Ползущие в ночи

Но Кенни только покачал головой.

- Нет, я до сих пор ни черта не знаю.

Это рассмешило Елену Бласден.

- На самом деле никто не знает, сынок. Примерно в конце двадцатого века, может быть, незадолго до этого, появился другой Эзрен с востока и приватизировал семейные владения. Он купил много посевных полей. Его звали Чарльз Эзрен – он отец Люка. По общему мнению, он был сумасшедший, опасно сумасшедший. Решил, что он должен жить там с теми, кто скрывается под покровом теней. А Люк? Да, я знала его не хуже, чем кто-либо здесь. Он тоже был сумасшедшим. Он был в союзе с теми, кто жил внизу.

- А как насчет матери и дочери?

Елена вздохнула.

- Дочку звали Роуз. Говорили, что она сбежала после смерти Люка. Но что касается его матери... ну, я не знаю. Ходили слухи, что она умерла задолго до него. Одно было точно. Ее никто никогда не видел, но ходили слухи, что она не от мира сего.

Хайдер покачал головой.

- Да ладно, мисс Елена, я...

- Заткни свою чертову дырку, Дэниел Хайдер! Ты не отличишь свой член от ивовой веточки! - зарычала она на него, погрозив ему тонким узловатым пальцем, кончик которого выглядел достаточно острым, чтобы пронзить глазное яблоко. - Фантазии? Выдумки? Да? Бред дряхлой старухи? Дерьмо. Если вы были там ночью, вы знаете, что я говорю правду. Ибо это не враки, что группа шахтеров, добывающих медь не далее шести миль отсюда, исчезла в нижней шахте. И когда они спустились искать их, они обнаружили, что стены продырявлены. Точно так же вся эта местность изрыта норами. И это не чушь, что, когда я была девочкой, из тех развалин что-то вышло, что-то, что сбила машина всего в двух милях отсюда. Что-то белое и слепое, имевшее больше общего с личинкой, чем с человеком. Что-то, что сразу сожгли, чтобы никто не осмелился выкопать его, чтобы получше рассмотреть.

Хайдер ничего не сказал. И шериф, и Кенни тоже.

- Может быть, если шериф будет особенно разговорчивым, - сказала она Кенни, - он расскажет тебе о ребенке Женевьевы Кроссен.

Годфри сглотнул и уставился себе под ноги.

- Если вы были там, мальчики, тогда вы знаете, - сказала она им, и за ее словами скрывалось что-то мрачное. - А если вы были там, можете ли вы отрицать, что там все еще что-то живет?

Но они не могли.

Елена Бласден, казалось, рассердилась, затем успокоилась, взволновалась, а затем успокоилась. Она начала болтать о "непристойной наследственности" и "больной крови", "генетическом богохульстве" и "безымянных вещах, которые ходят, как люди, но должны ползать, как черви". Она словно бредила, ее мысли хаотично кружились. Но в ее преклонном возрасте, видит Бог, это было нормально.

- Думаешь, я сошла с ума? - сказала она Кенни. - Думаешь, я просто сумасшедшая, а?

Кенни собирался сказать, что он вообще так не думал, но она только рассмеялась. И это был не хороший смех, а горький и мучительный, как будто она несла на себе боль своей родословной.

- Неважно, мистер Крутой Детектив. От этого ничего не зависит. Я рассказала то, что знаю, и ты можешь смеяться... конечно, ты можешь смеяться... но, держу пари, ты не смеялся прошлой ночью, верно?

То, как она посмотрела на него, заставило Кенни поежиться. Казалось, эти серые слезящиеся глаза могли заглянуть прямо в его душу. Увидеть все темные истины и ужасные вещи, в которых он не мог даже признаться самому себе.

- Что, - начал он наконец, - что послужило причиной этого дела? Что изуродовало этих людей? Этот метеорит? Радиоактивное излучение?

Елена Бласден просто смотрела на него, сквозь него и дальше, куда-то очень, очень далеко.

