Расколотые души

Глава 1

Два месяца спустя

Неоновые огни освещают людей, теснящихся друг к другу и двигающихся под музыку, которая звучит из верхних динамиков. Запах алкоголя и конкурирующие ароматы пронизывают воздух даже здесь, в моем кабинете. Я подхожу к стеклянной стене от пола до потолка и скрещиваю руки на груди, наблюдая за толпой на танцполе внизу. Еще нет и полуночи, но толпа уже заполнена до отказа.

Суматоха в дальнем углу танцпола привлекает мое внимание. Владимир, один из вышибал клуба, держит мужчину за рубашку и тащит его к лестнице, ведущей на верхний этаж. Если бы мужчина затеял драку, охрана бы его вышвырнула. Это должно быть что-то более серьезное, если его ведут ко мне.

Через пять минут дверь за моей спиной открывается.

"Господин Морозов". Владимир заталкивает мужчину в кабинет. "Мы поймали этого торговца перед туалетами".

Я подхожу к распростертому на полу мужчине и кладу подошву правого ботинка на его руку. "Распространяешь наркотики в моем клубе?"

Мужчина хнычет и пытается убрать мою ногу свободной рукой, но я нажимаю сильнее. "Говори".

"Это были просто таблетки, которые мне дал друг", - задыхается он и поднимает на меня глаза. "Он сказал, что это что-то новое, что он взял с работы".

Я качаю головой в сторону. "Его работы? Чем он занимается?"

"Я не знаю. Он никогда об этом не говорит". Он снова пытается освободить свою руку, но у него не получается. "Мне очень жаль. Этого больше не повторится".

Я прошу Владимира передать мне маленький пластиковый пакет, который он держит в руках, и осматриваю его. Внутри дюжина белых таблеток. "Ты пробовал это?"

"Нет... Я . . . Я не употребляю наркотики", - говорит мужчина, а затем хнычет, когда я сильнее сжимаю его руку.

"Значит, ты принес их сюда, чтобы продать. Очень мудро". Я бросаю пластиковый пакет обратно Владимиру. "Отнеси это Доку. Нам нужно проверить, что в этом дерьме".

"Что нам делать с торговцем?" Владимир кивает в сторону человека на полу.

Судя по паническому взгляду в глазах мужчины и дрожанию его руки, на то, чтобы сломать его, много времени не потребуется. Я мог бы отвести его в кладовую и допросить. Но у нас есть правила в Чикагской Братве, и в мои обязанности не входит добыча информации.

"Думаю, он с удовольствием поболтает с Михаилом. Уберите его с моих глаз", - говорю я и поворачиваюсь, чтобы отойти к стеклянной стене с видом на танцпол.

Я слышу крики и шумную возню позади меня, пока Владимир тащит мужчину к выходу. Шум прекращается, когда за ними закрывается дверь. Мой взгляд сканирует людей, которые толпятся вокруг и танцуют, и останавливается на кабинке в дальнем левом углу. Юрий, человек, отвечающий за солдат Братвы, сидит в центре со светловолосой женщиной рядом с ним. По другую сторону от него, смеясь над чем-то, сидят братья Костя и Иван, которые управляют финансами в нашей организации. Похоже, у кого-то из ребят выдался свободный вечер.

Телефон в моем кармане звонит. Я достаю его и вижу на экране имя Юрия.

"Что-то случилось?" спрашиваю я, отвечая на звонок.

"Нет", - отвечает он, глядя на меня из кабинки. "Спускайся и выпей с нами".

"Я работаю".

"Ты всегда работаешь, Паша". Он качает головой.

Он прав. Если я не сплю или не занимаюсь спортом, то нахожусь в одном из клубов "Братвы". Проводить время в моей пустой квартире с тех пор, как я съехал из особняка Петрова, когда жена пахана родила ребенка, всегда было тяжело. Но в последние несколько лет это стало еще труднее. Тот факт, что последние семь лет я руководил двумя ночными клубами, проводя большую часть времени в окружении людей, должен был бы заставить меня искать уединения. Но это не так. Это просто напоминает мне, что мне не к кому вернуться домой.

