Палочка для Рой

― Я бы вознаградила того из последователей, кто сделал бы такое; в конечном итоге, не имеет значения, кто самый сильный. Значение имеет, кто остается стоять на ногах, неважно, как ему удалось такого добиться. В выживании нет места для соперничества.

― У Тома всегда было огромное эго, — произнёс Дамблдор.

― Это показывает, что он боится, — объяснила я. — Боится смерти, боится того, что окажется недостаточно хорош. Он не может позволить никому сблизиться с ним, из страха, что его предадут.

― Одиноко, — вздохнул Невилл.

― Звучит так, словно ты жалеешь его, — заметил Ремус.

― Стали бы вы жалеть бешеную собаку? — спросила я. — Возможно... но жалость не изменила бы того, что нужно сделать.

― Судя по всему, Провидец — его величайшая ценность, — сказала Гермиона. — Мы можем что-то сделать с этим?

― Мы не смогли раздобыть никакой информации, — ответил Ремус, несмотря на острый взгляд со стороны Дамблдора.

Детишки не знали, что Снейп был двойным агентом, и не узнают, по крайней мере, пока все не изучат окклюменцию. Может, даже и тогда не узнают.

Гермиона повернулась ко мне, и я покачала головой.

В Хогвартсе даже слухов о Провидце не ходило; возможно, из-за того, что детишки Пожирателей Смерти уехали, но я всё равно сомневалась, что они в любом случае знали бы о нём.

― Это его сильнейший сотрудник, — сказала я. — Он будет держать его вдали ото всех, кому точно не нужно знать о нём. Контроль разума подразумевает, что ни один секрет не находится в безопасности. Если бы я была Волдемортом, я бы, вероятно, держала Провидца или провидцев запертыми где-то, где их никто не смог бы найти.

― Тебе нужно было бы их кормить, — ответил Ремус.

― Можно кормить их самому или использовать домового эльфа, поклявшегося молчать, — сказала я. — Возможно ли просто аппарировать пищу в какое-то место, не появляясь там лично? Если да, то он мог бы просто вот так и поступить.

― Провидцам, для использования навыков, не нужны палочки, — задумчиво изрек Ремус. — Но обычно они также не помнят содержимого своих видений.

― Тогда надо использовать больше, чем одного провидца, — отозвалась я. — И использовать Империус, чтобы принудить их записывать пророчества друг друга.

― Ты говоришь о целой артели провидцев? — недоверчиво спросила Гермиона. — Провидцы крайне ненадёжны, даже в самом лучшем случае. Даже Арифмантика, которая намного более научна, заслуживает доверия лишь до известной степени.

― Что же, он придумал способ получения улучшенных результатов, — последовал мой ответ. — По крайней мере, я знаю, что он не поит их зельем удачи.

― Правда? — спросил Дамблдор.

― Потому что самым умным было бы напоить зельем удачи лучших своих людей, прежде чем они пришли бы за мной. Его и правда очень трудно изготовить.

― Полагаю, вы пытались? — спросил он.

― Я? — спросила я в ответ. — Нет. Я даже и близко не на том уровне, чтобы делать нечто подобное.

А вот моя команда на таком уровне вполне находилась.

За год попыток, мы сумели изготовить один флакон; компоненты было трудно достать, и на приготовление требовалось шесть месяцев. Пять других попыток провалились.

По ряду причин я пока что им не пользовалась; во-первых, у меня был только один флакон. Во-вторых, предполагалось, что оно вызывает привыкание при слишком частом использовании, и что оно ядовито, если выпить слишком много за один раз.

Эффекты зелья выглядели немного похожими на то, как предположительно выглядел у Контессы Путь к Победе. Вы отдавали контроль зелью, и события склонялись в вашу пользу.

Я не смогла найти ограничений того, что под этим подразумевалось. Оно не могло быть таким же могущественным, как сила Контессы, или его бы запретили все магические правительства. Я боялась, что нечто подобное будет использовано против меня.

Окажется ли выпитого флакона достаточно, чтобы дать Волдеморту преимущество над Дамблдором?

Будет ли готов Волдеморт отдать даже такое количество контроля над своей жизнью неразумному зелью? Предположительно, оно должно было обеспечить идеальный день, и это означало, что зелье, вероятно, использовало подсказки из вашего же сознания и подсознательных желаний.

Я придерживала свое зелье, как последнее отчаянное средство выживания.

