Моя ревность тебя погубит

30. Доверие

Медленно распахивая глаза, я несколько минут молча смотрю в окно и пытаюсь понять, сколько сейчас времени. За последние сутки у меня полностью перепуталось понятие дня и ночи. Мне хорошо видно, как ярко-малиновый цвет опускается за домиком отдыха.

Закат такой красивый. И сейчас вечер.

Не могу поверить, что проспала весь день, но моё измотаннте тело не было способно ни на что, кроме этого. В голове всплывают картинки — как он укладывает меня в чистую постель, полностью голую и чистую. Как он снова ласкает меня, прежде чем я провалюсь в сон. Как он лижет мне, покусывая мою плоть. Как снова доводит до многочисленных оргазмов, от которых я содрогаюсь, а потом отключаюсь.

Поворачиваюсь вправо и вижу, что Стаса нет рядом. Привставая на локти, понимаю, что всё ещё голая. Наверное, мне стоит одеться, чтобы он не набросился на меня снова, как только увидит.

Краешки губ невольно поднимаются в улыбке. Он действительно хотел меня. Думаю, не каждая будет радоваться тому, что её мужчину к неё влечёт, но меня это радует.

Пододвинувшись к краю постели, я замечаю его всё ещё лежащие кучкой на полу вещи. Дотянувшись рукой к рубашке, я беру её и натягиваю на своё тело.

Она такая тёплая. Такая уютная. И такая большая для меня. Но я всё равно укутываюсь в неё и продолжаю смотреть на заката, вдыхая аромат его одеколона. Замечаю светло-голубом небесном полотне месяц и рядом с ним одну звёздочку. Этот невероятно красивый закат согревает мне душу. А его оранжево-малиновый цвет запечатывается в моей памяти.

Оглядываюсь в поисках телефона. Думаю, вчерашней ночью мне было не до него, но хотелось бы сфотографировать эту картину.

Обернувшись, я вижу Стаса. В домашних штанах и без верха. Уперевшись спиной о дверной косяк, скрестив напряжённые руки на груди и ноги в лодыжках, он внимательно смотрит на меня.

Бывают моменты, когда он не сводит с меня глаз, прямо как сейчас. И они бывают настолько часто, что я уже должна была привыкнуть к подобному и никак на это не реагировать, но отчего-то моя нервная система не может не реагировать на любые его действия по отношению ко мне.

Лицо заливает багрянец. Чувствую это.

Стас отталкивается от стены и делает пару шагов вперёд.

— Решила надеть мою рубашку, принцесса? — властным тоном спрашивает он.

— Да, просто… — я сглатываю, наблюдая за его мощным телом, приближающимся ко мне. — Мне показалось, что ты никогда не остановишься, если я буду голая.

— Но моя рубашка на твоём голом теле не лучшее средство для того, чтобы я остановился, любимая.

— Я об этом не подумала, — хихикаю я, опуская взгляд.

— Не прячь от меня свой взгляд, Полина, — требует он.

Его властность может оттолкнуть и даже напугать, но на меня она, почему-то наоборот, действует успокаивающе. Мне не страшно от того, что он главный, от того, что он принимает решения.

— Мне интересно, что ещё я должен сделать, чтобы ты перестала краснеть при виде меня?

— Ты и так уже всё сделал, — я намекаю на нашу ночь, облокачиваясь на мягкую спинку кровати.

— Поверь, моя девочка, я не сделал и процента из того, что собираюсь сделать с тобой.

— Что ты собираешься сделать? — хмурюсь я.

Он подходит совсем близко с моей стороны кровати и берёт меня на руки так быстро и неожиданно, что рубашки распахивается, открывая ему вид на мою грудь.

— Я собираюсь заполнять тебя своей спермой каждый чёртов день, — рычит он мне на ухо, отчего табун мурашек пробегается по ногам. — Пока твой маленький животик не округлится.

Он намекает на беременность. Хотя не намекает, а говорит прямым текстом. Он всё делает прямо.

