Мимезис

— Так, может, спросить об этом Хагрида? — пожал плечами Рон.

— Даже не вздумай! — отчеканила Гермиона. — Ты же знаешь Хагрида — он проговорится Гарри, а тот решит, что мы выведываем что-то у него за спиной, и вконец на нас разобидится! Верно я говорю, Джинни? — гораздо мягче закончила Грейнджер, с непривычной для нее неуверенностью посмотрев на подругу.

— Да, тем более, на тебя он и без того уже рассердился. Думаю, однажды он сам нам обо всем расскажет.

Гермиона кивнула Джинни и перевела взгляд на Рона:

— Ты не боишься вывихнуть челюсть?

— Да ладно тебе, ну подумаешь, зевнул! Вообще-то уже поздняя ночь!

— И правда, давайте ложиться! Джинни, ты идешь?

— Вы идите, а я посижу еще немного.

Шаги Рона и Гермионы затихли на лестнице. Наверху скрипнула дверь — наверняка это мама захотела уточнить, все ли в порядке. Но наконец все стихло. Джинни сделала себе чай и оглядела кухню. Невольно ее взгляд зацепился за темное пятно на стене. Раньше тут висели Часы. Она грустно улыбнулась: в детстве они с братьями их ненавидели, ведь из-за стрелок, безошибочно показывающих, что делает каждый член семьи, родители всегда знали, если кто-то предпочитал игры занятиям или работе по дому. Джинни до сих пор прекрасно помнила, как Часы впервые указали на двенадцать — «смертельная опасность» — для кого-то кроме Билла или Чарли: у старших братьев была опасная работа, на которой всякое случалось. Но в тот раз она проснулась от крика матери и, прибежав на кухню, увидела смертельно-бледных родителей, беспомощно смотрящих на Часы. Джинни тогда даже не сразу поняла, что на замерзшей стрелке изображен не Билл и не Чарли, а Рон. Уже через пару мгновений мама пришла в себя, закрыла глаза, что-то беззвучно шепча, будто собираясь с силами, а затем взмахнула волшебной палочкой:

— Экспекто Патронум! — посреди кухни внезапно возникла сияющая серебром росомаха. — Профессор МакГонагалл, наш семейный артефакт показывает, что Рон находится в смертельной опасности! Ждем информацию как можно скорее!

Росомаха пошевелила круглыми ушками, а затем сделала несколько косолапых прыжков и растаяла в воздухе. Джинни тогда впервые увидела Патронуса, но родители отмахнулись от ее вопросов, неотрывно глядя на Часы.

Джинни не знала, сколько они просидели, охваченные напряженным, сводящим с ума ожиданием, прежде чем в яркой вспышке перед ними не возникла удивительной красоты птица, сияющая так ярко, что глазам стало больно.

— Молли, Артур, все в порядке. Опасности нет. Ждите письмо в ближайшее время, — мягким голосом проговорил Патронус и растаял в воздухе.

— Дамблдор! — облегченно выдохнул отец. — Хвала Мерлину!

Стрелочка с именем Рона начала медленно сдвигаться в сторону деления, обозначающего больницу.

Джинни глотнула чаю и горько усмехнулась: тогда они даже подумать не могли, что вскоре стрелка каждого Уизли замрет на отметке «смертельная опасность» на долгие три года. А сейчас, после войны, им пришлось вовсе убрать Часы: мама не могла смотреть на черную, будто обуглившуюся стрелку, на которой когда-то было имя Фреда. Папа было предложил ее убрать, но мама посмотрела на него так, что несколько страшных мгновений Джинни была уверена, что она вот-вот его ударит.

Но, несмотря на это, без Часов до сих пор было непривычно. Хотя, возможно, это и к лучшему: к чему им такие страшные напоминания теперь, когда все хорошо? Разве сейчас может случиться что-то, что вновь вернет стрелку кого-то из них на эту страшную отметку, ту, что на нормальных часах обозначала бы полночь? Джинни едва заметно улыбнулась — нет, конечно же, этого не случится: они выстояли, и Гарри снова победил смерть, а это значит, что все будет хорошо. Она тихо вздохнула, ощущая странный трепет в груди — будто внутри билась маленькая птичка. Наверное, это была надежда.