Один флакон давал двенадцать часов удачи. Он не позволял добиваться невозможного; только делал возможные и желательные исходы более вероятными.

Там, скорее всего, были и другие ограничения. Мне становилось не по себе от мысли о том, чтобы полагаться на него в любом случае, кроме совсем уж катастрофических обстоятельств.

Также, ингредиенты к нему практически разорили нас, и я не видела возможности по массовому производству зелья удачи. Если бы могла, то обязательно бы таким занялась.

Волдеморт за несколько прошлых месяцев был вынужден оставить несколько баз. Это, скорее всего, прервало варку любых зелий. Некоторые из моих недавно ставших совершеннолетними маглорожденных пробежались по магазинам Косой Аллеи, дабы посмотреть, было ли там что-то полезное на продажу; как только мы нашли бы такое, мы бы сперли на него денег.

Я обдумывала ограбление домов тех, кто симпатизировал Пожирателям Смерти, но риск порчи отношений с Министерством был слишком велик.

Помимо этого, последним, что мне требовалось, чтобы кого-то из детишек, работавших на меня, убили в ходе совершения преступления.

― Я посылала людей в магазины на Косой Аллее, чтобы прицениться, — сказала я. — По большей части в магазины маглорожденных, потому что подумала, что там мы сможем получить более выгодную цену. Как считаете, нападение могло быть связано с этими покупками?

Дамблдор нахмурился:

― Если он подозревал, что вы готовите какой-то план и что нападение могло осложнить его, то оно могло повлиять на время налета. Я сомневаюсь, что оно являлось единственной причиной для нападения. Такое потребовало бы, что он воспринимал вас намного более серьезно, чем, кажется, воспринимал до этого момента.

― Точно. Если бы его действительно это волновало, то он явился бы за мной лично, — сказала я.

Я облегчённо кивнула. Нападение и правда было не из-за меня.

― Я составила список людей, которых видела в моём Проявителе Врагов, — произнесла я. — Сосредотачиваясь на людях, которых не смогла распознать. Если бы я смогла получить доступ к Омуту Памяти...

― Я всё устрою, — торопливо сказал Дамблдор. — Я бы предпочёл, чтобы вы не вламывались в Хогвартс летом. Последующая за этим атака Пожирателей Смерти может оказаться довольно-таки дорогой в плане ремонта.

― Я просто подумала, что если один из Провидцев мой враг, вы, возможно, сумеете распознать его лицо.

Они кивнули.

― Не так уж много провидцев в Британии, и несколько из них пропали.

― Они, может, на самом деле мне и не враги, — добавила я. — Раз уж их процент успеха со мной ниже, чем с вашими людьми. Просто подумала, что, может, мне повезёт, и найду зацепку.

― Полагаю, что время, проведенное вами у Лонгботтомов, оказалось продуктивным? — спросил Дамблдор.

Он явно пытался сменить тему.

Всё, что ему требовалось — заглянуть украдкой в разум одного из остальных моих людей, и он бы точно знал, чем мы занимались. Если бы он был Снейпом, я бы ожидала, что именно так он и поступит.

Тем не менее, ему нужно было мое расположение, пускай и лишь из-за того, что я была молниеотводом, отвлекавшим внимание Пожирателей Смерти от других целей.

― У нас было превосходное лето, — сказала я. — Мистер Блэк многому нас научил.

― Я бы решил, что вы будете раздражены, оставаясь на одном месте так долго, — отозвался Дамблдор.

Скорее, он предпочитал держать меня вне Лондона, из страха, что я ускользну в Министерство или сделаю что-нибудь еще опасное.

― Мы размышляли над тем, чтобы вернуться туда на некоторое время, — произнесла я. — Когда наступят безопасные времена, я хочу сказать. У Невилла потрясающий сад. Он явно получил таланты по части обращения с растениями от своей мамы.

― Как она? — спросил Дамблдор. — Я навещал Алису один лишь раз, и это было в самом начале ее восстановления.

― Намного лучше, сэр! — воскликнул Невилл.

Как я и надеялась, его лицо вспыхнуло. Он приходил в воодушевление, когда вопрос касался его мамы, и мог говорить о ней часами напролёт.

Это было именно то отвлечение, какое мне требовалось, и в то же время, это была тема, о которой Невилл говорил с гордостью.

Гермиона и Гарри разок покосились на меня, но затем у нас состоялся идеальный уютный вечер.