"Давай, только одну рюмку", - снова уговаривает Юрий.

В трубке раздается глубокий смех Кости. Похоже, он опять дурачится. Он всегда хитрит. "Как-нибудь в другой раз, Юрий", - говорю я.

Я заканчиваю разговор, но не отхожу от стеклянной стены, наблюдая за веселящимися товарищами. Может, мне стоит присоединиться к ним? Было бы неплохо иногда расслабиться и поболтать о ерунде, но у меня никогда не получается. Проблема в том, что в тех редких случаях, когда я встречался с ними, я чувствовал себя еще более одиноким.

Братва - это самая близкая семья, которая у меня когда-либо была. Я точно знаю, что каждый из них готов принять пулю за меня. Как и я за них. И все равно, даже после десяти лет в Братве, я не могу позволить себе слишком сблизиться со своими друзьями. С моим прошлым, я думаю, этого можно ожидать. Когда тебя бросают люди, которые должны были стать твоей тихой гаванью, трудно позволить себе сблизиться с кем-либо, потому что в какой-то момент они тоже уйдут.

Рано или поздно все уходят.

Я долго стою там, смотрю, как ребята смеются, потом отворачиваюсь и возвращаюсь к работе.

Я вхожу в офис и останавливаюсь в центре комнаты. Долли, ответственная за девочек, сидит за своим столом, ее внимание сосредоточено на маленьком блокноте в кожаном переплете, лежащем перед ней.

"Сегодня вечером будешь развлекать мистера Миллера", - говорит она, записывая что-то в свой блокнот. "Он предпочитает, чтобы все было медленно. Начни с массажа и далее по нарастающей".

Я киваю. "Да, Долли".

"О, и никаких минетов. Мистеру Миллеру это не нравится". Она закрывает блокнот и обходит стол, щелкая каблуками по линолеуму. Я склоняю голову и устремляю взгляд в пол, чтобы она не видела моих глаз. Ее розовые блестящие каблуки попадают в поле моего зрения, когда она останавливается прямо передо мной.

"Он очень важный клиент, поэтому убедись, что ты удовлетворила все его потребности. Если ты ему понравишься, он может попросить тебя снова. Он очень мягко воспитан. Не часто бьет девушек, что редкость, как ты уже знаешь. И не забудь про презерватив. Ты знаешь правила".

Я снова киваю и поднимаю руку ладонью вверх. Долли кладет одну белую таблетку на мою ладонь.

"А что насчет остального?" спрашиваю я. "Мне нужно больше. Пожалуйста".

"С вами, девочки, всегда одна и та же мелодия", - рявкает она. "Ты получишь остальное, когда закончишь с клиентом. Ты это уже знаешь".

"Только одну", - умоляю я.

"Я сказала, после того, как ты закончишь!" - кричит она и бьет меня по щеке. "Возвращайся в свою комнату и будь готова через час. Ты не работаешь уже почти неделю. Мы теряем деньги".

"Да, Долли", - говорю я тоненьким голосом и поворачиваюсь к двери.

"О, и не забудь снять очки. Мистеру Миллеру они не нравятся".

"Конечно", - говорю я.

Выйдя из кабинета Долли, я поворачиваю налево и спешу по коридору, минуя двери в другие комнаты. Сейчас я здесь одна из пяти девочек. Раньше нас было шестеро, но два дня назад одна из девочек исчезла. Поскольку я стараюсь держаться в тени, я не знала ее, только видела мимоходом. Я помню, что у нее были длинные светлые волосы, которые она заплетала в косу. Никто не знает, что случилось, но я слышала, как другие девушки сплетничали о ее встрече с клиентом, который известен своей грубостью.

Я дохожу до последней двери в конце коридора и захожу внутрь. Быстро осмотревшись, чтобы убедиться, что моей соседки здесь нет, я спешу в маленькую ванную комнату на другой стороне комнаты. Я закрываю дверь и поворачиваюсь к туалету.

