Вооруженные силы на Юге России

Фронтовая жизнь в Перекопе

24 марта. Всю ночь спали как убитые. Наутро стали перебираться на новое место жительства на почту, где и разместились. Перекоп теперь, что касается мирного населения, окончательно вымер. Все удрало, включая чебурешню и «Чашку чая». Бегство жителей носило такой характер, что они даже оставляли кур и поросят, которых мы зато теперь ловили и жарили. Такова уж война! Узнали сегодня некоторые подробности о 5-й роте. В ней оказались убитыми подполковник Севрюков (ялтинец) и прапорщик Шапар-Головинец. Последний был, вернее сказать, ранен в руку и ногу и оставлен на поле, но что он пропал, это неоспоримо. Жаль очень этих людей. Я их хорошо знал, а с подполковником Севрюковым не раз сидел за стаканом кофе в симферопольской «Чашке чая». Он был человек прекрасной души и редкой доброты.

25 марта. С утра уже на ногах. Приходится много бегать, исполняя разные поручения. После обеда вместе с командиром полка в виде эскорта ходили вперед к курганчику 7,1. Здесь выстроилась батарея, в которой служил Миша Доброволец и вообще все ялтинцы, и редким огнем стреляла по району противника. Большевики сегодня не двигались, видно, отдыхали после вчерашних напряжений. Идя обратно, командир полка начал делиться с нами своими взглядами на будущее. Его цель — предпринять на днях контрнаступление и, окружив Преображенку со всех сторон, забрать ее со всем красным гарнизоном. Но увидим! Сегодня наконец-то прибыл к нам весь 1-й батальон нашего полка под командой капитана Орлова. Таким образом, в Перекопе собрались теперь 1-я, 2-я, 3-я, 4-я, 5-я и 6-я роты.

26 марта. Живем все по-старому. Погода все еще холодная, и дует вечно холодный ветер. Со стороны большевиков пока все тихо.

27 марта. Сегодня к вечеру должна была начаться операция по взятию обратно Преображенки. Ввиду этого я и еще один, поручик Курсив, уже с утра направились по валу на кордон, к самому берегу Черного моря, а оттуда 1½ версты вперед на так называемую кашару (овчарню), на нашу левую передовую заставу. Отсюда до Приморского сада, до большевистской правой заставы, не более 1½ верст и все видно как на ладони. С крыши одного из сараев мы наблюдали противника. Насмотревшись, мы слезли и пошли в избу, где грелась застава. Публика эта (1-й батальон, в котором много мобилизованных солдат) все больше спала и как будто совершенно индифферентно смотрела на происходящее кругом. Неуютно среди них чувствовали себя, наверное, офицеры; ведь положиться на такую роту было трудно.

В 1 час дня противник вдруг начал производить разведку, приблизился к нашей кашаре и принялся ее обстреливать. Моментально наша застава вытащила пулеметы и принялась красным отвечать. Тем, видно, это надоело, и они поспешно ретировались. К 3 часам дня я с Куренным пошли обратно на кордон, где стали ожидать нашу команду. В кордоне как раз помещалась команда телефонистов, богато угостившая нас салом, хлебом и чаем. Сюда же на автомобиле явился какой-то французский офицер, заявивший нам, что через неделю нам пришлют подкрепление в виде зуавов. Но мне все это что-то не верится; до сих пор реальной помощи союзников мы еще не видели. К 5 часам прибыла и наша команда и объявила нам, что наступление на сегодня отменено; мы все двинулись обратно домой на Перекоп. В это время артиллерия принялась производить пристрелку, и мы всю дорогу обратно любовались разрывами над Преображенкой.

28 марта. Весь день с самого утра льет дождь. На улице непролазная грязь и сырость. Сегодня возвратилась из Армянска удравшая было туда чебурешня и открыла свое заведение с бильярдом. От скуки, несмотря на дождь, пошел гулять и забрел в бильярдную. Тут уж сидели все наши и с остервенением катали шары. Я лично заказал себе чебуреки и принялся их уплетать. Съел бы больше, так как они чудесные, настоящие крымские, но мало денег, не хватает. Со стороны противника и сегодня тихо, то же и с нашей. Но к нам сюда все более и более прибывает артиллерии. Так, на Перекопе теперь уж стоит 16 орудий. Ничего, придет время, и мы покажем большевикам. Скорей бы только пришло это время. В общем, настроение наше все более подымается. Немало тому помогают и слухи об успехах адмирала Колчака. Ведь взял уже Уфу и прет прямо на Самару. Между прочим, интересен здешний вал. Построен он, как говорят, очень давно, еще татарами и представляет из себя еще теперь поистине шикарное сооружение. Слева от Черного моря он тянется через город Перекоп на расстояние 8 верст до самого Сиваша. И если бы его удалось только укрепить, он был бы неприступной крепостью. Кое-где на нем и вырыты окопы, но они стары и часто заваливаются.

