Расколотые души

Водитель приехал за мной через час, и во время поездки я безучастно смотрела в окно на людей, спешащих по незнакомым тротуарам. Когда меня забрали, сначала я думала, что меня держат где-то на окраине Нью-Йорка, но теперь я знаю, что оказалась в Чикаго. Наблюдая за тем, как "нормальная жизнь" проходит мимо меня, впервые за два месяца я испытываю искушение схватиться за ручку и попытаться сбежать. Меня тошнит от осознания того, что мне понадобилось столько времени, чтобы подумать о побеге. Но теперь я думаю об этом. Я хочу снова почувствовать себя чистой. Возможно, этого никогда не случится, но я хочу попробовать.

Я слышала, что делают с девушками, которые пытаются сбежать. Пока мы послушны, мы получаем таблетки, потому что высокооплачиваемые клиенты не любят девушек со следами уколов на теле. Но как только девушка создает проблемы, они переходят на шприц. И все кончено. Это то, что случилось с девушкой, которая исчезла?

Откинувшись на сиденье, я закрываю глаза и выдыхаю. Я буду продолжать делать вид, что я все еще послушная маленькая шлюшка, готовая терпеть все и ждать своего шанса. У меня будет только один шанс, так что мне лучше убедиться, что он сработает.

*

Они всегда носят костюмы.

Я рассматриваю мужчину, сидящего на краю кровати в этой шикарной комнате, куда меня проводил водитель. Около пятидесяти. Редеющая линия волос. На нем безупречный серый костюм и дорогие часы на запястье. Два телефона на тумбочке. Наверное, банкир. Опять.

В комнате все как полагается для такого клиента, как он. Тяжелые роскошные шторы темно-красного цвета - цвета крови - и кровать с балдахином и черными шелковыми простынями, чтобы скрыть пятна крови. Высокая лампа в каждом углу и деревянный передвижной бар, уставленный различными спиртными напитками. Разумеется, только лучшие марки. Я уже была в этой комнате однажды, но помню, что ванная комната не менее шикарна, с большой ванной и душем. Там же под раковиной лежит аптечка. Водитель воспользовался ею, потому что клиент, с которым я была в тот вечер, оставил мне неприятный порез на губе.

Мистер Миллер просит меня подойти. Я сокращаю расстояние между нами и встаю между его ног, пытаясь отстраниться от того, что последует дальше. С таблетками это было гораздо проще.

"Хорошенькая", - говорит он и кладет ладонь мне на бедро чуть ниже подола моего короткого белого платья. Похоже, это любимый цвет каждого клиента. "Сколько тебе лет?"

"Мне восемнадцать, мистер Миллер".

"Такая молодая". Его рука движется вверх, задирая мое платье. "Зови меня Джонни".

"Да, Джонни", - бормочу я.

"Долли сказала, что тебя зовут Дейзи. Маленькая и милая. Подходит". Дрожь проходит по моему телу, когда я слышу имя, которое они дали мне, потому что мое собственное показалось им слишком необычным. Я презираю его. От одного его звучания мне хочется блевать.

Мистер Миллер поднимает мое платье над головой и бросает его на пол. Оно падает маленьким белым свертком к моим ногам. Не знаю почему, но клиенты, снимающие с меня платье, всегда поражали меня сильнее, чем снимающие трусики. Каждый раз, когда это происходит, мне кажется, что с меня снимают последний слой защиты. Я вздрагиваю.

"Ты находишь меня привлекательным, малышка Дейзи?" - он обводит руками мою талию.

"Конечно, нахожу, Джонни", - автоматически отвечаю я. Это было вбито в мой мозг кулаками во время первого дня обучения.

"Хм..." Его руки сжимают мою талию, затем стягивают мои кружевные стринги, тоже белые, вниз по ногам. "Обычно мне нравится медленно. Но ты слишком сладкая. Я не думаю, что смогу ждать".

Как только он снимает с меня трусики, он бросает меня на кровать. Я лежу там, не двигаясь, и смотрю, как он снимает пиджак. Затем он снимает галстук, и мое тело содрогается, когда он ослабляет узел. Один из моих предыдущих клиентов обмотал галстук вокруг моей шеи, когда трахал меня сзади, и тянул за него каждый раз, когда входил в меня, перекрывая мне воздух. Я закрываю глаза от облегчения, когда мистер Миллер бросает галстук на пол. Он начинает расстегивать рубашку, но расстегивает только первые две пуговицы и переходит к брюкам. Мое дыхание учащается. По крайней мере, он снял галстук. С рубашкой я справлюсь.

