Вооруженные силы на Юге России

Ненормальный

Для полного отдыха мы не только ставили лошадей на конюшню своего дома, но и ставили свое орудие к себе на двор. Этим мы избегали наряда часовых, но это, понятно, было против устава. По моем прибытии в батарею у Матвеева Кургана брата и меня зачислили опять в орудие, ввиду новых формирований.

Как-то капитан Мукалов, начальник нашего 4-го орудия, застал крестьянина-немца, орудующего с затвором нашего орудия.

— Что ты тут делаешь?

— Какое тебе дело до того, что я делаю?

— Пошел вон, сволочь.

— Сам сволочь.

Мукалов крикнул нам в окно:

— Выходите быстро с оружием.

Поручик Клиневский и я схватили карабины и выбежали на двор.

— Арестуйте этого человека и приведите его к командиру батареи. Полковник Шапиловский выслушал рапорт Мукалова и сказал:

— Застали на деле, что же, мы его расстреляем. Клиневский и Мамонтов с карабинами? Вот и прекрасно.

У меня подкосились ноги, и я должен был опереться о стену дома. Никогда я не расстреливал и питал к этому отвращение. Шапиловский и Мукалов вошли в дом. Мы же трое остались снаружи, бледные и молчаливые. (Я выстрелю в воздух… А если и Клиневский выстрелит в воздух?.. Господи, избавь меня от этого ужаса.)

Собралась толпа любопытных. Пожилой крестьянин, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Он у нас известен… Он ненормальный. У него бывают приступы сумасшествия.

Я схватил говорившего, притащил его к двери:

— Ты скажешь то же самое там внутри. — Потом открыл дверь и втолкнул его внутрь: — Свидетель, господин полковник, хочет доложить, — и захлопнул дверь.

Появился Шапиловский.

— Раз он ненормальный, то мы его выпорем. Я послал за ездовыми.

Уф! Слава тебе Господи! Мы все трое вздохнули с облегчением.

Ездовые шли с плетьми, ухмыляясь. Мы отвели арестованного за дома.

— Снимай штаны, — приказал Клиневский.

— Шутки в сторону, — вдруг нахально сказал арестованный. — Я не позволю себя сечь. Я пойду домой.

И он действительно сделал движение, чтобы уйти. Его самоуверенность произвела впечатление на Клиневского и на солдат, они стояли с разинутыми ртами. Но я пережил благодаря этому поганцу такой страх, что искренне его ненавидел. Я бросился на него, свалил на землю и сорвал штаны, так что пуговицы отлетели.

— Дайте ему, ребята, как следует и прибавьте еще от меня за страх, который я из-за него пережил.

Его выпороли, и он заплакал. Мы оставили его там и с облегчением пошли домой.

Крестьянин-свидетель подошел ко мне:

— Хорошо, что вы его выпороли, он это заслужил. Это опасный человек.

— А почему же вы сами, миром, его не выпороли, если он того заслужил?

— Нам нельзя. Он в отместку может сжечь сарай. А вы другое дело. Вы власть, и с ней не пошутишь. Он теперь поостережется. А мы остались ни при чем. Я вам приношу благодарность от всей деревни.