Палочка для Рой

Я не видела ничего страшного в шантаже. По сравнению с тем, что я совершала в прошлом, шантаж был мягкой мерой. Это как выбор между убийством лидера и началом полномасштабной войны между странами. В одном случае умрёт один человек, в другом убиты окажутся миллионы.

Разумеется, иногда убийство одного человека ничего не меняло, и даже наоборот, могло воспламенить сердца масс и толкнуть их в войну. Так что это был не такой уж простой выбор, как могло показаться.

И всё же я внимательно слушала чужие разговоры, а мои насекомые записывали имена: люди, которых я посчитала Пожирателями Смерти; люди, которых я посчитала находящимися под контролем, те, кто, возможно, разделял идеи Пожирателей. Конечно, я могла ошибаться. Лишь пару раз мне удавалось подслушать по-настоящему изобличающие речи. И всё же это были зацепки для дальнейшего расследования, если, конечно, меня выпустят.

В Визенгамоте тем временем кипели страсти. Были там люди, считающие, что меня нужно не только исключить из школы, но и на всю жизнь упечь в Азкабан. Многие из них винили меня за смерть во время дуэли.

Были те, кто требовал для меня Поцелуя. С таким исходом я мириться не собиралась, даже если придётся собрать всех насекомых, что в моей власти, и бросить их в атаку, неся хаос и опустошение всему Министерству.

Сторонники у меня тоже были. Некоторые говорили, что меня нужно наградить Орденом Мерлина за спасение Мальчика-Который-Выжил, называли меня героем.

Черта, которую мне очень не хотелось переступать, была очень близка.

Наконец был вынесен вердикт. Меня решено было отпустить, но никак не сообщать в прессе о моём участии в убийствах. Согласно официальной версии, вина за нападение на поезд возлагалась на террористов-оборотней, и Гарри Поттера эвакуировали с поезда, чтобы поместить в безопасное место.

Министерство будет выставлено в хорошем свете, а моя роль — скрыта. Все были согласны в том, что я становлюсь слишком известной, и дополнительное внимание, оказанное мне, будет катастрофой.

Кроме того, Трэверса было решено уволить с должности за то, что не смог меня проконтролировать, а за Дамблдором — установить надзор. Впрочем, никакого реального влияния на директора у надзирающего не будет.

К тому времени, как дверь наконец открылась, прошло уже четыре дня, и ноги мои ослабли; я столько времени провела, контролируя рой, что почти всё это время провела в неподвижности.

К двери подошли Дамблдор и Грюм.

— Отдайте палочку и мошо… кхм… сумочку, — сказала я.

— Не хочешь узнать, как прошёл суд? — спросил Грюм.

— Я знаю, как он прошёл, — сказала я. — Единственный вопрос — что будет со мной теперь?

Дамблдор покачал головой:

— Я нашёл для вас идеально подходящую семью, с детьми. У них вы смогли бы, наверное, пожить нормальной жизнью в своё удовольствие. Но после случившегося они, по вполне понятным причинам, стали опасаться принимать вас.

— Из-за того, что я защитила Гарри Поттера?

— Из-за того, что ты — безжалостный киллер, — прорычал Грюм. — Будь у меня дети, я бы на одном континенте с тобой их держать побоялся.

— Так куда вы собираетесь меня определить? — спросила я. — На интернатуру в Азкабане или Гринготтсе?

Если в этих двух местах у меня получится сделать то же, что и в Министерстве, я ещё сильнее приближусь к победе.

— Нет, — сказал Дамблдор. — Мне пришлось попросить помощи у того, кто в иных обстоятельствах нам бы не подошёл.

— Кто это? — спросила я.

— Ремус Люпин.

— Оу… это потому, что он оборотень, да? — спросила я. Я видела его имя в списке Службы Поддержки Оборотней, которая была подразделением Отдела Контроля за Магическими Существами.

— Как ты это узнала? — спросил Грюм. Он грозно шагнул ко мне.

— Его имя немножко очевидно, вы не находите? — спросила я. Заметив непонимающий взгляд Грюма, я пояснила: — Ремус — это латинский вариант имени одного из братьев, Ромула и Рема, которые боролись за контроль над Римом. Их вырастили волки. А «Люпин» — вообще переводится с латыни как «волк». Он себе псевдоним взял, да?

Это было похоже на кличку кейпа, которая служила визитной карточкой и показывала миру истинную природу носителя. Назваться «Ремус Люпин» было всё равно, что «Рой» или «Шелкопряд», правда же?

— Уверяю вас, что Ремус Люпин — имя, данное ему при рождении, — сказал Дамблдор.

Я поражённо уставилась на них. Не псевдоним?

— Так что, оборотничество передаётся по наследству? — смущённо спросила я.

— Нет. Его укусили.

— Чуднó.

Было, конечно, странно, что Гербологию у нас ведёт профессорша Стебель,(40) но я думала, что это тоже псевдоним. Может, она потомственный фермер, или типа того.

Может, именно такая фамилия вдохновила её заняться гербологией.

Или, может, просто никто не воспринимал бы всерьёз профессоршу Стебель, если бы она пыталась преподавать Защиту от Тёмных Искусств.

— Вас не волнует, что он оборотень? — осторожно спросил Дамблдор.

— Если я правильно понимаю, это означает, что у него проблемы только пару ночей в месяц? — спросила я. — Меня больше волнует, не работает ли он на Пожирателей Смерти.

— А ты не знаешь? — спросил Грюм.

— В моих способностях случаются слепые пятна, — пояснила я. — А значит, мне приходится постоянно быть начеку.

— Уверяю вас, он не враг, — сказал Дамблдор. — Я использовал все средства, бывшие в моём распоряжении, чтобы убедиться, что для вас жить с ним будет безопасно.

— Ладно, — сказала я. — Но палочку всё равно верните.

Грюм скривился и бросил палочку и мошонку на пол передо мной. Он что, боялся отдавать их мне из рук в руки? Я никогда намеренно не причиняла вреда союзникам, по крайней мере, без абсолютной на то необходимости.

Я присела, зорко наблюдая за ними обоими. Подобрав свою мошну, я сунула туда руку. Несколько щепоток Перуанского Порошка Тьмы ещё оставалось, но все ножи пропали.

Свою вторую палочку я сунула Гермионе за пазуху перед тем, как в пещеру ворвались авроры. К счастью, Грюм её не видел — концентрировался на мне.

— Где мои ножи? — спросила я.

— Конфискованы во благо Великобритании, — сказал Грюм. — Как вещдок. Назад ты их не получишь.

Я скривилась.

— Круто. Пойдёмте уже, посмотрим на этого Волка Волковича, или как там его.

Если он хоть немного умел колдовать, я смогла бы раскрутить его на тренировки во время каникул.

Но на случай, если он враг, придётся оставаться начеку.

— Он был другом отца Гарри, — тихо проговорил Дамблдор. — И я просил бы вас, в качестве личного одолжения, не пырять его ножом.

— Постараюсь, — пообещала я.

Если бы у моих насекомых были пальцы, они бы сейчас дружно скрестили их за спинами.