30 марта. Сегодня получены крайне интересные сведения. Сообщают, что сюда идут греки нам на помощь и что 200 человек их уже проследовали из Севастополя на Чангар. Слава Богу! Только бы помощь не закончилась этими двумястами греков!

31 марта. Только в 6 часов утра легли спать из-за ночной прогулки, как вдруг через час, то есть в 7 часов, вставай. Противник обстреливает из артиллерии город и метит в колокольню. Так как последняя подле нас (здания почты), то снаряды ложатся очень и очень близко. Оделись и пошли в окопы (еще старые, вырытые при наступлении германцев большевиками). Там пересидели эту стрельбу, а затем вернулись обратно. В общем, противник выпустил с полсотни снарядов по городу и снарядов 25 по кордону, по-видимому с целью пристрелки.

Не обошлось и без неприятностей. Один снаряд угодил в окоп, где сидела 5-я рота, причем был один вольноопределяющийся тяжело ранен в голову, а трое контужены. Наша артиллерия вскоре принялась отвечать и заставила красных замолчать. В боевом отношении становится все жарче, и чувствуешь, что подходит страдная пора. Скоро, наверное, весь наш полк пойдет брать обратно Преображенку, ожидают только прибытия из Севастополя 3-го батальона. А нашей артиллерии навозится сюда все больше и больше. Теперь за и впереди вала стоит уже орудий 25. Был бы только дух, чего, к крайнему сожалению, не у всех есть. Большинство смотрит на себя как на обреченных, не думая о будущей России в случае победы. Есть даже немало дезертиров-офицеров. Они вдруг уходят, и только их видели. Так, например, в нашей команде уже 24 часа не видно прапорщика Ж., нашего артиста. Где он? Скорей всего, полным ходом по дороге в Джанкой и домой.

1 апреля. Все еще в старом положении. С утра встал и шатался по Перекопу. Становится все более и более скучно. Все жду и не дождусь того момента, когда наконец-то начнется решительное наступление на всех противобольшевистских фронтах. А когда-нибудь это будет!

Меж тем враг продолжает ежедневно бомбардировать город, метит то в тюрьму, то в церковь, то по батареям. Но к свисту таких снарядов (3 и 4½ дюйма) до того привыкаешь, что преспокойно сидишь на солнышке перед домом и с интересом рассматриваешь разрывы. Про наше предполагаемое наступление опять отчего-то ничего не слышно. Почему так тянут? Наши телефонисты включили свой провод в старый правительственный, на столбах тянущийся вдоль шоссе от Перекопа на Преображенку и далее. И так как красные пользуются последним, то наши подслушивают их разговоры. Так, например, вчера большевики говорили, что постараются обойти и забрать в плен всю нашу правую заставу на гати у Сиваша и что имеют твердое намерение разбить перекопскую колокольню и тюрьму, где, как они уверены, у нас сидят артиллерийские наблюдатели (последнее совершенно правильно). Погода теперь опять улучшилась, и весь день светит яркое солнце. Но на душе далеко не так весело. Все чаще подумываешь о Москве, о родном доме и гадаешь о том времени, когда опять будешь иметь счастье увидеть всех родных. Только бы дожить до этого момента!

2 апреля. Снова бомбардировка Перекопа. Это под конец прямо действует на нервы. Обстреливался опять весь город, причем попадания самые разнообразные. Из-за того что почта стояла уже чересчур в сфере огня, нас, команду разведчиков, перевели в новый домик на рыночной площади. Здесь все-таки тише, хотя не безопасно. Так, например, один снаряд упал сегодня в 3 саженях от нашего дома, выбил все стекла, но никого не задел. Взвод 1-й роты опять отведен обратно из Приморского сада, и застава продолжает занимать кашару. Вечером пошли опять на разведку в сад и узнали, что там большевиков и теперь нет. Затем остались ночевать на кашаре, так как завтра с утра предполагается наше наступление.