Палочка для Рой

Найти дорогу и прибыть в класс до репортёра было не так уж и сложно. В конце концов, я следила за её продвижением по замку.

У неё были светлые волосы с тщательно завитыми локонами. Её очки были украшены стразами. Челюсть её была массивной, а пальцы — ещё более массивными и длинными; покрашенные в красный ногти выглядели немного похожими на когти. У неё была сумочка, выглядевшая так, словно её сделали из крокодиловой кожи.

Было в ней что-то, что вызывало ощущение щекотки в голове. Я откуда-то её знала? Это немного тревожило, и я решила быть настороже.

Её сопровождал профессор Флитвик.

— Она одна из лучших моих учениц, — говорил он своим писклявым голосом.

Он двигался быстро, чтобы поспевать за Скитер.

— Обе мои лучшие ученицы, поступившие в этом году, магглорожденные.

— Это необычно, не так ли? — спросила она.

— У магглорожденных отсутствуют некоторые из преимуществ, которыми обладают чистокровные, — сказал он. — Включая возможность практиковать магию в ходе летних каникул.

— Вы же не критикуете эту политику, не так ли? — спросила она, наклоняясь к Флитвику. — Министерство считает, что детям нельзя доверять в вопросе неиспользования магии рядом с магглами, и что это стало бы настоящим кошмаром для обливиаторов.

— Э-э... нет, — торопливо сказал Флитвик. — Я просто говорил, что по моему опыту, повсеместно распространённое убеждение о том, что магглорожденные не слишком способны к магии, в корне неверно.

— Пара магических дарований не показатель закономерности, — с упрёком ответила она. — Возможно, если бы у вас имелись какие-то доказательства, Пророк и оказался бы заинтересован взглянуть на то, что вы нашли.

Её тон предполагал, что она просто проявляет вежливость, и что газета, скорее всего, не стала бы печатать никаких материалов подобного рода.

Я спокойно ждала, когда они зашли в класс.

— Привет! Ты, должно быть, Тейлор!

При личной встрече её голос оказался более высоким, сладким и приторным. Так говорят с маленьким ребёнком.

Я кивнула, и она протянула свою руку для рукопожатия. Я слегка изогнула запястье, так, чтобы моя рука оказалась сверху, и крепко сжала. Это была демонстрация превосходства, и по её глазам я видела, что она знает об этом.

Я уставилась на неё, не моргая. Это также было демонстрацией превосходства при помощи языка тела, и я обнаружила, что подобное, исходящее от девочки моего возраста, нервирует людей. Даже в волшебной культуре девочек готовили к жизни в обществе как более послушных, особенно в части их языка тела. Противоречие такому поведению служило посланием.

Она отдёрнула руку.

— Что вы хотите знать? — спросила я.

— Не возражаешь, если я использую магическое перо? — спросила она.

Она вытащила перо из своей сумочки и установила его на одном из столов. Я приглядывала за тем, что оно пишет, при помощи насекомых.

Я стояла, слегка расставив ноги, и молча наблюдала за ней, не говоря ничего. Зачастую люди ощущают побуждение заполнить тишину, и говорят намного больше, чем собирались.

Посмотрев на меня мгновение, она сказала:

— Как тебе в голову пришла идея лекарства от Круциатуса?

— Она показалась мне очевидной, — ответила я. — Когда я узнала, как работают Омуты Памяти, мне показалось, что истончение воспоминаний лучше обливиэйта, который просто прикрывает их. Это не единственная часть процесса; остальное было результатом усилий команды одарённых и целеустремленных медиволшебников, начиная с медиведьмы Хогвартса, Мадам Помфри.

— Они использовали результаты сканирования твоего мозга, не так ли? — спросила она. — И это означает, что ты прошла через нечто невыразимое.

— Вы можете понять, почему я не хочу говорить об этом, — ответила я. — И почему я так решительно настроена, чтобы нечто подобное не случилось снова со мной или кем-то ещё.

— Поэтому у тебя сложилась определённая... репутация?

— Репутация? — спросила я.

Я знала, к чему она клонит, но собиралась заставить её сказать об этом вслух.

— Склонности к физическим расправам, дорогая, — ответила она. — Говорят, ты убила по крайней мере одного тролля, и ранила нескольких своих одноклассников. Есть люди, недоумевающие, почему тебе вообще разрешили продолжать учиться в этой школе.

— Конечно же, вы не поверили этому, — отозвалась я. — Взгляните на меня; разве я выгляжу как человек, способный убить тролля?

Она замялась в нерешительности; словно бы увидела меня в первый раз.

— И помимо этого, если бы вы и правда верили, что я какая-то психопатка, которая убивает любого, причинившего ей боль, вы, вне всякого сомнения, не стали бы просить ваше перо написать то, что оно сейчас пишет.

Я даже не смотрела на перо, но могла видеть, что оно пишет, и написанное не было приятным.

— Что ты имеешь в виду, дорогая? — спросила она.

— Вы вообще меня не боитесь, — ответила я. — И это означает, что вы не верите ни во что из той ахинеи, которую пишете. Это ведь должна была быть статья о новой медицинской технологии, или вы просто пытаетесь написать ещё одну статью о том, насколько опасны магглорожденные?

— Не имеет значения, во что я верю, — сказала она. — Имеет значение то, во что поверят читатели.

— Мне кажется, будет лучше, если вы напишете что-нибудь более уравновешенное, — сказала я.

И сделала маленький шаг к ней.

— Ты угрожаешь мне? — спросила она почти восхищённо.

— Конечно нет! — ответила я, приложив усилия, чтобы звучать шокированно. — Мне просто было интересно, нет ли... у определенных людей симпатий к врагам Министерства. Вы, конечно же, знаете, о ком я говорю.

Впервые она выглядела действительно поражённой.

— О чём ты говоришь?

— Все знают, какова его программа, — ответила я. — И может настать момент, когда людям придётся выбирать сторону. Если вы выберете слишком рано, то впоследствии можете пожалеть о том.

— Я не на стороне Сама-Знаешь-Кого, — быстро сказала она.

Странно, но я ей верила.

— Разве не вы только что сказали, что не имеет значения, какова на самом деле правда? — спросила я. — Это то, что люди воспринимают как таковую. Если люди сочтут, что вы на стороне Волд...

— Не произноси этого! — сказала она.

— На его стороне, разве не потеряете вы половину своих читателей?

— Но людей на самом деле не интересует всё это, — сказала она, делая жест в нашу сторону. — Они хотят знать о настоящей сенсации, об опасной магглорожденной.

— Если я опасна сейчас, насколько опаснее я стану в будущем?

— Я постоянно имею дело с опасными людьми, — безапелляционно отозвалась она. Встала, по-видимому вернув себе самообладание. — Так ты не хочешь говорить о том, что ты попала под Круциатус. Как насчёт тайны твоего происхождения? Кажется, никто ничего о тебе не знает?

— Я сирота, — сказала я. — Что тут ещё знать?

— А почему нет записей об убийстве твоих родителей? — ответила она. — И почему в маггловских документах за последний год нет записи о семье Эберт, переехавшей в Британию. Откуда ты, и кто ты на самом деле? Я собираюсь опубликовать что-нибудь, и разве не будет лучше, если ты сама расскажешь эту часть истории?

Я бросила взгляд на Флитвика, ощущая желание скорчить рожу. Последнее, что мне требовалось, чтобы члены персонала начали задавать такие вопросы. Если она разместит их в газете, то у меня будут серьезные проблемы.