Расколотые души

Глава 14

Прижимая к себе пальто, я смотрю на входную дверь.

Я смотрю на нее уже не меньше часа. Сначала в течении десяти минут с середины гостиной, потом я сделала два шага к двери и продолжила смотреть. Мне потребовался час этого цикла "смотреть - сделать шаг - смотреть", чтобы наконец дойти до нее. Когда я берусь за ручку, моя рука дрожит. Прикусив нижнюю губу, я открываю дверь и выхожу из квартиры.

Квартира Паши находится на третьем этаже, но поскольку большинство жильцов пользуются лифтом, лестничная площадка свободна. Крошечными шажками я спускаюсь по лестнице. Это довольно сложно, учитывая, как сильно у меня дрожат ноги.

Паша ушел на встречу со своим паханом два часа назад, так что он должен скоро вернуться. Я могла бы подождать его, но я больше не могу выносить это чувство беспомощности. Я прячусь в его квартире, словно преступник, уже больше месяца, и я наконец решила, что не хочу остаться ни секунды дольше. Я собираюсь выйти из здания и прогуляться по кварталу. Одна. Сейчас три часа дня; что может случиться? Просто небольшая прогулка, совершенно обычное дело, и вернусь. Я уже несколько раз была на улице с Пашей. Со мной все будет в порядке.

Дойдя до фойе, я машу рукой охраннику, сидящему за своим столом, и направляюсь к выходу. Большая стеклянная раздвижная дверь позволяет мне видеть людей, проходящих мимо по тротуару. Когда я подхожу к двери, на меня накатывает волна тошноты, которая постепенно усиливается по мере приближения. Дверь отъезжает в сторону. Я сглатываю желчь и делаю последние несколько шагов.

Мои ноги достигают тротуара. Я останавливаюсь и смотрю на небо, чувствуя солнечные лучи на своем лице. Это было не так уж и трудно.

Кто-то проходит мимо меня, задевая рукой мое плечо. Я вздрагиваю и смотрю в сторону, чтобы увидеть уходящую пожилую женщину. Она огибает угол и исчезает из виду. Я чувствую себя плохо, мои руки и ноги все еще слегка дрожат, но теперь, когда я наконец-то переступила порог, мне становится лучше.

На другой стороне улицы раздается смех, когда группа детей забегает внутрь здания. Слева находится продуктовый магазин, в который заходит и выходит много людей, поэтому я решаю повернуть направо. Я уже почти дошла до угла, когда впереди остановилось такси и из него вышел мужчина. Я останавливаюсь и смотрю, как он достает сумку с ноутбуком с заднего сиденья. Он одет в черный костюм с белой рубашкой и темно-серым галстуком под расстегнутым пальто. Мое сердце колотится с удвоенной скоростью. Мое дыхание сбивается. Такси отъезжает, мужчина перекидывает ремень сумки через плечо и направляется в мою сторону. Я делаю шаг назад. Затем еще один. Мужчина продолжает идти, и с каждым его шагом мое дыхание становится все более неровным. Я разворачиваюсь и бегу.

Люди. Слишком много людей. Они все смотрят на меня. Я врезаюсь в чью-то грудь. Две руки хватают меня за плечи, вероятно, чтобы удержать, но ощущение такое, будто когти впиваются в мою плоть. Я кричу и, как только руки отпускают меня, возобновляю бег.

"Та официантка, которая спит с Душку, что-нибудь разузнала?" спрашивает Роман.

"Нет", - отвечаю я. "Судя по всему, он говорил о каком-то конфискованном грузе и жаловался, что его жена тратит слишком много денег на туфли. Но это все".

"Я знаю Душку уже пятнадцать лет. Он мастер интриг и безжалостен, когда дело касается бизнеса. Но он никогда не стал бы заниматься торговлей людьми. Если здесь и есть какая-то связь, мы ее не видим". Он поворачивается к Дмитрию. "Что насчет людей, которые следят за зятем Душку?".

"Ничего".

Роман ударяет ладонью по поверхности своего стола. "Как зовут того парня, которого Джулиан посылает выполнять поручения? Беким?"

"Беким", - говорит Дмитрий.

