо", - бормочет Ася, достает муку и идет к плите.

Она злится на меня, но так будет лучше. Даже если бы не было этой разницы в возрасте, мы из двух совершенно разных слоев общества. О том, чтобы поддаться искушению и позволить чему-то произойти между нами, не может быть и речи. Я и так нахожусь на тонкой грани, и с каждым днем мне все труднее контролировать себя. Иногда мне хочется, чтобы она просто позвонила своему брату, чтобы он приехал и забрал ее, потому что, когда она все время находится так близко, мне кажется, что я сейчас сгорю. Но так же часто меня охватывает желание самому найти ее брата... и избавиться от него прежде, чем у него появится возможность забрать ее у меня.