Старые Часы, запрятанные на верхнюю полку в кладовке, скрипнули. Стрелка с именем Джинни, которая в течение нескольких часов неподвижно указывала на одну из отметок, пошла вперед.

* * *

Субботним утром Джинни проснулась поздно. Ее маленькую комнатку заливал теплый солнечный свет, доносившийся сквозь распахнутое окно упоительный запах примул смешивался с потрясающим ароматом маминой выпечки. Радостно улыбнувшись, Джинни вскочила с кровати и кинулась переодеваться.

— Всем доброе утро! — звонко воскликнула она, влетев на кухню. — Мамочка, я так рада, что ты снова стала печь!

— Твой любимый яблочный пирог, — улыбнулась Молли. — А к приходу Гарри сделаю с мясом!

— Если он все-таки придет, — хмыкнул Рон. — А то вдруг он слишком занят, раздавая интервью?!

— Рональд! Как ты можешь говорить такое?!

— Миссис Уизли права. Ты ведь сам знаешь, что Гарри ненавидит свою славу! — воскликнула Гермиона. — Он ведь это не для себя, а для Хогвартса! Как тогда, на пятом курсе, когда никто не верил в возрождение В-Волдеморта!

— Ладно-ладно, вы правы! Хорошо! — поморщился Рон, подняв руки в примирительном жесте.

— А о чем вы, собственно, говорите? — недоуменно нахмурилась Джинни.

— Гарри дал интервью Ежедневному Пророку, — вздохнула Гермиона.

— Что?!

— Да, он обратился ко всем волшебникам с просьбой помочь в реставрации Хогвартса.

Джинни поспешно схватила газету. Фотография Гарри была прямо на первой полосе. Уизли быстро пробежала глазами по строкам:

— Он так хорошо сказал… Правда, я даже не думала, что он так может, и та часть про «веками освященные традиции» …

— Наверняка его речь сильно переделали, — пожала плечами Гермиона. — Тем более, я хорошо знаю, как Гарри обычно говорит, и это совсем не его стиль. Но главное, что это поможет Хогвартсу и профессору… ой, то есть директору МакГонагалл.

— Вот именно! — поддакнула Молли, левитируя на стол пышущий жаром чайник. — Поэтому, Рональд, если ты только посмеешь…

— Да понял я, понял! Вообще ни слова не скажу про это мордредово интервью!

— Джинни, они спелись! — с напускным ужасом прошептал он на ухо сестре.

— Рон, я все слышу! — возмутилась Гермиона, и Джиневра рассмеялась, чувствуя себя невероятно счастливой.

* * *

— Что ты сидишь у окна, как героиня какой-нибудь сопливой баллады, которая высматривает своего суженого? — спросил Рон, подкравшись к сестре и дернув ее за кончик длинной косы.

— Отстань! — воскликнула Джинни, поспешно поправляя прическу — не для того она кучу времени промучилась со сложным и прихотливым плетением.

Когда она снова повернулась к окну, на дорожке, ведущей к дому, уже возникла знакомая невысокая фигура с растрепанными волосами.

— Гарри пришел! — радостно воскликнула она, вскакивая на ноги.

— Хвала Мерлину! — миссис Уизли поспешно сполоснула руки и сняла фартук, отправив его на место быстрым взмахом палочки.

— Добрый день, — улыбнулся Гарри, протянув хозяйке дома подарок — бутылку вина и шикарный букет: ажурные бледно-розовые лепестки Сладкого Уильяма оттеняли белые головки дурмана, источавшие тонкий аромат, а место шуршащей обертки занимали широкие зеленые листья змеиного языка.

Джинни заметила, что мать погрустнела и взглянула на цветы так, словно они были ядовитыми. Это о чем-то напомнило ей. Кажется, она слышала что-то такое, связанное с дурманом: то ли язык цветов(1), то ли зельеварение… Нет, не вспомнить. Впрочем, это неважно: если она не знает, что не так с этим букетом, то Гарри и подавно. Кажется, мама решила так же — она улыбнулась и стиснула Гарри в объятьях.

