Моя ревность тебя погубит
- Автор: Лиза Лазаревская
- Жанр: Современные любовные романы
Читать книгу "Моя ревность тебя погубит"
36. Моя религия
На нашей церемонии собралась ничтожная, совсем крошечная часть моих партнёров по бизнесу — и во мне порождаются противоречивые чувства. С одной стороны я хочу заявить каждому ублюдку этой земли, что Полина принадлежит мне. Она всегда принадлежала мне, но теперь это будет подтвержденно законом. И с другой стороны я хочу придушить голыми руками каждого, кто будет наслаждаться, увидев её в свадебном платье.
Прочистив горло, я продолжаю стоять у алтаря в ожидании своего тестя, который проведёт её по засыпанной цветами террасе и передаст мне.
Закрыв на мгновение глаза и словно почувствовав аромат её духов и тела, я замечаю, что Леонид выезжает на своём инвалидном кресле и наконец я вижу её.
Мою светлую, совершенную, невероятную девочку. В белом приталенном кружевом платье с длинными прозрачными рукавами. Оно демонстрирует идеальный изгибы её тела, отчего я взрываюсь миллион раз за грёбанную секунду.
Какого хуя?
Мои челюсти сжимаются, прямо в этот момент я готов раздавить горло каждому, кто посмеет разглядывать её тело в этом платье.
Блядь, держи себя в руках на своей собственной свадьбе.
Моё безумие растёт с каждой минутый, проведённой вместе с ней. Моя одержимость въедается мне под кожу и сливается с кровью.
Когда их путь пройден, Леонид с Полиной становятся напротив меня. В нескольких сантиметрах от нас стоит священник с переводчиком, которые вот-вот должны начать речь, но сперва…
Он отдаст мне свою дочь. Передаст в мои руки. Полина станет моей во всевозможных смыслах прямо сейчас.
Я не консервативный человек, традиции никогда не являлись для меня чем-то важным, но эта свадьба — то, чем я грезил почти с самого нашего знакомства. И это может показаться смешным, учитывая обстоятельства нашей первой встречи.
Леонид выглядит иначе в своём смокинге. Он хотел сделать Полине сюрприз и мы делали всё возможное на протяжении нескольких месяцев в плане физиотерапии, чтобы он смог встать на свои ноги и провести её самостоятельно хотя бы с костылями. Он был прикован к инвалидному креслу слишком долго, и его травмы давали минимальные шансы, поэтому я не удивился, что ничего не вышло. И мне насрать, на самом деле, потому что моя девочка и без этого рада тому, что её отец с ней рядом.
Я протягиваю руку первым. Протягиваю, чтобы он передал мне её, как и полагается. Мой тесть держит Полину за руку и медленно протягивает её руку мне, которую я обхватываю своей ладонью. Она такая крошечная по сравнению со мной, но при этом её значимость в моей жизни немыслима. Я готов достать из сейфа в своем кабинете пистолет и пристрелить себе голову, если потеряю её. Потому что без неё моё существование снова станет куском грязи на чьей-то подошве. При моих деньгах, связях, масштабах и влиянии, при всём этом всё, что мне нужно — моя девочка, только она, каждое утро просыпающаяся в моей постели.
— Я н-не был хорошим отцом, но з-знаю, что ты будешь хорошим м-мужем для моей дочери, — говорит он, когда Полина делает шаг навстречу ко мне.
— Ты был для неё отличным отцом, — говорю я, понимая, как сильно её могут ранить его слова. Она смотрит на меня глазами, полными благодарности и любви. Я, чёрт возьми, всё ещё ненавижу своего тестя за то, что не являюсь единственным мужчиной, заслуживающим её любовь. Но при этом я благодарен ему за то, что он был её светом долгое мучительное время, которое она выживала под одной крышей со своей матерью.
— П-пожалуйста, береги её, — его взгляд становится немного печальным.
Я одобрительно киваю.
Мне не нужно говорить это, потому что Полина — единственная ценность в моей жизни. Единственная ценность, которая при этом бесценна. Она — моя кровь, моё дыхание, мой воздух, мой единственный свет в этом нескончаемо-тёмном туннеле. Мой чёртов смысл жизнь — беречь её и делать её счастливой, превращая каждый день её жизни в сладкую сказку.
