Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

– Мисс Рот, как вы?

– Все было хорошо где-то пять минут назад. – Я надела солнцезащитные очки. – А теперь мне очень интересно, что за новоиспеченный ад ты приготовил специально для меня.

– Ты меня ранишь. – Он вытащил сигару, говоря обиженным тоном, будто ему и правда было обидно. – Я бы никогда не приготовил подобного специально для тебя. Хотя совсем скоро тебе достанется щедрый кусок.

– Покончим с этим, Миллер.

– Я хотел тебе лично сказать, прежде чем до тебя дойдут слухи. Эти адвокаты, которых нанял твой отец, похоже, так же компетентны, как камни, и не могут даже замедлить приближение даты судебного процесса. – Он зажег сигару. К сожалению, даже выпуская дым прямо мне в лицо, он все равно выглядел как модель с обложки журнала, а не злодей из бандитских фильмов.

– Еще четыре женщины решили присоединиться к обвинениям Аманды Гиспен. У одной из них есть очень красочные и интимные фотографии твоего отца. Не то, что тебе хотелось бы видеть. Но это то, чем я собираюсь поделиться с другими, представляя интересы своих клиентов, так что фото будут внесены в доказательства и показаны в увеличенном виде во время суда.

Я оперлась рукой о красную кирпичную стену офиса и глубоко вздохнула, пытаясь не показывать, насколько эта информация выбила меня из колеи. Все выходило из-под контроля. Теперь было пять женщин, которые судились против моего отца? И там еще были фотографии?

Он это сделал? Мог он такое сделать?

Теперь я понимала, почему мама сказала, что не хотела знать правду, ответ был ужасающим. Одну жалобу я могла еще оправдать для себя, ссылаясь на недостаток доказательств и других жертв. Пять жалоб уже было проблематично оправдать. Тем более что, будучи сама женщиной, я знала, насколько ошеломляющей была перспектива выступать в качестве свидетеля перед опытными юристами, подвергаться допросу о чем-то настолько болезненном. Я почувствовала, как мои колени подкосились.

– От этого никуда не деться, Ари. – Кристиан внимательно изучал меня, будто ждал, когда до меня уже дойдет.

– Ари? – Я дернулась, широко раскрывая глаза.

– Арья, – поправил он, слегка покраснев. – Твоя жизнь вот-вот рухнет, если ты не отойдешь в сторону.

– Похоже на то, а ты только и ждешь части с фейерверками. Ты ожидаешь, что я брошу собственного отца как пиар-клиента? – Я перекинула волосы на одно плечо.

– Нет, я ожидаю, что он откажется от услуг твоей компании и избавит тебя от неловкого разговора. Попроси Джиллиан отказать ему в оказании услуг, если тебе некомфортно самой это сделать, – предложил он. Откуда он знал о Джиллиан? И неужели он действительно считал, что я поверю, будто он беспокоился обо мне или моих делах? – Тебе необходимо принять правильное решение, отступив. И если подумать, я до сих пор не понимаю, почему ты все еще не сделала этого.

– Не притворяйся, будто знаешь меня, – огрызнулась я. – И не пускай дым мне в лицо, – я выхватила сигару из его пальцев, ломая ее на две части и выкидывая в ближайшую мусорку.

– Ты ненормальная, – сказал он, но при этом выглядел довольным, а не разозленным. Ему нравилось бесить меня, доводить меня. – Что, между прочим, я нахожу странно очаровательным.

– Не флиртуй.

– Почему нет? – спросил он. Уф, хороший вопрос! Притяжение сводило меня с ума.

– Клэр? – устало спросила я.

– Твердо осталась в прошлом уже как неделю, – он покачал головой.

– Жаль это слышать, – скучающе проговорила я.

– Нет, тебе не жаль, – ухмыльнулся он.

– Ты прав. Сейчас мне надо сфокусироваться на дурацком шоу под названием «Моя семья».

– Понятно. – Он не мог перестать смотреть на меня, как и я на него.