"Расставь широко ноги, милая", - говорит он, надевая презерватив. Парень, который руководит организацией, очень строго следит за предохранением, но он больше заботится о безопасности клиентов, чем о безопасности девушек.

Мистер Миллер ползет по кровати, пока не нависает надо мной. Вена на его шее пульсирует. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами, затем опускает голову и лижет мою обнаженную грудь. Я стискиваю зубы, заставляя себя не отпрянуть. Когда я отшатываюсь, это плохо кончается. Я надеюсь, что зазвучит музыка, и мне будет легче отгородиться от всего этого. Но она не звучит. Последний раз я слышала музыку в ту снежную ночь. Иногда, когда я лежу в постели, пытаясь заснуть, я барабаню пальцами по спинке кровати, как будто это поможет вызвать мелодию. Но я не слышу ее так, как раньше.

Мясистые руки мистера Миллера обхватывают внутреннюю сторону моих бедер, раздвигая мои ноги. В следующее мгновение его член входит в меня весь сразу.

Больно. Это всегда больно, но без наркотиков, которые пудрят мне мозги, это в тысячу раз хуже. Я запрокидываю голову и смотрю в потолок, когда он снова входит в меня. В такие моменты я пытаюсь отключиться, мысленно отстраниться и направиться к счастливому воспоминанию, надеясь отвлечься от очередного изнасилования.

Слава Богу, воспоминание всплывает в моем мозгу.

Это лето перед моим вторым классом средней школы. Я сижу в саду, читаю, а моя сестра-близнец гоняется по лужайке за своим мальтийским бонбоном. Бедное животное. Она даже надела ему на голову желтый шелковый бант. Когда Сиенна сказала, что хочет собаку, я была уверена, что Артуро откажется. Наш брат не любит держать животных в доме. Я не представляю, как ей удалось убедить его разрешить ей завести собаку.

"Ася!" кричит Сиенна. "Идем!"

Я машу ей рукой и продолжаю читать. Тайна убийства только разгадывается, и мне не терпится узнать, кто же виновник. Я уверена, что это...

Брызги холодной воды попадают мне на грудь. Я вскрикиваю и вскакиваю со стула, глядя на сестру. Она держит в руке поливочный шланг и смеется как сумасшедшая.

"Ты мертвец!" Я хихикаю и бросаюсь к ней. Она все еще двоится от смеха, когда я догоняю ее. Я хватаю шланг, затягиваю воротник ее топа и пускаю струю воды по ее спине.

Сиенна вскрикивает и поворачивается, затем хватает шланг, пытаясь направить его на меня, но в итоге он брызгает ей в лицо. Я все еще смеюсь, когда поднимаю свободную руку, чтобы вытереть воду с глаз, но останавливаюсь на середине движения. Моя рука покраснела. Я смотрю на шланг, который держу в руке. Из него на землю вокруг моих ног льется красная жидкость. Кровь.

Я открываю глаза и смотрю на белый потолок над собой, а в ноздри проникает запах пота. Да... трюк со счастливыми воспоминаниями никогда так хорошо не работает.

Мистер Миллер продолжает вбиваться в меня, его затрудненное дыхание бьет мне в лицо, и на меня капают капли пота. Он громко стонет, этот звук напоминает мне ярость какого-то огромного животного. Внезапно он останавливается и вырывается. Его вес исчезает. Я поднимаю голову с подушки и вижу, что он стоит на коленях у изножья кровати, его руки сжимают грудь. Он тяжело дышит. Его лицо покраснело, он смотрит на меня расширенными глазами.

"Таблетки", - задыхается он. "В... куртке".

Я просто смотрю на него несколько мгновений, прежде чем встать с кровати и побежать к его куртке, которую он оставил на спинке стула. Я нахожу в левом кармане оранжевую бутылку и достаю ее. Мистер Миллер опустился на четвереньки, пытаясь отдышаться.

"Дай мне...", - хрипит он, поднимая руку в мою сторону.