- Никто точно не знает, сынок. Известно только то, что оно древнее и находится здесь бог знает сколько времени. У оджибва может быть пара историй, но они никогда не делились ими с белыми. Единственное, что я знаю, это что-то из моих семейных документов, ссылка на какого-то старого оджибва, который сказал, что то, что там находится, появилось откуда-то, где все не так, как здесь. - Елена пожала плечами. - Но это было лишь краткое упоминание и не более того. Их индейцы – здравомыслящие люди. Они знали достаточно, чтобы избавиться от этого.

Кенни хотелось отшутиться от всего этого. Господи, он явился сюда, чтобы провести расследование на месте преступления, и теперь он запутался в дерьме, которое было ему не по силам. За гранью любого человеческого опыта. Но ему не было смешно. Он что-то видел там прошлой ночью и, как бы ни хотел, просто не мог списать все это на местный фольклор.

Елена Бласден сказала, что – согласно документам ее предка, человека по имени Элайджа Уиллен – то, что было в колодце, никогда не было должным образом классифицировано. Было ли это плотью или духом, никто не мог сказать – или никто не хотел сказать.  Это просто было что-то плохое – рак, болезнь, злокачественное новообразование, высосавшее кровь из земли и жителей Клавитт-Филдс.

Она сказала, что в бумагах Уиллена об этом есть только одна история. Что-то о пьянице по имени Джордж Гуден, который утверждал, что однажды ночью видел, как что-то выходит из колодца. Что-то, что он описал как состоящее из "глаз и извивающихся частей, огней, которые извиваются, скользят и визжат". Елена сказала, что этот Джордж Гуден заявился в Троуден, почти сошедший с ума, он нес чушь и бредил, рассказывая всем о том, что он видел. Как оно, казалось, светилось и мерцало, как обжигало ему глаза от одного взгляда на него.

- Может быть, тот Джордж Гуден был просто сумасшедшим пьяницей, - сказала Елена. - Но было еще кое-что.

- Что? - спросил Кенни.

- То, что он увидел, лишило его зрения, выжгло глаза прямо из его головы. Он провел остаток своих дней в слепоте.

Может быть, это радиоактивное излучение, - подумал Кенни. Но сразу же отругал себя за это. Господи, он же коп. Он не мог позволить себе поддаться влиянию историй, передаваемых на протяжении двухсот лет. О чем он думал? Конечно, прошлой ночью он что-то видел в тех полях, но это не значило, что он должен был начать проглатывать каждую байку старожилов, брошенную ему.

Черт возьми, будь выше всего этого, - сказал он себе.

Но легче сказать, чем сделать.

- Нет, - сказала Елена Бласден, - мы никогда не узнаем о том, что такое ужасное там таилось. Возможно, его уже давно нет, но его наследие все еще живо. Я это знаю.

Она рассказала им, что, согласно документам ее прадеда, местные жители считали, что то, что было в колодце, было бездействующим до прихода Корбена, что он "взбудоражил это". Потревожил ту штуку или что-то в этом роде, и тогда все и началось.

К этому моменту Хайдер и шериф Годфри были белее снега. Кенни наблюдал за ними, ища какой-нибудь признак того, что это по большей части полная чушь. Но безрезультатно. Во всяком случае, Хайдер и Годфри казались встревоженными, может быть, даже напуганными. Как маленькие мальчики, которые боятся темноты.

Кенни сидел и думал о том, что он видел в тех полях, и говорил себе, постоянно твердил себе, что нет, нет, это невозможно. Может, двести лет назад, когда Висконсин был забит черными, пугающими лесами, индейцами и поселенцами... но уж точно не сейчас? Не в наши дни.

Елена ухмыльнулась, оскалив зубы.

- Позволь кое-что объяснить тебе, сынок. То, что ты ищешь... что несет ответственность за те тела, которые вы находите... Оно не вверху, а внизу.