Расколотые души

"Док!" рявкаю я, как только он отвечает на звонок. "У меня в машине девушка, у которой, похоже, припадок. Должен ли я попытаться что-то сделать или сразу ехать в больницу? Или мне привезти ее к тебе? Я в пяти минутах езды".

"Симптомы?"

"Она очень сильно дрожит, и ее руки и кисти дергаются". Я бросаю взгляд через плечо. "Не выглядит так будто ее связывали".

"У нее пена у рта? Рвота?"

Я снова смотрю на девушку. "Нет. В данный момент нет".

"Привезите ее сюда", - говорит он. "Если ее вырвет, вам нужно остановить машину и убедиться, что она не задохнется. Это может быть эпилептический припадок или передозировка".

"Хорошо." Я бросаю телефон на пассажирское сиденье.

К счастью, движение свободное, поэтому я доезжаю до здания за пять минут, где у доктора есть небольшая клиника на первом этаже, прямо под его квартирой. Поскольку он в основном выезжает на дом к Братве, он пользуется ею, только когда кому-то нужно сделать УЗИ или рентген.

Я паркуюсь у входа и поднимаю девушку с заднего сиденья. Ее конечности все еще неконтролируемо дергаются, но рвоты нет. Держа ее на руках, все еще завернутую в куртку, я бегу к стеклянной двери, которую доктор держит открытой.

"Положите ее на каталку", - говорит он и бросается к медицинскому шкафу. "Почему она голая?"

"Понятия не имею. Она выбежала из здания, дезориентированная, и упала посреди улицы. Я чуть не сбил ее своей машиной".

Док подходит со шприцем, наклоняется над девушкой и оттягивает ей веко. "Передозировка. Отойдите".

Я делаю пару шагов назад и наблюдаю, как он делает ей инъекцию чего-то, затем приступает к подключению капельницы с физраствором к ее руке.

"Я возьму образец крови, чтобы мы знали, что она приняла. Но результаты будут не раньше завтрашнего дня. Я предполагаю, что это был один из обычных препаратов, поэтому я вколол ей противодействующее. Это отменит эффект". Он берет одеяло и накрывает им девушку. "Если она не яростная наркоманка, она должна прийти в себя через пару часов. Просто отвезите ее в приют или еще куда-нибудь и оставьте, чтобы они с ней разобрались".

Я смотрю вниз на девушку. Длинные темно-каштановые пряди падают на ее лицо, скрывая его от глаз. Она все еще дрожит под одеялом, но подергиваний нет. Ее дыхание также звучит немного лучше. Что, черт возьми, с ней случилось?

"Я заберу ее к себе на ночь", - говорю я, не отрывая взгляда от девушки. "Когда утром ей станет лучше, я заберу ее домой".

"Ты серьезно?"

"Да". Я поднимаю глаза и вижу, что Док смотрит на меня.

"Ты не можешь взять наркоманку к себе домой".

"Я не подброшу ее в приют, как будто она мешок с мусором, Док". Одна из рук девушки свисает вниз. Я беру ее маленькую руку и укладываю под одеяло рядом с ее боком. "И все равно это только на сегодня".

Док вздыхает и качает головой. "Если она наркоманка, а я уверен, что это так, то у нее будет ломка. С лекарством, которое я ей дал, оно, вероятно, начнется сразу же. В зависимости от того, что она принимала и насколько она сильная пользовательница, может пройти от пары дней до двух недель".

"Даже если она голая, ее волосы чистые, а ногти ухоженные. Скорее всего, кто-то накачал ее наркотиками при попытке сексуального насилия, или она сбежала от жестокого партнера".

Док смотрит на меня, затем кивает. "Хорошо. Я посмотрю, есть ли у меня набор для изнасилования. Я также проведу базовый осмотр. Подождите снаружи".

Я бросаю взгляд на девушку, которая, кажется, спит, и направляюсь к выходу. Начался снегопад. Я прислоняюсь спиной к стене и смотрю на улицу перед собой, задаваясь вопросом, что, черт возьми, случилось с этой девушкой.

Через пятнадцать минут док выходит и встает рядом со мной.

"Ну что?" спрашиваю я.

Сначала он ничего не говорит, просто смотрит в ночь.

"Док?"