Конечно, я не готова стать матерью в восемнадцать. И даже не потому, что я сама не хочу — мне бы хотелось, чтобы у нас были дети. Просто я боюсь стать плохой мамой. Боюсь, что причиню маленькую ангелу боль.

— Ты ведь знаешь, что я принимаю противозачаточные.

— Я знаю всё, что ты делаешь, Полина.

Конечно, он знает. Я начала принимать их ещё летом, когда Стас отвёз меня в частную клинику и мне пришлось пройти всех врачей для обследований. Мне нужно было это только для справки в университет, но он хотел знать точно, что у меня со здоровьем всё хорошо. А саму справку он организовал мне за пять минут.

Гинеколог прописала противозачаточные, которые подойдут моему организму. Я начала их принимать, потому что знала, что мне это понадобится.

— Каждое. Твоё. Действие.

Меня пугает его дикий контроль, но я совершенно забываю об этом.

Только его голос заставляет меня дрожать от возбуждения, изнывая и предвкушая. Как-то я пыталась представить на его месте другого парня — самого популярного парня в школе или самого симпатичного одногруппника. И меня тошнит, потому что противно просто от представления того, что кто-то прикоснётся ко мне.

Кто-то, кроме него.

Все мои внутренности полыхают огнём, когда он его рот находит мой. Он целует меня с такой жаждой, желанием, интенсивностью, что я не могу вздохнуть, а мой пульс становится нитевидным. Жёсткая щетина царапает мне кожу, мой клитор сильно пульсирует.

— Стас… — мне удаётся прошептать между его терзаниями моего рта.

— Да, моя принцесса.

— Мне кажется, если это снова случится в ближайшие несколько часов, я умру.

— Что именно случится? — издевательским тоном спрашивает Стас, прижимаясь своим лбом к моим.

— Ты знаешь, — отвечаю я, не сдерживая улыбки.

— Скажи.

— Нет.

— Скажи это, — приказывает Стас.

— Нет, — снова отказываю я, почему-то получая удовольствия от этой маленькой, но забавной игры.

— Тогда это действительно случится, — он целует мою шею, щекоча меня и оставляя новые засосы. Я заметила их, когда была в ванной. И вообще их сложно не заметить, когда всё моё тело в его отметинах.

— Наш секс, — задыхаясь, отвечаю я. Ты знаешь, что я имела в виду.

— Ты умрёшь от нашего секса, любовь моя?

— Да. Наверное, да.

— Неужели я такой скотина, что заставляю тебя умирать?

Я заливаюсь смехом, потому что мне слишком смешно, если он себя как-то ругает.

— Ты заставляешь меня умирать от наслаждения, поэтому ты не скотина. Но ты слишком ненасытный. Я не ожидала такого.

— Чего ты ожидала?

Он держит меня на руках, разговаривает со мной и целует в разные части моего лица — в щёку, лоб, подбородок. Такое ощущение, что он снова готов набросится на меня.

Возможно, если бы не ноющая боль в моей промежности, я была бы не против.

— Что ты будешь не таким диким и бешеным.

— Я напугал тебя этим?

— Нет, я уже сказала, я хочу принять от тебя всё, — я улыбаюсь, прежде чем он сделает выводы. — Но только не сейчас.

— Я не изверг, принцесса. Я не собираюсь принуждать тебя.

Он и не принуждает. Он просто доводит меня до исступления, заставляя моё тело изнывать от множества оргазмов. Он оставляет нежный поцелуй на моих губах и несёт меня к двери, а потом и к лестнице. Мне так приятно находиться у него на руках. Это вселяет ещё больше чувство защищённости и безопасности.

Когда мы спускаемся, я снова наслаждаюсь кучей цветов — маленьких, больших, жёлтых, розовых, красных. Их здесь сотни, правда.

Когда он пересекает последнюю ступеньку, я всматриваюсь вперёд — в столовой на столе расставлены свечи, излучающие мягкий рассеянный свет, стоят две полные тарелки еды.

— Ты приготовил романтический ужин.

