Палочка для Рой

Как могли они не замечать, что она за монстр?

Это должно было быть очевидно каждому учителю. Они ежедневно видели достаточно учеников, чтобы заполучить бессознательную способность осознавать, что нормально, а эта девочка не была нормальной. Это должно было стать очевидно с того момента, когда она впервые вошла в класс.

Тем не менее, если она попытается предупредить мир, не имея какого-то рода доказательств, то только выставит себя на посмешище. Чистокровные были убеждены, что магглорожденные — не настоящие волшебники. Они тешили себя идеей, что магглорожденные были лишь немногим лучше сквибов.

Сказать им, что выдающаяся магглорожденная — магический гений, и они начнут подвергать сомнению всё остальное сказанное ей, и в данный момент Рита не могла себе такого позволить. Иногда правду следовало выдавать маленькими порциями, чтобы её смогли принять.

Хуже того, семьи людей, которым лекарство от Круциатуса дало надежду, не захотят слушать, что девочка — социопат. Им нужно было верить, что она ангел милосердия, особенный человек.

В любом случае, никто не поверит, что одиннадцатилетняя может быть опасна. Большинство волшебников, как правило, игнорировали всех, кто был неспособен к магии; первогодки Хогвартса еле-еле проходили такой отбор. Тот факт, что девочка убила тролля ножом, будет рассматриваться как нереалистичный, несмотря на то, что Рита слышала о нём от многочисленных источников, включая самого Дамблдора.

Неопределенность терзала её. У неё были все причины написать о девочке апологетическую заметку, в то время как критическая статья доставит Рите массу неприятностей. Тем не менее, её читатели ожидали от неё больше, чем просто штамповка по заказу Министерства.

Её работой было предупреждать общественность.

Девочка пристально смотрела на неё, и, мгновение спустя, её колючий взгляд смягчился.

— Я не опасна, — сказала Эберт. — Ни для кого, кто оставит меня в покое. Люди просто, как правило, боятся всего, чего не понимают... особенно маглорожденных. Боюсь, большая часть слухов обо мне раздута, мягко говоря.

Скрытый смысл был таким, что она опасна для тех, кто решит напасть на неё. Девочка могла высказать свое заявление таким образом, чтобы угрожать самой Рите; и если бы она это сделала, то линия поведения Риты стала бы ясна. Никто не смеет угрожать прессе, и она нашла бы способ протолкнуть историю в печать, даже если бы ей пришлось отправиться к Лавгудам.

Но заявление было безликим, не содержащим в себе угроз. Это была констатация факта.

— Что ты думаешь о чистокровных? — спросила Рита.

— Некоторые из моих лучших друзей — чистокровные, — ответила Эберт. — Я имею некоторое представление о культурных подтекстах, но не считаю, что статус крови так уж много значит на самом деле. Я считаю, что людей следует судить по их характеру и, возможно, по силе их магии.

— По силе их магии? — переспросила Рита.

Эти слова удивили её.

— Никто не рождается с магией, которая сильнее или слабее, чем у кого-то другого, — ответила Эберт. — В волшебном мире магическая сила достигается упорным трудом, умом и практикой. Всё это сами по себе достойные поощрения качества.

— Ты считаешь, что талант не играет роли? — спросила Рита.

— У некоторых людей более быстрые рефлексы, что может сделать их лучшими дуэлянтами, или поможет быстрее думать, но в повседневной магии любой волшебник может сделать что угодно, если достаточно умён, — сказала Эберт. — Всегда есть кто-то, кто учится быстрее, но если вы будете упорно работать, то неизбежно достигнете того же самого.

— Если бы все волшебники так считали, — пробормотала Рита.

Большинство волшебников были ленивы.

Риту изумляло, что столь много волшебников не могли надлежащим образом исполнить заклинание щита. Она бы уже трижды умерла, если бы не поддерживала на должном уровне свои навыки, и в том мире, в котором жили волшебники, не было причин не знать основы самозащиты. Тем не менее, большинство волшебников и ведьм предпочитало слушать Министерство и делать вид, что всё в порядке.

Рита пришла к решению.

Она напишет обе истории; хвалебную статью, о которой просил Дамблдор, и статью об опасной магглорожденной. Она придержит дискредитирующую статью до тех пор, пока девочка не продемонстрирует, что она именно та, кем её считал внутренний голос Риты.

В то же самое время, она попробует написать статью, назначенную ей сейчас, с отсылками к тому, что происходит с магглорожденными. Если она будет достаточно умна в написании, то статья может просто проскользнуть мимо редактора.

Он рассердится, конечно, как только история выйдет наружу, возможно, она окажется в состоянии написать больше историй, которых ей действительно хотелось написать. Оставлять население волшебного мира беспомощным не являлось её работой.

Она прошла первую войну с меньшей цензурой, и иногда удивлялась, были ли какие-то скрытые мотивы, стоявшие за аннулированием определенных статей. Были ли члены Министерства в одной лиге с Волдемортом? Они каким-то образом заполучили какую-то власть над её редактором?

Рита принудила себя улыбнуться.

— Мне кажется, мы неправильно начали, — сказала она. — Может быть, нам следует начать все заново. Расскажи мне какие у тебя планы теперь, после того, как ты подала идею лекарства, оказавшего помощь столь многим людям?

Перо Риты было связано с ней, так что оно уловило смену настроения и автоматически отрегулировало подход, с которым оно описывало беседу.

Девочка расслабилась, несмотря на то, что не смотрела на запись. Ходили слухи, что девочка была Провидицей. Трудно было поверить в такое с магглорожденной, но может она и впрямь являлась таковой.

Могла ли девочка быть легилиментом, или она просто каким-то образом читала заметки Риты?

— Мне бы хотелось помочь всем, — сказала Эберт. — Не только нескольким несчастным жертвам. Для начала, мне бы хотелось насладиться учебными годами в Хогвартсе, проведенными в мире. Если такое случится, я, скорее всего, в конечном итоге, стану исследователем магии.

Рита не спросила, что произойдет в случае, если девочку не оставят в покое. Часть её до сих пор заходилась в крике об опасности девочки, так что лучше было не знать.

Тем не менее, она собиралась наблюдать за Эберт.