Вооруженные силы на Юге России

В Белгороде

Белгород был первым городом на пути Добрармии уже вне пределов бывшей Украины, где с первых дней советской власти царствовали ее произвол и «строительство новой жизни». Поэтому понятна радость, с которой жители встретили армию. Конечно, у части населения было сомнение в полноте благ, которые приносили с собой освободители; тут сказывалось и влияние пропаганды большевиков.

Но всякие сомнения быстро исчезали под влиянием самой жизни. Большевики трубили о дарованных ими свободе, равенстве и пр., которые якобы хотят отнять белые, а жизнь при них замирала. Пришли белые, принесли освобождение от большевиков, от их «свободы», и жизнь воскресла. На второй-третий день это стало всем совершенно очевидно. Базары, лавки полны продуктами первой необходимости. Скверный хлеб, который при красных стоил 27 рублей фунт, исчез, и появился белый по цене 3 рубля. Появилось мясо, дичь, яйца, овощи. На базарах жаровни с дешевыми жареными гусями, курами. Вопроса о продовольствии больше не было: крестьяне спокойно и свободно везли в город продавать свои продукты. Жители занялись своими делами без всякого с чьей бы то ни было стороны вмешательства. Свобода и безопасность передвижения полная. В город стали возвращаться жители, которые его покинули по причинам недостатка продуктов, страха за жизнь и здоровье детей, боязни репрессий и насилий со стороны большевиков.

— Как ты доехала? — задают вопрос своей дочери с внуком родители, обрадованные неожиданным ее приездом.

— Как? Свободно и просто. Мне помогли добровольцы. Теперь всюду порядок. Пойдите посмотрите хотя бы на вокзал: чистота и даже буфет. Мы соблазнились и съели по пирожному.

Этот разговор слышали марковцы, стоявшие на квартире. Они были рады радости приехавшей с ребенком женщины, не имевшей от родителей вестей и не могшей дать знать о себе в течение многих недель. Марковцы были рады и похвале порядкам, которые они принесли с собой. Однако восторги этих людей были так велики, что сейчас же пошли лично убедиться во всем, и прежде всего на вокзал. Вокзалы и станции вообще всегда привлекали к себе: на них как будто бы бился пульс жизни не только данного района, но чуть ли не всей страны. Особенно это сказывалось в военное время. По ряду признаков можно было определить, как идут дела на фронте, и побывавшие на вокзале уходили оттуда или с чувством душевного покоя, или с беспокойством.

На вокзале образцовая чистота и порядок. Национальные флаги; полное спокойствие; публика спокойно пьет чай и закусывает; по перрону прохаживается марковский часовой; эшелон штаба дивизии; в стороне бронепоезд еле дышит… Чисто на вокзале, чисто и в городе. Спокойно на вокзале, спокойно и в городе. Следов пребывания здесь красных, запущенности и грязи на улицах и в зданиях как не бывало. Вот разнесся по городу звон колокола монастыря, в котором почиют мощи святого Иосафа Белгородского, и как-то еще светлее становится на сердце.

Крестился проходивший народ. Многие спешили в монастырь. Пошли туда и марковцы. А ведь всего лишь несколько дней назад, идя в церковь или перекрестясь, можно было нарваться на злое слово коммуниста-безбожника.

На следующий день после занятия города у вокзала остановился состав штаба 1-й дивизии. Генерал Тимановский сразу же пошел на городскую площадь, где выстроились части дивизии — полк генерала Маркова, почти в полном составе, часть корниловцев, батареи. Начальник дивизии обошел фронт, поздравил с боевыми успехами и распустил части по квартирам.

12 июня марковцы снова построились на площади, но на этот раз на панихиду по своему шефу, генералу Маркову, годовщина смерти которого исполнялась в этот день. Как ни тяжело было у них на сердце, но они, памятуя слова генерала Маркова: «Ис малыми силами можно делать великие дела», переживали радостное сознание, что оправдывают эти слова.

Через день полк стал размещаться по квартирам более широко. Конечно, это стесняло хозяев, но они мирились, а через день-два, убедившись, что их постояльцы спокойны, вежливы, аккуратны, уважают чужую собственность и ничего не позволяют себе трогать, не получив их разрешения, сживались с ними и сами шли им на помощь. Были и исключения, «ложки дегтя».

Командир роты обходит отведенный для нее район и распределяет своих людей.

— У вас будут помещаться шесть офицеров, — сказал он хозяевам одной богатой квартиры.

Последовало возражение:

— Это много. Мы можем принять одного-двух.

— В таком случае приготовьте место для десятерых.

Поздно спохватились хозяева, но, поняв свою ошибку, в дальнейшем делали все, чтобы загладить ее.

Огромное оживление вызвало известие о приезде генерала Деникина. Его ожидали не только части 1-й дивизии, но и население. Ореол главнокомандующего В. С. Ю. России стоял очень высоко, и он поднялся к тому времени еще в связи с тем, что генерал Деникин признал адмирала Колчака как Верховного правителя освобожденных от большевиков земель России и как верховного главнокомандующего всех борющихся с ними сил.

