Вооруженные силы на Юге России

Сражение за Перекоп

3 апреля. Всю ночь сидели на кашаре. До 12 часов ожидали приказа о выступлении, но его все нет и нет. В чем же дело? Вдруг в 1 час ночи по телефону новое распоряжение: ввиду плохой погоды наступление отменяется. Что за черт! Ведь погода уж совсем не такая плохая, правда, накрапывает маленький дождик, но это ведь пустяки, незаметнее будет идти. Посидели на кашаре еще часа два и пошли домой. Снаружи темь отчаянная, ни зги не видно. Идем медленно, но чувствуем, что здорово крутим. По временам начинает греметь большевистская артиллерия. Что-то ей сегодня не спится. Но вот начинает светать. Осматриваемся. Перекоп уже недалеко. Идем быстрее. Но что это? Большевистская артиллерия усиливает свой огонь. Бьет прямо по городу. Неужели они предупреждены о нашем готовившемся наступлении и, может быть, решили действовать сами. Но увидим. Идем дальше. Вот мы и на линии тюрьмы. Неприятельские снаряды со свистом несутся через наши головы и с ревом рвутся то около тюрьмы, то в городе. Стало уж совсем светло. Начинают отвечать и наши орудия. Медленно, не спеша мы перепрыгиваем окопы и плетемся к себе на квартиру. По дороге встречаем прапорщика М., который испуганно, вытаращив на нас глаза, кричит: «Куда вы? Да у вас как раз ложатся снаряды!» Но мы его не слушаем и скоро дома. Слава Богу! Наш домик цел. Располагаемся и только садимся закусывать, как приносят приказание от командира полка немедленно идти к нему на Пулеметную горку. Приходится бросать все и идти. Перед домом выстраиваемся и идем. Меж тем снаряды рвутся по-прежнему. Мы шагаем поминутно через свежие воронки, но, на счастье, нас ничто не трогает. Выходим за город и сейчас же натыкаемся на Пулеметную горку. Тут уже собралось все начальство, полковник Мурилов, капитан Гаттенбергер и капитан Орлов. Командир полка поздоровался с нами и начал расспрашивать нас о ночной экспедиции. Узнав, что мы здорово устали, он приказал нам идти опять обратно и отдыхать. Мы пошли. Но вышла прежняя история. Не успели мы еще позавтракать, а я даже отрезать себе кусок хлеба и сала, как прибежал солдат от командира полка с новым распоряжением: «Скорей, скорей, на Пулеметную горку». Засунув на этот раз себе завтрак в карманы, бросились опять туда. Тут мы узнали, что большевики наступают, и получили приказание идти и занять высоту 7,1. Пошли. Прошли хутор, где ловили кур и поросят. Наткнулись здесь на уйму воронок. Видно, здорово сюда садил. Прошли мимо и дальше. Спустились в ложбину, затем начали подыматься к холмам. Рассыпались цепью и пошли быстрее. Теперь большевики нас заметили и пошли стрелять. Мы бросились вперед бегом и через минуту были на высотах 7,1. Последние два небольших курганчика, но очень удобных для отражения атак. На холмиках окопчики, в которых мы и засели. В них справа мы наткнулись на взвод 3-й роты с пулеметом. Началась ярая перестрелка. Большевистская цепь была в расстоянии 1000 шагов и медленно двигалась в нашу сторону. Мы усилили огонь, те со своей стороны тоже. Но нам было лучше, мы сидели в окопах, а они шли по чистому полю. Справа кто-то вскрикнул. Оказалось, что ранило поручика В. (старого ялтинца), но легко навылет, пробив только кожу шеи. Но вот враг не выдержал нашего огня и принялся отходить. Заработал наш пулемет, до сих пор молчавший в ожидании подхода противника, красные бросились бежать и скоро скрылись в ложбине. Атака была отбита. Мы с радостью вздохнули. С наших холмиков хорошо было видно, как большевики отходят и справа от нашей 1-й заставы, от гати. Они кучками бежали через гать, затем по полю на деревню Чакрак. За все это время наша артиллерия отчего-то молчала, только теперь принялась за работу. Да и то крайне неуверенно, так что часть снарядов падала и на нас. Откровенно говоря, большевистская артиллерия стреляла куда более вовремя и метче.