"Да этот. Я хочу, чтобы Михаил побеседовал с ним. Кто-то осмелился послать наемников в клуб Братвы и убить наших людей только для того, чтобы заставить замолчать, казалось бы, никого. Это значит, что на карту поставлено очень многое. Мы выясним, кто виновен в смерти Юрия, и я лично расправлюсь с ним".

"А что, если это Душку все-таки все организовал?" спрашиваю я.

"Тогда он умрет. И это будет не быстро и не красиво. Девушка, которая осталась с тобой, что-нибудь рассказала?"

"Она сказала, что у мужчины, который ее схватил, не было акцента. Имя, которое он ей назвал, было Роберт, но это может быть фальшивое имя".

"Я попрошу Максима достать фотографии мужчин Душку. Сможет ли она его узнать?"

"Возможно".

"Хорошо. Когда ты планируешь отвезти ее к семье? Она живет у тебя уже месяц".

Мое тело напряглось. Я всегда был честен с Романом. До сегодняшнего дня. "Она не говорит мне свою фамилию и не дает их номер", - лгу я. "У меня нет способа найти их, пока она не скажет".

"Отлично", - рявкает он. "И как долго ты собираешься оставаться в этом незапланированном отпуске? Клубы не будут работать сами по себе".

"Я забрал все необходимое из офиса и работаю из дома. Костя лично занимается всем, что я не могу делать удаленно".

"Хорошо. Но в следующую субботу ты мне нужен в Байкале. У меня встреча с украинцами. Они хотят с нами встретиться".

"Они забыли про Шевченко?"

"Все знают, что Шевченко был идиотом. Сергей сделал им одолжение, убив его". Роман пожимает плечами. "Они посылают нового парня для ведения переговоров. Он едет с двумя другими людьми".

"Хорошо. Я удвою охрану".

Он откидывается на спинку стула и проводит рукой по моей одежде - джинсам и футболке. "Что это за новый стиль одежды?"

"Мне нужно было что-то изменить", - говорю я и вижу, как он поднимает бровь. "Что-нибудь еще?"

"Нет. Ты свободен. Мы с Дмитрием обсудим остальное".

Я киваю и выхожу из кабинета пахана.

Когда я направляюсь по коридору, дверь кухни на другом конце распахивается, и оттуда выбегает миниатюрная брюнетка в испачканном краской платье. В ее руках пирожкии, и она изо всех сил старается, чтобы ни один не упал в спешке. На верху лестницы маленькая темноволосая девочка начинает прыгать вверх-вниз и хлопать в ладоши. Ее милое хихиканье эхом отражается от высоких стен коридора. Жена и дочь Романа. Нина Петрова бежит вверх по лестнице и почти достигает верха, когда дверь кухни снова распахивается, и оттуда вываливается Игорь - повар, выкрикивая непристойности по-русски. Если Роман застанет его ругающимся в присутствии своей маленькой дочки, то старик-повар будет мертв. Я качаю головой и направляюсь к входной двери, а за мной раздается хор криков Игоря и женский смех.

*

"Господин Морозов", - кивает охранник в холле моего здания, когда я вхожу. "Как прошел ваш день?"

"Все было хорошо, Бобби. Спасибо."

"О, твоя девушка еще не вернулась".

Я замираю на середине шага. "Что?"

"Она ушла полчаса назад. Я подумал, что ты захочешь знать".

"Ушла?" спрашиваю я, когда паника захлестывает меня. "Куда?"

"Я не уверен. Она просто вышла на улицу. Я не видел, куда она пошла".

Я бросаюсь к пульту охраны и подхожу с другой стороны. "Покажи мне запись с камеры за это время".

Он пропускает видео до того момента, когда Ася вышла. Она пару мгновений стоит на тротуаре, на виду у камеры, потом уходит вправо. Через несколько минут она проносится мимо входа на огромной скорости. Я не вижу ее лица, но, судя по тому, как быстро она двигается, она была напугана до смерти.

"Позвони мне, если она вернется!" рявкаю я и бегу к выходу.