"Они не "пытались" ее изнасиловать", - говорит он наконец. "Они изнасиловали ее, Павел".

Я откидываю голову в сторону. "Объясни."

"Кто-то разорвал ее; определенно есть следы насильственной травмы. Похоже, что это было не в первый раз. У нее есть старые рубцовые ткани. Я взял образцы для анализа на венерические заболевания и сделал тест на беременность". Он вздыхает и снимает очки. "Я лечил ее как мог, но ей понадобятся обезболивающие. Я проверю, есть ли у меня что-то, не вызывающее привыкания, что не вступит в реакцию с лекарствами, которые я дал ей, чтобы отменить передозировку. У нее также есть синяки, но, похоже, они появились несколько дней назад. На ее предплечье только один след от иглы, и он свежий. Вероятно, они вкололи ей то, от чего у нее была передозировка".

"Пришли мне результаты анализов, как только получишь их", - говорю я сквозь стиснутые зубы.

"Ты действительно заберешь ее к себе?"

"Да". Я возвращаюсь в дом.

"Павел", - зовет меня док. "Я не знаю, в каком состоянии будет ее психика, когда она очнется. Не спрашивайте ее, что случилось, просто отвезите ее к семье. И скажи им, что ей понадобится психологическая помощь".

"Хорошо." Я киваю.

*

Я сажусь в кресло и смотрю на спящую девочку, свернувшуюся калачиком в центре моей кровати. Сначала я подумал о том, чтобы положить ее в одну из двух других спален, но решил не делать этого. Лучше быть рядом на случай, если ее состояние ухудшится.

Кажется, ей лучше. Ее дыхание в норме, а дрожь полностью прекратилась. Я наклоняю голову, наблюдая за ее маленькой фигуркой под толстым одеялом. Она все еще голая под одеялом. Я не хотел рисковать, двигая ее руками и ногами, чтобы втиснуть ее в пижаму. Что, если она проснется и подумает, что я пытаюсь причинить ей боль?

Я ухватился за края кресла и глубоко вздохнул. Какой больной ублюдок мог так издеваться над женщиной? Особенно над такой крошечной. Я закрываю глаза и пытаюсь подавить желание побежать к машине, вернуться туда, где я ее нашел, и искать того ублюдка, который ее обидел. Но я не могу рисковать, оставляя ее одну. Что, если у нее случится еще один приступ? Но я найду того, кто посмел избить и изнасиловать ее, или каким другим пыткам подверг ее этот больной ублюдок. И я заставлю его заплатить. Моя хватка на подлокотниках усиливается, и раздается слабый скрип дерева. Спящая девушка зашевелилась, и я отпустил подлокотники, не желая ее будить.

Не знаю, что на меня нашло, и почему я решил привезти ее к себе. Я мог бы легко оставить ее в больнице и сказать, чтобы они прислали мне счет за услуги. Это бессмысленно, но я не мог заставить себя оставить ее где-то. Прошли годы с тех пор, как я чувствовал какую-то связь с человеком, даже с самым близким. Но вид этой девочки, такой раненой и незащищенной, всколыхнул что-то глубоко в моей душе. Потребность защитить ее от всего, что может попытаться снова причинить ей боль, возникла во мне, но вместе с этим появилось и желание уничтожить. Странно, что спустя столько лет во мне снова поднимается жажда насилия.

Девушка перевернулась на другой бок, и одна из ее ног выскользнула из-под одеяла. Я встаю и укладываю ее обратно под одеяло.

На данный момент она, кажется, в порядке, крепко спит, поэтому я решаю быстро принять душ. В гардеробной на другой стороне комнаты я использую фонарик на своем телефоне, чтобы найти пару черных пижамных трусов и трусы-боксеры. Я уже подхожу к двери ванной, когда меня осенила мысль, и я возвращаюсь к шкафу, чтобы взять и футболку. Когда я дома, я обычно ношу только пижаму, но девочка может испугаться, если увидит все эти чернила на моем торсе. Она, вероятно, испугается, когда проснется в незнакомом месте, и нет необходимости тревожить ее больше, чем нужно.