25 июня полк без 5-й роты, бывшей в командировке, выстроился на городской площади. Одетый, хотя и не полностью, в английское обмундирование, он производил хорошее впечатление. В пешем строю по взводу от каждой батареи Марковской бригады, развернувшейся уже в восемь батарей. На правом фланге офицерская рота Корниловского полка и полковой оркестр марковцев. Громкое «Ура!» многочисленной толпы неслось по улицам, когда генерал Деникин подъезжал к площади. Войска взяли «на караул». Оркестр заиграл полковой марш офицерского полка — марш 13-го Белозерского, он же 7-го гренадерского Самогитского полка.

Генерал Деникин с большой свитой, в которой были генералы Май-Маевский, Кутепов, Тимановский, прошел перед фронтом частей, здороваясь с ними. Ответив на приветствие, части кричали «Ура!». Затем молебен, который служило все духовенство города во главе с епископом. После него генерал Деникин сказал слово о борьбе Добрармии, об «открытой широкой Московской дороге», о задачах и долге не только армии, но и всего народа и закончил выражением полной уверенности в успехе дела освобождения Родины. Его речь покрыло могучее «Ура» войск и народа. Короткие речи произнесли и другие генералы.

Церемониальный марш. После него генерал Деникин со свитой направился на поклонение чтимым народом мощам и святыням в Белгородский монастырь, находившийся тут же на площади. Войска ждали его выхода, и снова неслось «Ура!». Приезд Вождя был для марковцев большим праздником, поднявшим их настроение с беспредельным желанием: «Скорей вперед! В Москву!»

Со взятием Белгорода Марковский полк числился в резерве 1-го корпуса, называвшегося «Добровольческим», так как его части были сформированы из добровольцев до того, как была объявлена мобилизация; и «цветным» из-за красочности форм, установленных в его частях. Полк находился в резерве два месяца, в течение которых наступление на фронте корпуса было приостановлено. Главная причина — чрезмерно увеличившееся протяжение фронта, как его, так и всей армии, требовало формирования новых частей и, конечно, увеличения численности состава частей самого корпуса.

Но боевые действия продолжались, и инициатива их была у красных, имевших резервы уже сформированных частей. Бросая их в бой, чтобы не дать Добрармии спокойно усилиться, они вынуждали к выводу в бой из резерва частей Марковского полка. За два месяца полк только 4–5 дней целиком стоял в Белгороде и 25 дней все его батальоны были в бою. На полный отдых каждого батальона оставалось немного дней. И эти дни они старались провести не только для занятий с прибывающими пополнениями, отметить праздники, но так или иначе развлечься в городе.

Справляла свой праздник 3-я рота. После официальной части рота со всем батальоном (2-й и 3-й батальоны были в бою) обедала в великолепном саду железнодорожного клуба. Среди почетных гостей были генерал Кутепов, бывший первым командиром 3-й роты, генерал Тимановский, полковник Блейш. Пили за Родину, армию, полк, роту и всех ее чинов. Неслось «ура», гремел туш полкового оркестра. Генерал Кутепов поднял тост за командира роты, капитана Большакова, и оба командира, бывший и настоящий, горячо пожимали друг другу руки под несмолкаемое «Ура!». Оба они добровольцы в борьбе за Россию, и их не разъединили их политические убеждения: один был монархист, другой республиканец, социал-революционер. Оба Русские Солдаты, и обоим им суждено отдать свои жизни за Родину — генералу Кутепову через 12 лет, капитану Большакову через два месяца.

Но что такое? Прибывший из штаба дивизии адъютант докладывает что-то генералу Тимановскому, тот генералу Кутепову; затем генерал Тимановский что-то говорит полковнику Блейшу, а последний капитану Большакову.

— Третья рота. Построиться! — приказал капитан Большаков и под марш оркестра и крики «Ура!» увел роту. Рота получила боевое задание.

Так же торжественно справляла свой праздник и 9-я офицерская рота. На обеде присутствовали офицеры 2-го и 3-го батальонов (1-й батальон в бою) и те же почетные гости. Генерал Тимановский говорил об исключительной доблести роты и напомнил о спасении ею положения в бою у станицы Екатериновской 6 июня 1918 года. За обедом играл полковой оркестр. В первый раз он исполнял фанфарный марш, приведший всех в неописуемый восторг. Четыре фанфариста, по два с каждой стороны оркестра, четко ввысь поднимали свои фанфары, с которых свешивались, черного бархата с серебряной оторочкой и кистями, полотнища с серебряными вензелями полка «Г. М.» (генерал Марков). Поразительно красив был оркестр. Великолепна была его игра. Общий восторг вызвало исполнение им попурри из кавказских мелодий, ставших близкими душе и сердцу марковцев за время походов по Кубани. А когда в мотив «Наурской» влились четкие выстрелы, тут уж марковская душа не выдержала: раздались бешеные аплодисменты, крики «Ура!» и пение кубанского гимна:

«Эх, Кубань, ты наша Родина, Вековой наш богатырь…»

На следующий день в здании женской гимназии марковцы устроили бал. Классные комнаты были распределены между ротами, и каждая убирала их по своему вкусу. Национальные флаги, добровольческий нарукавный угол, значки полка, батальонов, рот, вензеля полка «М.» и «Г. М.», изображения орденов и знака 1-го Кубанского похода. На столах были фотографии, снятые в походах, картины, рисунки. Гимназию посетила не только молодежь, но и ее родные. Все с глубоким интересом и расспросами рассматривали все, знакомясь с боевой службой офицерского полка. Молодежь веселилась, танцевала… Давно, с конца 1917 года, местная молодежь не веселилась так беззаботно и искренне, в чем она признавалась и благодарила.