— Я много чего для тебя приготовил, Полина.

— Мне нужен только ты, — шепчу я, утыкаясь ему в плечо.

— И я твой, моя девочка. Я принадлежу тебе.

Слёзы скапливаются в уголках глаз. Слишком поздно понимаю, что он чувствует влажность на плече.

— Откуда эти слёзы?

— Прости.

Он усаживает меня на стул и присаживается передо мной, на колени. Его руки гладят мои колени, пока мой подбородок дрожит, а я борюсь с желанием моргнуть и позволить слезать ещё больше пролиться.

— Не извиняйся. Никогда не извиняйся передо мной.

— Просто сейчас мне слишком больно осознавать, что ты мог не появиться в моей жизни.

— Я бы появился, моя принцесса. Я бы нашёл тебя, где бы ты ни пряталась, где бы ни находилась, — уверенность его голоса делает его ещё более устрашающим, несмотря на то, как он мило меня называет.

А в нём нет ничего милого. Я вспоминаю его телефонные разговоры по телефону, от которых мне хочется исчезнуть, потому что жёсткость его тона может уничтожить. Всех, кроме меня.

— Ты создана для меня. Если бы не ты, я бы умер от ничтожности своего существования.

Он не может говорить о ничтожности своего существования, потому что он один из самых влиятельных бизнесменов страны. У него своя строительная империя, про него есть статьи в интернете, которые я читала каждый раз, когда мне было мало его присутствия.

— Это неправда. Ты столького добился в жизни.

— Я ничего не добился в жизни, Полина. Потому что у меня не было жизни. Вся моя жизнь — это ты. И тебе может показаться это романтичным, но я действительно схожу с ума, принцесса. Я держусь из последних сил, чтобы не доставлять тебе дискомфорта своим безумием, своей дикой ревностью и своим желанием привязать тебя к кровати и держать взаперти круглые сутки.

Последние слова заставляют меня удивиться, но не испугаться. Он говорит это так быстро и так уверенно, даже не вздёрнув бровью, словно действительно думает об этом.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь.

— Ты уверена, принцесса? — сейчас его лицо выдаёт мало эмоций, только холод и лёгкое раздражение.

— Да.

— Почему ты в этом уверена?

— Потому что я знаю, что ты не причинишь мне боли, — на одном дыхании выпаливаю я, искренне веря в это. — Я тебе доверяю.

— Я сам себе не доверяю, если дело касается тебя, — признаётся он.

— Но я доверяю, даже если у тебя есть такие… желания.

И это пугает меня, — хочу добавить я, но замолкаю.

Переступая через смущение, я дотрагиваюсь обеими руками чётких линий его скул. Обычно мне очень сложно проявлять инициативу самой. Или даже невозможно — потому что Стас всегда это делает. Он всегда и во всём главный. Он принимает решения, даже если делает вид, что у меня есть выбор. В каких-то незначительных вопросах он есть, но если это что-то глобальное, то он поступит так, как считает нужным. Я это понимаю и принимаю. По крайней мере, я не удивлюсь, если однажды он сделает по-своему.

Лёгкий тик его челюсти проходит.

— Может, ты не захочешь этого делать, если я просто скажу, что никогда не уйду от тебя?

— Я не дам тебе уйти, Полина.

— Никогда?

— Ни при каких обстоятельствах. Я не отпущу тебя. Даже сам Бог не сможет забрать тебя у меня.

— Я не думала, что ты верующий.

— Есть только одна вещь, в которую я верю и которую я знаю — то, что ты принадлежишь мне.

— Ладно, — шепчу я.

Эти слова для него уже что-то обыденное, вроде «доброе доброе». М сколько бы раз он ни произнёс эти слова, ему всегда нужно снова обозначить мою принадлежность ему.

Я не уверена, что нормально, если мне нравится это. Нравится принадлежать ему. Нравится, что он доминирует надо мной. Я люблю это, даже если понимаю, что его навязчивые идеи касательно меня — мягко говоря, пугающие.