– Я ценю то, что вы предупредили меня, мистер Миллер.

– Суд будет быстрым. Судья Лопез не хочет спектакля, доказательства не опровергнуть. Все должно скоро закончиться.

– Самое время закончить разговор, – я направилась к входной двери, собираясь уходить.

– Арья? – позвал он.

Он глухой?

– Да, Кристиан? – Я повернулась к нему с натянутой улыбкой.

– Не ходи в суд на следующей неделе. Будут вещи, которые ты не захочешь видеть, не говоря уже о том, что это самоубийство для твоей карьеры, – его голос был приятным, а глаза не такими холодными, как несколько дней назад в сауне.

– Некоторые вещи стоят того, чтобы умереть. Он мой отец.

– Да. Твой отец, но не ты. Как только ходатайство о присоединении других женщин будет одобрено, все новости будут только об этом, и никакие милые фото, где твой отец целует малышей, не помогут. Инвесторы заберут деньги из его фонда, управление, скорее всего, заставит его уйти в отставку. Обвинения изменились, как и наказание, сама суть этого дела. Конрад Рот не вернется на Уолл-стрит. Если ты все еще хочешь сохранить свою карьеру, сейчас самое время держаться от него подальше.

– Ты бы вот так повернулся спиной к своему родителю? – Я сузила глаза, всматриваясь в его.

– Я бы переехал моих родителей на грузовике, просто чтобы выпить чай. А я даже не люблю чай. Так что не уверен, что я тот человек, которого можно спрашивать о подобном, – Кристиан грустно улыбнулся, смотря вниз, его большой палец гладил коробку со спичками.

Что-то в его словах заставило меня почувствовать себя грубой, резкой. Виноватой.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила я.

– Нет. У тебя есть свои семейные проблемы. – Он покачал головой, встречаясь со мной взглядом.

– Да. И я выбираю дать моему отцу презумпцию невиновности.

– Никаких сомнений. Его преступления – объективная реальность, которая полностью записана и у которой есть свидетели. Я не убийца хорошей репутации твоего отца, я всего лишь коронер. Тело уже было холодным, когда я пришел. К тому же есть другой вопрос, который нужно решить.

– И это?

– Я не могу позвать тебя на свидание, если ты связана с делом.

Мой рот так и остался открытым. Была ли я зла или шокирована? Я не могла сказать наверняка, но я знала, что ударила бы его, если бы у моей семьи не было дурной репутации в прессе. Это был верх наглости. Его высокомерие поражало.

– Ты хочешь со мной встречаться? – выплюнула я.

– Я бы не забегал так далеко. Но я бы хотел спать с тобой и готов поставить все нужные галочки, чтобы добраться из пункта А в пункт Б.

– Ты использовал эту фразу на К…

– Нет. Мне не нужно было.

– Забавно, ты не показывал такого желания быть со мной, когда мы были в сауне. – Я опустила солнцезащитные очки, слегка улыбаясь.

– Сауна была плохо спланированной схемой. К тому же я не хотел оказаться в компании изменников. Теперь, когда это исключено…

– Я даже тебе не нравлюсь. – Я раздраженно вскинула руки в воздух. Я начала ходить по тротуару, уже не обращая внимания на любопытные взгляды людей вокруг нас. Кристиан выглядел вполне спокойным, будто он привык загонять людей в угол.

– Тебе и не нужно мне нравиться, чтобы я хотел переспать с тобой. Думаю, ты знаешь, что такое секс на почве ненависти в твоем уже довольно взрослом возрасте.

– И откуда ты знаешь о моем довольно взрослом возрасте? – Я остановилась, смотря на него. И тогда я заметила это: легкая вспышка, выражение лица человека, который сказал лишнего, пока он снова не вернул себе самообладание.

– Я знаю все о каждом, кто имеет отношение к моим делам.

– Если думаешь, что я буду спать с кем-то, кто пытается обанкротить моего отца, то тебе нужно провериться у психотерапевта.