По телефону пришло распоряжение разведчикам оставить высоту 7,1 и идти обратно. Очень приятно. Встали и пошли. Были в полной уверенности, что на сегодня бой окончился, и оттого шли в победнорадостном настроении. Прошли опять хутор и мимо церкви, все еще стоявшей, прямо домой. Проходя мимо почты, могли лицезреть страшную картину. Тот домик, в котором мы еще дней пять тому назад жили, оказался совершенно разрушенным. В него, как раз в ту комнату, где мы помещались, попал снаряд и произвел необыкновенные опустошения. Были выбиты окна, стены и разворочена крыша. Можно было себе представить, что стало бы с нами, если бы там тогда помещались. Пошли дальше. Дома оказалось все по-старому. Около наткнулись на труп убитого на кашаре юнкера и на взятого в плен раненого большевика. Обоих привезли с 4-й заставы, где наши под конец на расстоянии 10 шагов переходили в контратаку и забрали большевистский пулемет. Посмотрели на убитого, на пленника, которого перевязывала теперь сестра милосердия, и пошли к себе отдыхать. Но отдыхать пришлось и на этот раз не долго, как прибежал от командира полка поручик Г. (наш теперешний начальник команды) и приказал собираться, запрягать лошадей и ехать за вал. Моментально собрались, уложили вещи и пошли. Последнее приказание нас всех немного озадачило, но я лично был уверен, что мы едем за вал из-за сильного обстрела, так как в наш домик ежеминутно мог попасть снаряд. Впереди ехала наша повозка, имея в виде седока вольноопределяющегося Ф., еврейчика нашего командного обозного и писаря, а мы все шли строем сзади. Минули стрелявшую беглым огнем нашу артиллерию, затем вал и остановились у последнего городского домика. Здесь расположились и стали пить чай. Но поручик Г. что-то знает, что от нас скрывает. Ни с того ни с сего он вдруг назначает троих в караул для наблюдения, притом не вперед, а вправо в тыл к Сивашу. Невольно я предполагаю, уж не зашли ли к нам красные в тыл по этому «гнилому морю». Отправляются туда трое из новоприбывших. Но вдруг из города потянулись разные обозы, промчалась галопом пулеметная команда, а затем части артиллерии. В чем же дело? С нетерпением мы обступаем повозки и ищем разъяснения. Наконец узнаем, что дела плохи, враг забрался в тыл по Сивашу и Перекоп оставляется. Никому в это не верится, ведь еще час тому назад красные были так шикарно отбиты. Но к сожалению, все оказалось правдой. Враг снова собрался с силой (2000 человек) и, получив большое подкрепление, прорвал наше расположение между 3-й и 4-й заставами. Наши бы и теперь еще держались, но масса убитых и раненых требовали этого отхода. Вот тебе и на! Никак не ожидал такого конца. Но, здраво рассудив, нечему тут удивляться, так как трудно защищаться одному против тридцати, да еще свежих войск.

Смотрю вдоль вала. Влево, к кордону, уже видно, как наши редкие цепи переходят через вал и медленно отходят к Армянску. Теперь уже смолкла и вся наша артиллерия и потянулась в тыл. Это все влево. Справа же пока все по-старому. Наши еще по ту сторону вала. Наша команда решила не отходить и ожидать 2-й батальон. Но у меня горько на душе. Сколько погибло людей, и, в общем, понапрасну. Так сидим минут десять, когда поручик Г. командует «в цепь». Мы растягиваемся и примыкаем к левому флангу. В это время показывается и 2-й батальон и, перевалив через вал, примыкает к нашему правому крылу. Медленно мы продолжаем наш отход. Еще минут пять, и кое-где на валу уже появляются большевики. Их позиция теперь великолепна, и они сразу принимаются за обстрел нас. Но мы на все это ноль внимания и идем как на прогулке во весь рост. Теперь только высказалась вся нераспорядительность высшего начальства. Связи не было никакой, и каждая рота, команда действовали по-своему. Одна рота еще отстреливалась, а другая уже была черт знает где.

Меж тем мы продолжали наш отход. Раза три останавливались, ложились, отстреливались и затем продолжали путь. Противник тоже сошел с вала и пошел за нами вслед. Но вот мы подошли к Армянску. Пошли прямо, по главной улице. Все тихо, на улицах никого. Кое-где только жмутся за углами и видны в окнах испуганные фигуры и лица женщин, детей. Кое-кто из них, забрав все необходимое и бросив все другое на произвол судьбы, следует за нами. Вдруг «бум» и «трах». Это красные принялись за обстрел Армянска. Жители испугались, засуетились, забегали и захлопали дверьми. Вправо виднелись попадания. Вместе с пылью в воздух летели бревна, куски земли и какие-то осколки. Показался и дым. Видно, где-то и загорелось. Но мы шли дальше, все тем же шагом, как будто все это нас не касалось. Прошли все городишко и вышли в поле. Отчего-то тут наши цепи как справа, так и слева стали смыкаться и пошли дальше по шоссе уже походным порядком. Неприятеля еще не было видно, он был за Армянском. На дороге наткнулись на два автомобиля. В одном из них с биноклем у глаз стоял в белой папахе сам генерал Корвин-Круковский{251}, глава Крымской армии, и рассматривал расположение противника. Миновали автомобиль и опять углубились в степь. Теперь стали опять свистеть пули. Это враг занял Армянск и принялся за обстрел нас. Видно было, как кое-кого из наших ранили, но, кажется, никого не убили. Постепенно начинало темнеть. Был 7-й час. Вскоре стрельба стихла. Враг оставил нас спокойно отходить. Со стороны Сиваша показался наш броневик «Орленок». С кряхтением и пыхтением он полз по полю и чуть выполз на шоссе, как испортился. С ним осталась для охраны и починки какая-то рота, все остальные же продолжали свой путь. Цель наша была деревня Юшунь, до которой от Армянска было 15 верст. Ноги уже отказывались идти, но идти было нужно, и мы шли. Раза два останавливались для отдыха, затем вставали и дальше. Была уже ночь, когда мы наконец увидели Соленое озеро. 3-й батальон, который только под Армянском прибыл на поле битвы, был оставлен здесь для несения караульной службы, другая же часть полка направлена в Юшунь на отдых. Прошли еще 6 верст (ну и бесконечными казались они мне) и вот тогда только увидели спасительные огоньки домов. Все с облегчением вздохнули. Тяжелый путь был окончен. В деревне нас встретил один разведчик, Васька О., посланный ранее с повозкой и писарем вперед, и он указал нам нашу халупу. Напившись только воды, мы сейчас же завалились спать.