Палочка для Рой

Никогда не увлекалась спортом, и сейчас ничего не изменилось. Но к чему говорить им, что ни на какие пробы в следующем году я не собираюсь, лучше промолчать — это поддержит хорошее расположение команды в течение следующих нескольких месяцев, пока я буду становиться сильнее; не вижу ничего плохого в этой маленькой лжи.

Теренс и Флинт заспорили, и я напряглась, когда ощутила руку Майлза на плече.

Он тихо проговорил:

— Мы с Теренсом… мы знаем, что ты сделала для нас прошлой ночью. Ты легко могла свалить, оставив нас умирать, и никто ничего такого об этом бы не подумал. Но ты подвергла себя риску, когда этого не требовалось, и мы запомним это.

— Вы помогали, — сказала я.

Он горько усмехнулся:

— Используя заклинание первого года против существа класса ХХХХ? Мы погибли бы, и скорее раньше, чем позже. Учителя Защиты за последние несколько лет были так себе.

— Тот, что у нас, не так плох, — сказала я.

— Он лучший из тех, что у нас были, — сказал Майлс. — Большинство из них дерьма не стоят. Ты можешь подумать, что Дамблдор, по крайней мере, попытался бы найти кого-то на самый важный предмет, но говорят, что Тёмный Лорд наложил проклятье на должность.

— Да ну? — спросила я как бы невзначай. — А что, такое вообще возможно?

Он уставился на меня на мгновение, затем немного побледнел. Убрал руку.

— Это для седьмых курсов, а может даже и более продвинутая магия. Не пытайся проклясть целый класс, если ударишься пальцем ноги, или что-то в таком духе.

Я мило улыбнулась ему, затем ухмыльнулась, когда он ещё сильнее побледнел.

— Я помню своих друзей, — тихо сказала я. — Даже если они не могут быть моими друзьями открыто.

Он кивнул и отступил на шаг. Теренс и Флинт всё ещё спорили о моих потенциальных навыках как Загонщика; Флинт думал, что физика победит меня, даже притом, что, похоже, не знал слова «физика».

— Я подумаю об этом, — чуть повысила я голос, а затем отошла от них.

Направляясь в класс, я видела, как люди повсюду таращатся на меня и шепчутся. Я подслушивала, как могла, но слишком много разговоров происходило одновременно, так что удавалось уловить лишь несколько отрывков из каждого из них:

— …она на самом деле не ведьма. Она существо, притворяющееся ведьмой. Как иначе она смогла бы вот так, без магии, убить тролля?

Это, фактически, было близко к правде; если слух широко распространится, мне придётся придумать способ, как бы направить внимание людей в иную сторону.

— Она вампир.

Это… вообще не имело смысла. Сейчас уже наступило светлое время суток, и я, очевидно, прямо сейчас шагала в лучах солнца, в то время как шепчущиеся глазели на меня.

— Она приложила их обливиэйтом и заставила думать, что убила тролля. Но его убил кто-то другой.

— Разве это не делает её ещё более пугающей? — спросил второй голос. — Если она уже может стирать память людям?

— …ага.

С этим слухом я не собиралась сражаться. Держать людей в неуверенности насчет того, что ты можешь и чего не можешь, было, в сущности, базовым курсом, «Кейпы 101», это всем новичкам преподавали. Большинство кейпов всегда немного сдерживались, просто на всякий случай. Если люди не будут уверены, может, и нападать поостерегутся.

Хотя при этом уменьшится вероятность того, что люди будут переоценивать меня, что мне не нравилось.

— Мне кажется, она вроде как миленькая, — услышала я мальчишеский голос.

Я не узнала голос, так что это был не один из слизеринцев.

— Она пырнёт тебя ножом, приятель. Просто забудь.

Мне пришлось приложить усилия, чтобы не поморщиться. Такого рода осложнения мне точно не требовались. Даже просто мысли об этом вызывали у меня лёгкую тошноту. Дети в этом возрасте не должны были вообще думать о том, чтобы разбиваться на парочки, и мне тяжело было не считать даже учеников седьмого курса, кем-то ещё, кроме детей, несмотря на то, что хронологически они не так уж и сильно уступали моему настоящему возрасту.

Иногда опыт старит тебя.

Виста всегда была намного старше, чем можно было предположить по её внешности. Она прошла через множество жестоких, опасных и мерзких битв, и это сделало её куда старше её биологического возраста.

Эти дети всё ещё были детьми. Их заботы были заботами детей. Им не приходилось сражаться и умирать, и им не приходилось наблюдать, как люди, которых они любили, умирают прямо у них на глазах.

Это было хорошо, хотя я сомневалась, что все из них останутся такими невинными ко времени выпуска из школы.

Война брезжила на горизонте, пусть здесь, среди детей, я и была от неё укрыта. В волшебной газете мелькали намёки, что некоторые из чистокровных взялись за работу.

Волшебники умирали от несчастных случаев, и практически всегда это был маглорожденный волшебник, добившийся успеха. Их было не так уж и много, один или два в неделю, но это была закономерность, особенно с учётом сказанного мне, что волшебники, как правило, в среднем жили вдвое дольше маглов, как благодаря волшебной медицине, так и из-за собственной, присущей от рождения магии.

Так много несчастных случаев, при таком маленьком размере населения — нонсенс. Общая смертность в год в Соединенных Штатах (не считая смертей от нападений Губителей или Золотого Утра) была меньше одного процента. Это включало в себя смерти от множества болезней, которые волшебники могли вылечить взмахом палочки, и автокатастроф, тогда как большинство волшебников не водило машины.

Старость должна была быть основной причиной смерти волшебников, и даже если значение смертности у волшебников было просто вполовину меньше, чем у магглов, то должно было происходить менее пятидесяти смертей волшебников в год от всех причин. Несчастные случаи просто не должны были происходить с ними так часто.

Вы не будете карабкаться по лестнице, чтобы достать что-то и затем свалиться и разбиться насмерть. Вы просто используете свою палочку.

Отравление?

Волшебники не использовали едкие чистящие продукты, как магглы. Опять же, простой взмах палочкой означал, что в них нет нужды.

Имелись заклинания, позволяющие спастись, находясь в горящем доме.

Конечно, даже волшебники могли подавиться куском еды; удивительным было то, что некоторые из гриффиндорских парней ещё не умерли, принимая во внимание скорость, с которой они ели. Кто угодно мог поскользнуться в душе.

Но когда подобные вещи продолжают происходить, снова и снова, с одной группой людей, то всё переходит из просто подозрительного случая в попытку геноцида.

Сейчас они пытались не светиться с этими делами. Не было сомнений, что авроры расследовали смерти, и что сочувствующие чистокровные политиканы чинили препятствия расследованиям. Это было сражение, разворачивавшееся в тенях, и, по крайней мере, на этот момент, я была вне его.

К несчастью, я знала, что подобная ситуация не продлится долго. Рано или поздно меня втянут не в мою войну, и тогда вся эта школьная мелочность покажется лишь отдалённым воспоминанием.