Я включаю холодную воду в душе, надеясь, что это поможет мне избавиться от настойчивого желания кого-нибудь убить. Это не очень-то помогает. Прижав ладони к кафельной стене, я поднимаю подбородок и позволяю холодным брызгам ударить мне прямо в лицо. Пока ледяная вода стекает по моему телу, я копаюсь в своем мозгу, вытаскивая воспоминания об одной из моих последних драк. Самой жестокой, поскольку мне нужно как-то справиться с желанием уничтожить кого-то. Мой противник пронес нож на ринг и успел дважды порезать мне бок, прежде чем я одолел его. Я убедился, что он знает, что я думаю о его действиях, сломав ему спину и вогнав его собственный клинок по самую рукоять в основание его черепа. Насилие - не то, что мне нравится, но когда я оказываюсь в логове зверя, я неизбежно становлюсь тем самым зверем, с которым сражаюсь. Это не что иное, как выживание. Переживание этой сцены помогает мне утолить жажду разрушения. По крайней мере, в некоторой степени.

Я провожу в ванной не более пяти минут, поэтому ожидаю, что девушка все еще крепко спит. Вместо этого она ворочается в кровати, ее тело содрогается. Я бросаюсь к ней и прижимаю ладонь ко лбу, он оказывается горячим. Она бормочет что-то, что я не могу расшифровать, потому что ее зубы слишком сильно стучат. Я наклоняю голову, пытаясь уловить, что она говорит.

"Холодно...", - хнычет ее тоненький голосок. "Очень, очень холодно".

Я хватаю одеяло, сложенное у изножья кровати, накидываю его на нее, затем беру свой телефон с тумбочки.

"Док, - говорю я, как только он берет трубку, - у девочки жар, она дрожит как лист и говорит, что ей холодно".

"Абстиненция", - говорит он. "Это нормальная реакция".

"Что я могу сделать?"

"Ничего. Ее тело должно пройти через это. Через пару часов ей станет лучше. Но это может повториться в течение следующих нескольких дней. Обязательно скажи об этом семье завтра".

"Хорошо. Что-нибудь еще?"

"Возможно, завтра ей будет плохо, но ей нужно пить жидкости. Попробуйте дать ей воды, как только она проснется", - говорит он. "О, и Павел, я, наверное, не должен тебе этого говорить, но будет лучше, если ты не будешь ее трогать или влезать в ее личное пространство. Если утром она взбесится, позвоните мне, и я позову Варю. Она может побыть с девочкой, пока ее семья не приедет за ней".

"Спасибо."

Я опускаю телефон и снова наблюдаю за девушкой. Она все еще дрожит, но я не думаю, что мне стоит накрывать ее чем-либо еще. Ей будет слишком жарко. Снова раздается бормотание, но она повернута ко мне спиной, поэтому трудно расслышать. Я кладу колено на кровать и наклоняюсь ближе, пытаясь понять. Она плачет. Плач очень низкий, прерывистый, и этот звук так чертовски душераздирающ.

Док сказал, что я не должен пытаться дотронуться до нее, но она сейчас бредит и, вероятно, не понимает, что происходит вокруг нее. Я не могу больше выносить мысль о том, чтобы ничего не делать. Я протягиваю руку и кладу ладонь ей на спину, поверх одеяла, и слегка поглаживаю ее. Она не отстраняется, поэтому я опускаюсь на кровать позади нее, стараясь, чтобы мое тело не касалось ее тела, и продолжаю гладить ее спину. Через некоторое время плач прекращается. Я убираю руку, намереваясь встать, когда девушка вдруг поворачивается и зарывается лицом в мою грудь. Я лежу, не двигаясь, не смея прикоснуться к ней, но и не в силах отодвинуться. Ее горячее дыхание обдает мою грудь, когда она лежит, сжав руки в кулаки и зажав их между нашими телами. Она все еще дрожит.

Едва слышный шепот достигает моих ушей. "Еще".

Я смотрю на нее сверху вниз, не понимая, что она имеет в виду.

"Пожалуйста".

То, как она это произносит, заставляет меня вздрогнуть. Это похоже на призыв о помощи утопающего. Медленно я кладу свою ладонь туда, где, как мне кажется, может быть ее спина. Я не могу точно сказать, так как она укрыта одеялом. Я провожу рукой по ее спине, вверх, затем вниз. Девушка вздыхает, прижимается ближе и зарывается носом в мою шею.