Когда мой тесть отьезжает чуть в сторону, Полина поднимает на меня глаза, свои невероятные глаза ангела.
Священник с переводчиком ждут моего сигнала о том, что можно начинать церемонию бракосочетания.
— Ты хочешь мне что-то сказать, Полина? Перед тем, как станешь моей женой.
— Нет, — решительно отвечает она, не позволяя моим глазам перестать любоваться ею. Каштановые волосы собраны в низкий пучок, лицо в обрамлении нескольких тонких прядей. — Я побыстрее хочу стать твоей женой.
В её взгляду нет паники или беспокойства. Я глажу её тёплые крошечные ладони своими ладонями, мысленно проклиная всё, что разделяет меня от близости с ней.
— Отлично, принцесса. Потому что это случится прямо сейчас.
Повернувшись к священнику, я даю знак, что можно начинать.
***
Она стала моей женой. Моей женой. Моей полностью, целиком, каждой клеточкой своего тела, каждый закоулком души.
Я никогда не был сентиментальным мужчиной. Я никогда не придавал значения родственным связям. Я вообще ничему не придавал значения. Но всё изменилось. Всё изменится в спальне этой виллы, в которой я заявлю на неё свои права прямо сейчас, но теперь уже в роли её законного мужа.
Полина гладит мою щетину, пока я заношу её внутрь. Мне стоило адских усилий пережить этот день и дождаться этой ночи.
Закрывая за собой дверь, я несу Полины через всю комнату к огромной кровати, застеленной белыми простынями. Всё здесь белое, кроме десяток свечей на полу и электрического камина напротив кровати, в котором потрескивает огонь.
Она сменяет свой большой палец губами, и я, позволяя себе больше не сдерживаться, целую её с таким бешеным желанием, что вскоре она отстраняется, чтобы отдышаться.
Неохотно я ставлю её на ноги, но лишь для того, чтобы снять с неё платье, которое скрывает от меня её прелестное сексуальное тело. Встав сзади, я развязываю корсет и, наклонившись, шепчу ей на ухо:
— Ты же знаешь, что я сейчас с тобой сделаю, малыш?
Её платье падает на пол, заставляя её испустить возбуждённый вздох.
— Я догадываюсь, — улыбается она, закрывая глаза.
— Я постараюсь сдерживаться, — обещаю я, вспоминая нашу первую ночь на её день рождения — синяки и гематомы на её теле. И даже тогда я сдерживался, понимая, насколько она хрупка. Но этого недостаточно.
— Нет.
— Нет?
— Не сдерживайся. Что бы ты со мной ни сделал, я хочу этого.
Из одежды на ней теперь только маленькие белые трусики, подвязка на левой ноге и туфли. Мои руки опускаются ей на бёдра, после чего поднимаются по изгибам её осиной талии к её маленьким аккуратным сиськам, соски которых я сжимаю и оттягиваю.
Я кладу её на кровать и раздвигаю ноги, после чего сажусь на колени и оттягиваю ткань её белоснежных трусиков. Я смотрю на её гладко выбритую киску и целую её клитор. Сначала целую, а потом начинаю посасывать и вылизывать. Полина стонет, выгибаясь в спине и запрокидывая голову назад. Наслаждаясь вкусом её клитора, оттягивая его и покусывая, ввожу в её киску указательный палец.
— Боже… — чуть ли не плачет она.
Потихоньку засовывая в неё второй палец, я поднимаюсь к её лицу и свободной рукой хватаю её за затылок и притягиваю к себе. Она дотрагивается до моих губ, её скрывая соблазнительной и удовлетворенной улыбки. Искусав эти пухлые ярко-розовые губы, я возвращаюсь к её таким же аппетитным нижним губкам.
— Стас… — она стонет моё имя так, словно молится. Мои зубы покусывают её плоть, пальцы врезаются в стеночки её адской киски, когда она кричит и кончает мне в рот.