Я мчусь по тротуару, судорожно оглядываясь во все стороны, но нигде не вижу Асю. Неподалеку находится продуктовый магазин. Я захожу внутрь и спрашиваю кассира, не видел ли он девушку, подходящую под описание Аси, но он только качает головой. Я выхожу из магазина и иду дальше по улице, спрашиваю у людей, не видели ли они ее, захожу в другие магазины, но никто не видел убегающую девушку. Когда я дохожу до перекрестка в конце улицы, я разворачиваюсь и иду обратно. Здесь слишком людно. Вряд ли она пойдет туда, где большое скопление людей.

Ужас и тревога нарастают во мне с каждой минутой. Она не могла уйти далеко, так почему я не могу ее найти? Я должен был купить ей телефон, чтобы она могла позвонить, если я ей понадоблюсь. До сих пор мне это даже не приходило в голову, ведь мы почти всегда были вместе. Идиот!

Я замечаю группу детей, смеющихся на ступеньках перед зданием на другой стороне улицы, и бегу к ним.

"Вы видели девочку, которая пробегала мимо минут пять назад?" спрашиваю я.

"Желтое пальто. Длинные каштановые волосы?" - спрашивает ребенок лет девяти.

"Да." Я киваю.

"Кажется, я видел, как она бежала туда". Он показывает в сторону переулка за продуктовым магазином. "Она выглядела испуганной".

Я разворачиваюсь и перебегаю улицу, едва не попав под такси, и ныряю в узкий переулок. На первый взгляд он кажется пустынным, но я продолжаю углубляться, проходя мимо мусорного контейнера у задней двери бакалейной лавки. Запах гнилых фруктов, исходящий от мусорных баков, настигает меня, напоминая о том времени, когда я чувствовал только вонь испорченной еды. Я сжимаю руки в кулаки и огибаю угол, двигаясь между зданиями.

Это моя вина. Я должен был чаще выводить Асю на улицу, каждый день понемногу, чтобы она снова привыкла быть среди других людей. Я должен был настоять на том, чтобы она пошла к психиатру, или постараться убедить ее позвонить брату. Ей нужно вернуться к своей жизни, к своей семье. Я не сделал ничего из этого. Вместо этого я позволил ей спрятаться у меня. Со мной.

Мне нравится просыпаться, когда она свернулась калачиком у меня под боком - ее маленькое тело прижалось к моему, как будто даже во сне она подсознательно ищет моего присутствия. Или как она забирается ко мне на колени, когда мы садимся смотреть телевизор по вечерам, и кладет голову мне на плечо. Обычно она засыпает через десять минут, но я остаюсь на диване часами, и только когда уже глубокая ночь, я переношу ее в кровать. Это питает пробудившуюся во мне тоску, внутреннюю потребность постоянно держать ее в своих объятиях, знать, что она в безопасности, где никто и никогда не сможет причинить ей боль. Она живет у меня уже более четырех недель, но все еще продолжает ходить за мной по квартире, держась то за мою руку, то за подол моей рубашки. Приятно чувствовать себя нужным. Поэтому я прекратил попытки убедить ее позвонить родным. Эгоистичный сукин сын, в которого я превратился, хочет оставить ее себе.

Аллея сворачивает вправо и заканчивается большой бетонной стеной. Возле нее припаркован пикап. Вокруг никого нет. Я уже почти повернулся, чтобы идти обратно, когда заметил под пикапом что-то желтое. Я бросаюсь туда и останавливаюсь на месте. Там, между грузовиком и стеной, Ася лежит на боку, лицом к стене, а ее руки крепко обхватывают себя.

"Господи!" Я опускаюсь на колени и обнимаю ее. Она дрожит. Как только я заключаю ее в объятия, ее руки обхватывают мою шею, а ее ноги обвивают мою талию. Я кладу ладонь ей на затылок, прижимая ее лицо к своей шее.

"Все хорошо, mishka", - шепчу я. "Я здесь".

Жалкая.

Слабая.

Именно так я себя чувствую, когда Паша несет меня обратно в свою квартиру. Я не могу набраться смелости, чтобы поднять голову и посмотреть вверх, потому что боюсь, что снова сойду с ума. Вместо этого я уткнулась лицом в его шею.