Открыв правую руку, я смотрю на белую таблетку на своей ладони. Такая маленькая штучка. Безобидная на вид. Кто бы мог подумать, что что-то настолько крошечное может держать человека в рабстве, в тюрьме без решетки? Было бы так легко положить ее в рот и просто... отпустить.

Это всегда одна и та же схема. Одна таблетка перед встречей с клиентом. Еще три после того, как я закончу. Первая таблетка предназначена для того, чтобы я была под кайфом и, следовательно, более послушной. От этого не становится менее больно, но мне становится все равно. Он также вызывает сильное привыкание. Если я приму эту таблетку, это гарантирует, что я вернусь за тремя таблетками после нее, чтобы удовлетворить тягу, вызванную первой. Цикл будет повторяться. Снова, и снова. Мой мозг находится в тумане, постоянно на каком-то уровне кайфа, с каждым разом требуя все больше и больше, не в состоянии думать ни о чем другом.

Наркоманка, вот кем я стала. Как и все остальные девушки здесь.

Я сжимаю таблетку в руке, затем бросаю ее в унитаз и смываю. Таблетка делает два круга, прежде чем исчезнуть в стоке, но я продолжаю стоять там, глядя в унитаз.

Прошло шесть дней с тех пор, как я перестала принимать наркотики. Это произошло случайно. На прошлой неделе я подхватил грипп, и в течение трех дней меня рвало без остановки. Мое тело не могло удержать ничего внутри, включая таблетки, которые Долли продолжала запихивать мне в горло. К тому времени, когда мне стало лучше, мой мозг впервые за два месяца очистился от наркотического дурмана.

Тот день был самым тяжелым. Несмотря на то, что мне было постоянно холодно - Боже, я не помню, чтобы в моей жизни было так холодно, - я потела. Болело все. Голова, ноги, руки. Казалось, что каждая косточка в моем теле была раздроблена. А потом начались толчки. Я пыталась сдержать дрожь, боясь, что у меня сломаются зубы, но не могла. Долли думала, что это лихорадка наконец-то спала, но это было не так. Это была ломка. Желание просто проглотить таблетки, которые она мне дала, было слишком сильным, и только чистое упрямство не позволило мне поддаться.

После этого стало легче. Меня все еще периодически знобило, но это уже не было похоже на то, что я испытала в тот первый день без наркотиков, а конечности и голова болели значительно меньше. Я притворилась, что проглотила таблетки, и старалась вести себя так же, как и раньше, постоянно умоляя о добавке, а наркотики тайком выбрасывала. Удивительно, но мой обман сработал. Теперь вопрос только в том, как долго я смогу притворяться, пока кто-нибудь не заметит.

Я снимаю очки и оставляю их рядом с раковиной. Они даже не соответствуют рецепту, просто Долли подарила мне их, чтобы я перестала спотыкаться и щуриться. Мои собственные были потеряны во время моей последней ночи в Нью-Йорке.

Я отворачиваюсь от напоминания, снимаю одежду и захожу в душевую кабинку. Включив воду до обжигающе горячей, я встаю под струю и закрываю глаза. На маленькой полочке справа от меня лежит мочалка. Я беру ее и тру кожу до покраснения, но это не помогает. Все еще чувствую себя грязной.

Я не понимаю, почему я не боролась сильнее. Да, наркотики держали мой мозг в тумане, но я всегда осознавала, что происходит. Тем не менее, я просто... капитулировала. Пусть они продают меня ночь за ночью богатым мужчинам, которые готовы платить огромные деньги, чтобы трахнуть красивую, полированную куклу. Потому что это то, чем мы являемся. Они делают нам эпиляцию, делают маникюр и прически, следят за тем, чтобы мы носили дорогую одежду. Обязательным является макияж на лице, и он очень красиво размазывается, когда девушка плачет после сеанса. Многим мужчинам нравится видеть, как мы ломаемся.

Я не плакала ни разу. Может быть, что-то сломалось во мне в ту первую ночь. Миллион частиц моей разбитой души смешались со снегом и кровью. Мне было уже все равно.