Я опускаю взгляд на бутылку в своей руке и снова поднимаю, рассматривая его взволнованное лицо и ревматические глаза. Медленно я отступаю назад. Огромные глаза мистера Миллера смотрят на меня. Я отступаю еще на несколько шагов, пока не чувствую стену за спиной.

И тогда я смотрю.

Это длится меньше двух минут. Хрипы. Неглубокие, затрудненные вдохи. И, наконец, удушливый звук. Мистер Миллер рушится на кровать боком, его голова наклонена в мою сторону, глаза выпучены. Похоже, он пытается говорить, но слова путаются. Я не могу разобрать, что он говорит, но вижу это по его лицу. Он умоляет. Я стою на месте, сжимая в руке бутылочку с лекарством, и смотрю, как на моих глазах умирает человек. С каждым его вздохом я чувствую, как остатки моей души, или то, что осталось внутри меня, умирают все больше. Пока не остается ничего, только черная дыра.

Дверь слева от меня распахивается, и внутрь врывается мой водитель. Он бежит к телу мистера Миллера, которое неподвижно лежит на кровати, и кладет свои пальцы на шею мужчины.

"Черт!" - выплевывает водитель и поворачивается ко мне. "Что ты наделала, сука?"

Я игнорирую его. По какой-то причине я не могу оторвать взгляд от тела на кровати. Глаза все еще открыты, и хотя я не могу видеть их ясно, кажется, что они все еще смотрят прямо на меня. Сбоку от моего лица раздается пощечина.

"Проснись, мать твою! Нам нужно уезжать", - кричит водитель.

Когда я не двигаюсь, он хватает меня за руку и начинает трясти. Мгновение спустя я чувствую укол иглы в руку.

Нет!

Этот укол пробуждает во мне все остатки самосохранения. Флакон с таблетками выпадает из моей руки. Я отдергиваю руку, поворачиваюсь и выбегаю в коридор.

Уже глубокая ночь, и внутри это место кажется пустынным. Две широкие желтые полосы, идущие по всей длине ковра, помогают мне сориентироваться, и я следую за ними, пробегая по нескольким коридорам в поисках выхода. Мое зрение затуманивается, и у меня появляется головокружение. Каждый шаг дается мне тяжелее предыдущего, и кажется, что мои ноги отягощены бетонными блоками. Я поворачиваю за угол и продолжаю бежать, пока не вижу дверь в конце. Над ней висит табличка с зеленым светом. Я не могу прочитать буквы, но это может быть только одно слово. Выход.

Как только я добегаю до двери, я хватаюсь за ручку и бросаюсь наружу. Это пожарная лестница. У меня двоится в глазах, голова кружится с каждой секундой все сильнее, но с третьей попытки мне удается ухватиться за перила. Цепляясь за холодное железо, я неуклюже спускаюсь по ступенькам, чудом не падая. Как только мои босые ноги достигают земли, я поворачиваю налево и бегу в темный переулок. Справа от меня раздается автомобильный гудок, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть ослепительные огни, светящие мне в лицо, прежде чем темнота поглотит меня.

"Черт!"

Я открываю дверь машины и выбегаю к передней части автомобиля. На дороге, в футе от переднего бампера, лежит абсолютно голая женщина. Я знаю, что не сбил ее. Мне удалось остановить машину, прежде чем я наехал бы н нее, но, похоже, с ней что-то не так. Ее тело дрожит, как будто у нее высокая температура.

Я наклоняюсь и беру ее на руки. Запах мужского одеколона проникает в мои ноздри, когда я поправляю хватку. Кожа женщины необычайно холодная, и она так сильно дрожит, что, если бы я не прижимал ее к груди, она бы выскользнула из моих рук. Повернувшись на пятках, я несу ее к машине. Перекладывая ее небольшой вес на руки, мне каким-то образом удается дотянуться до ручки и открыть заднюю дверь. У меня нет одеяла, поэтому, осторожно опустив ее на сиденье, я снимаю куртку и накидываю ее на обнаженное тело девушки. Она тут же сворачивается в позу эмбриона, а дрожь продолжает сотрясать ее легкие формы. Как только я снова сажусь за руль, я нажимаю быстрый набор на своем телефоне и завожу машину.