– Значит, это да?

– Не приходи сюда больше, Кристиан, – сказала я, после чего развернулась и открыла дверь.

Пока я поднималась в свой офис, то споткнулась, наверное, раза три на лестнице. Мои мысли были все перемешаны, как в коктейле Молотова: о Кристиане, о папе, о браке моих родителей. Когда я открыла дверь, то встретилась с каменным лицом Джиллиан. Она держала свой портфель, губы были накрашены, что означало, что она собиралась на выход.

– Ты забыла о нашей встрече с компанией ShapeOn. Они только что позвонили нам и сказали, что ты опаздываешь на тридцать минут, – Джиллиан пыталась говорить тихо, но не могла, как было всегда, когда она была расстроена.

Видимо, я забыла внести эту встречу в свой ежедневник. Вот черт. Это уже второй клиент, которого я упускаю за месяц.

– Я… – я попыталась что-то сказать, но замолчала, не зная даже, что можно придумать. Джиллиан покачала головой, проходя мимо меня к дверям. Я стояла на пороге как вкопанная и не понимала, что, черт возьми, произошло.

Целый день я пыталась дозвониться до отца, но он не брал трубку. Правда была так же неизбежна, как закрытие конверта перед отправкой.

После того как ушла с работы домой, я решила, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, и позвонила матери. Она ответила после третьего гудка, ее голос звучал холоднее обычного.

– Арья. Ты вдруг позвонила мне, так что я сразу скажу, что думаю, ты хочешь узнать что-то об отце, – проговорила она.

И тебе привет, мама.

– Я тоже не помню, чтобы ты звонила проверить, как у меня дела, – ответила я, потому что, честно говоря, меня достало ее отношение. – И да, я правда звоню, чтобы узнать про папу. Он не отвечает.

Я слышала, как она ходила по своей величественной гостиной в своих дизайнерских тапочках, которые скользили по мрамору. Ее маленькая собака размером с карман лаяла где-то на фоне.

– Твой отец целый день отсиживается в своем кабинете, у него встреча с адвокатами, к которой я не хочу иметь никакого отношения. Новые доказательства и истцы определенно еще больше все усложняют. Ты можешь представить, с чем мне предстоит столкнуться, когда я поеду в загородный клуб на завтрак на следующей неделе? Я думаю отменить все. Фотографии члена, Арья! Как до ужаса мерзко!

«Фотографии члена» – никогда не думала, что услышу, как мама скажет о чем-то подобном.

Опять же, она перевернула все так, что это было о ней, а не о нем. Я подошла к дверям многоквартирного дома, набирая код и открывая дверь.

– Думаешь, он сделал это? – я задала тот же вопрос, что и во время бранча. Только в этот раз вместо веселья воцарилась полная тишина. Я никогда не могла верно истолковать эмоции мамы, по крайней мере, точно не могла догадаться, о чем она думала. Если у нее и был очевидный ответ на мой вопрос, я этого не знала.

– Это не имеет значения, разве нет? Мы его семья. Мы должны держаться вместе, – проговорила она.

«Должны ли? – подумала я. – Даже если он причиняет ужасную боль другим? Причем злонамеренно».

Я толкнула дверь в свою квартиру, открывая ее и заваливаясь внутрь, потом сняла туфли и уставилась на антикварные полки, висевшие на стенах. Они все были заставлены фотографиями меня с отцом с выходных, праздников и благотворительных балов. Ни на одной из них не было моей матери, она никогда нигде не увязывалась за нами. Папа вырастил меня один.

– Финансовые трудности тоже нужно учитывать, – доносился голос мамы из телефона. – Компания обанкротится, если Конрад не отступит, а если и отступит, то может быть слишком поздно. Не говоря уже о том, что они судятся с ним за большую часть его собственного капитала. Я не могу поверить, что он сделал это с нами.

– Дай мне обдумать и переспать с этим, мам.