— Как я рада, что ты пришел, дорогой! Проходи, садись!

— Спасибо, миссис Уизли. Сколько стульев… неужели вся семья в сборе?

Лицо волшебницы на мгновение исказилось в болезненной гримасе.

— Почти. Джордж отказался прийти, а Чарли за ним приглядывает: мы не хотим, чтобы сейчас он оставался один. Но не будем о грустном. Рон, позови остальных!

Несмотря на все тревоги Джинни, обед прошел идеально: Гарри улыбался, делился своими планами по поводу обучения в Академии Авроров и в целом вел себя точно так же, как и всегда. После того, как был съеден последний кусок пирога, Гарри, Рон, Гермиона и Джинни решили немного прогуляться на свежем воздухе.

— Мама, ну зачем нам целый кувшин лимонада?! Мы же только что поели!

— На улице жарко, вдруг вы захотите пить? Не спорь, Джинни! Я его сейчас уменьшу, а потом, если захотите, расколдуете.

— Тут ничего не меняется, — задумчиво произнес Гарри, оглядывая маленькую пеструю кухоньку. — Помню, как оказался здесь впервые, когда Рон и близнецы привели меня на летающем Фордике. Знаете, я очень переживаю за Джорджа, ведь говорят, что у близнецов — особая магическая связь, и, если один погибает…

— То второй вскоре последует за ним, — тихо продолжила миссис Уизли. Волшебная палочка в ее руке задрожала.

— Ох, простите! Вечно я не думаю, что говорю!

— Миссис Уизли, это всего лишь глупые суеверия, мы ведь уже говорили об этом, — мягко произнесла Гермиона. — Позвольте мне.

Ловко уменьшив графин с лимонадом, она проверила, что пробка плотно притерта, и сунула его в карман.

— Все хорошо, идите.

— Еще раз простите, миссис Уизли. Мне правда очень жаль, — Гарри ненадолго задержал взгляд на том месте, где раньше были Часы, и первым покинул кухню.

— Мама…

— Я в порядке, Джинни, правда. Иди!

— Не расстраивайся, дружище! — сказал Рон, когда они покинули территорию Норы и углубились в поля. — Мама сейчас на все так реагирует, я и сам несколько раз при ней ляпнул лишнего.

Гарри неопределенно дернул плечом, пробираясь сквозь высокие вересковые заросли. Джинни на мгновение замерла и огляделась — цветы колыхались вокруг них, словно волны сказочного фиолетового моря, раскинувшегося до самого горизонта.

Как ни странно, миссис Уизли оказалась права — через какое-то время идея присесть где-нибудь в тени и выпить по стакану холодного лимонада показалась молодым волшебникам удивительно привлекательной. Они расположились под кроной раскидистого старого дуба. Гермиона расколдовала графин, а Гарри в это время несколькими скупыми взмахами волшебной палочки трансфигурировал мягкий зеленый плед и бокалы.

— Ничего себе, выглядит как настоящий хрусталь! Гарри, ты крут! — провозгласил Рон, ничком падая на землю.

Джинни постучала ногтем по бокалу и улыбнулась, вслушиваясь в высокий переливчатый звон.

— Давайте бокалы, я налью, — предложила Гермиона, открывая графин.

— А палочка тебе на что? — спросил Гарри, медленно опустившись на плед рядом с Джинни.

— Имеешь в виду, что можно левитировать графин? Знаю, но зачем? Мне и так удобно, — пожала плечами Гермиона.

Солнечно-желтый напиток, шипя, полился в бокалы.

Стоило Грейнджер опуститься на землю, как она оказалась в крепких объятиях Рона.

— Эй, что ты делаешь?! — Гермиона старалась говорить строго, но не выдержала и звонко рассмеялась.

— А на что это похоже? Целую свою девушку, конечно!

Гарри едва уловимо поморщился. Джинни недоуменно нахмурилась и, так и не поняв причину его недовольства, обернулась к брату:

— Рон, ты точно решил, что поедешь в Австралию вместе с Гермионой?