— Моя девочка, — хриплю я, не прекращая целовать каждый участок её сладкой кожи. Это не зависимость, не одержимость, это чёртова болезнь, имя которой Полина.
Выровняв спину, она стягивает с меня пиджак и разделывается в пуговицами на моей рубашке.
— Ты уже так быстро разделываешься с моей рубашкой, принцесса.
— Я много практиковалась, — она тянется ко мне, и я снова набрасываюсь на её губы, словно одичавший.
Рубашка падает на пол к пиджаку, я собираюсь трахнуть свою девочку прямо сейчас. Она расстёгивает ширинку моих брюк, я снимаю их с себя, когда хочу навалиться на неё сверху, но Полина, словно зная наизусть весь мой дальнейший план действий, решает остепенить меня.
— Подожди, — она приспускает мои боксёры, её глаза устремлены к моему твёрдому члену, который уже настолько синий от изнеможения, что ещё несколько секунд — и мои яйца лопнут. Сидящая на краю кровати, она дотрагивается своей тёплой ладонью до моего основания и натягивает его, а её рот медленно приближается к головке. Она облизывает её, так уверенно и так маняще. Полина всё ещё не может взять большую часть моего члена в рот, мне кажется она не может взять даже самую минимальную его часть в рот, но её язычок проходится по моей уздечке, что просто убивает меня.
Она поднимает на меня взгляд, словно выискивая одобрения. Возможно, она думает, что делает что-то не так, несмотря на то, что я теряю дар речи от удовольствия и просто нестерпимо рычу.
Тридцатилетний я, теряю дар речи от того, что делает моя юная жена с моим членом.
Когда она отстраняется, чтобы отдышаться, я нависаю над ней сверху и раздвигаю ей ноги. Полина закрывает глаза, только я одариваю поцелуями её шею. Этой чёртовой ночи не хватит для того, чтобы утолить мою жажду по ней.
Не хватит ночи. И не хватит жизни.
***
Я смотрю на Полину, подходя к ней с бутылкой воды в руке.
Моя сперма стекает по внутренним сторонам её бёдер. Она испускает вздох, отрезвляя меня и давая понять, что я, должно быть, замучил её до предела. Три или четыре часа я не мог насытиться ею и не прекращал ни на минуту вторжения в её киску.
Приподняв её голову и положив её на свой локоть, я даю ей сделать несколько глотков воды из моих рук.
— Спасибо, — улыбается она, отключаясь на моей руке.
Я не шевелюсь, чтобы она продолжала использовать сгиб моего локтя, как подушку. Я бы всё отдал, чтобы она осталась в таком положении на всю жизнь.
— Я никогда не думала, что стану такой, — тихо бормочет Полина.
— Какой же, малыш?
— Сексуально озабоченной.
— Значит, моя невинная девочка превратилась в сексуально озабоченную?
— Да, твоя невинная девочка теперь такая, — сладко воркует она, начиная вырисовывать указательным пальцем круги на моей груди и плече.
Потом она переплетает наши пальцы, раззадоривая меня своим приходящим в норму дыханием.
— Стас, мне кажется, что моя жизнь превратилась в сказку, — её голос остаётся таким же мелодичным, но теперь она звучит серьёзно. — И мне страшно, что эта сказка может закончиться.
— Твоя сказка никогда не закончится, принцесса. Твой муж позаботится об этом.
— Муж… — немного несмело повторяет она. — Никогда не думала, что выйду замуж в восемнадцать лет за мужчину…
— Которому тридцать, — заканчиваю я за неё.
— Да, которому тридцать, — хихикает Полина, зевая.
Множественные оргазмы вместе с выпитым шампанским делает её сейчас слишком весёлой, но усталость берёт над ней верх. Она всё-таки засыпает у меня на руке на какое-то время. Я не знаю, сколько проходит, прежде чем она просыпается в таком же положении. Может быть, несколько часов, для меня время слишком размыто, когда я наслаждаюсь ею. Несколько часов могут показаться двумя никчёмными минутами. Делает ли меня такая одержимость невменяемым? Адекватно ли то, что я смотрел на неё всё время, что она спала на моей руке?