Вооруженные силы на Юге России

7 апреля. День Святой Пасхи

Совершенно спокойно. Сообщили, что красноармейцы вынесли постановление, вопреки воле начальства, в этот день ни наступать, ни стрелять. Приходившие из района красных жители с грустью говорили, что там запрещены богослужения.

— А вот у вас же молились, — добавляли они.

Скромен был бы пасхальный стол у бойцов, если бы жители с радостью не разделили с ними свой, если бы крестьяне соседних хуторов не принесли им свое угощение. Отрадно встретили Праздник марковцы. Хуже было тем двум ротам, которые стояли на ст. Иловайская. Им запрещено было оставлять вагоны. Они оставались в холоде и должны были удовлетвориться казенной дачей, впрочем увеличенной щедрыми кубанцами стоявшего рядом состава. Их оживила и согрела водка, которой также поделились кубанцы.

8 апреля, на второй день Святой Пасхи, красные перешли в наступление на полк и стоявший правее Алексеевский пехотный и принудили их на следующий день отойти на линию ст. Чистяково. В последующие дни, до 20 апреля, шли каждодневные бои. Наступали красные, но наступали и марковцы, алексеевцы и Конный полк. Красные заметно слабели, главным образом морально: их расстраивали рейды батальонов марковцев, иногда довольно глубоких (на село Хрустальное). Ослабление противника позволило полк отвести в резерв в село Алексеево-Орлово, куда пришли и две роты со ст. Иловайская.

21–29 апреля полк в резерве. Но он стоит как на позиции: орудия, пулеметы готовы в любой момент открыть огонь. До противника всего верст десять, и перед ним лишь легкая завеса от Конного полка. Но батальону полковника Наумова пришлось спокойно простоять только три дня: он был вызван на фронт для поддержки корниловцев.

Первый его бой у ст. Криничная. Он не сдержал красных и ночью отошел к ст. Макеевка, где вошел в связь с дроздовцами. На следующий день атакованный красными, потеряв пулемет, он отошел к ст. Харцысск, где на какой-то платформе стал немедленно грузиться в вагоны. Состав тронулся сразу же. Была ночь.

Проезжая мимо главного Харцысского вокзала, ярко освещенного, все были поражены, услышав игру духового оркестра и царившим на станции полным спокойствием. Поразило их еще и то, что на путях стояли составы, груженные орудиями, повозками, фуражом, будто станция была где-то на значительном удалении от фронта, а не в нескольких верстах.

Узнали, в чем дело: на станции был приехавший после выздоровления от тифа генерал Врангель. Узнали также, что он в этот день, где-то между Алексеево-Орловом и Зуевом, смотрел 1-й и 2-й батальоны полка и говорил им о скором переходе армии в наступление, а пока приказал стоять твердо и держаться на месте наличными силами, какие бы они ни были. Как ни казалась всем обстановка отчаянной, но генерал Врангель поднял уверенность бойцов в скором решительном переломе борьбы.

3-й батальон, вопреки ожиданию его чинов, не выгрузился на ст. Сердитая и не вернулся к полку, а поехал на ст. Чистяково, от которой ночью совершил набег на хутора к западу от Рассыпной и только после этого присоединился к полку, продолжавшему стоять в резерве. Между прочим, пленные красноармейцы, и крестьяне это подтверждали, говорили, как они трепещут при мысли о появлении у белых танков; каждый случайный дымок они принимали за танк. И, как ни странно, разговоры о танках только теперь получили реальное основание и у марковцев.

30 апреля, отдохнув всего два дня, батальон полковника Наумова, имя которого в полку произносилось с гордостью, опять направлен в дело. Он выступил с двумя орудиями в северном направлении, выбил красных из Давыдово-Орлова, затем Иваново-Орлова и остановился в 8 верстах не доходя до Енакиева с обеспечивающими его фланги эскадронами конного полка.

1 мая. Для красных знаменательный день. Пролетарский праздник. В охранении 9-я рота. Ей ясно виден город и большое оживление на окраине: воинские части, толпы народа, красные флаги… Бесспорно, проводился первомайский митинг. Забавное зрелище, но и беспокоящее, большевики подымают настроение и красноармейцев, и жителей. А в это время остальные роты батальона выстроились за селом для встречи генерала Шкуро.

Галопом приближалась большая группа всадников. Впереди казак с национальным флагом, по бокам два других; за ними генерал со штабом, далее сотня казаков со значком, на котором изображена волчья голова. Генерал, поздоровавшись с ротами, сказал, что в ближайшем будущем он со своим корпусом нанесет противнику сокрушающий удар и облегчит переход в наступление всей армии. Поговорив с полковником Наумовым, он ускакал. На этот раз марковцы не сомневались в помощи казаков. А пока…

В 16 часов густые цепи красных с красными флагами перешли в наступление на батальон. Сначала находившаяся в охранении 9-я рота, а затем, уже за селом, и весь батальон с двумя орудиями и десятком пулеметов оказали им упорное сопротивление. «Вперед. За революцию!» — неслось из красных цепей. Но не сдвинулась с места редкая цепь. Упорство ее было необычайное, и это упорство вызывали красные флаги. Противник отхлынул в село, понеся огромные потери. Но и батальон понес большие: одна 9-я рота потеряла 17 человек, почти половину своего состава.

Батальон на ночь отошел к Давыдово-Орлову. На следующий день он уже не мог остановить красных и отошел к Рассыпной, которую в этот день взяли 1-й и 2-й батальоны полка.

С 3 по 12 мая полк стоит на линии станции и отбивает ежедневные атаки красных. Уже слабые, без всякого порыва. В полк вернулся командир полка, полковник Блейш, и с ним десятки выздоровевших от ран и болезней. Влито было небольшое пополнение из запасного батальона. Поступило в полк и несколько офицеров, прибывших из Русского экспедиционного корпуса, бывшего во Франции. Роты постепенно достигли состава в 30–40 человек и казались, после всего пережитого, достаточно сильными. Силен был полк числом пулеметов и отличными испытанными пулеметчиками.

О скором наступлении говорили факты: возвратившиеся в полк своими глазами видели направляемые на фронт танки; артиллеристы говорили о вызове их недавно сформированной 4-й батареи и о приказании иметь в батареях не только полный комплект снарядов, но и возимый запас.

Марковский артдивизион был переименован в бригаду в составе четырех легких и двух гаубичных батарей. 1-ю дивизию, после смерти генерала Станкевича, принял командир конного полка, генерала Колоссовский; ее состав: Корниловский, Марковский, Алексеевский пехотные и Алексеевский конный полки; Марковская артбригада{94} и Марковская инженерная рота{95} со взводами железнодорожным и телеграфным. Предвестником перехода в наступление было и назначение генерала Кутепова командиром 1-го армейского корпуса, составленного из 1-й и 3-й дивизий{96}.

Настроение марковцев крепло. В успехе не сомневались. «Вперед!» — был их клич. Сама погода, сменившая дожди и холод на солнце и тепло, поднимала уверенность. Одно лишь печалило: генерал Врангель назначен командующим Кавказской Добрармией, действующей на Царицынском направлении; его заместил генерал Май-Маевский.

12 мая днем полк получил приказ о переходе 13 мая в наступление. Общая радость и ликование. Когда в январе марковцы ехали в Донбасс, думали, что, как говорил генерал Деникин, они выступают на «Широкую Московскую дорогу», но оказались не на дороге, а в каком-то лабиринте шахт, заводов, железных дорог, балок… Четыре месяца сражались они, понеся потери до 2000 человек, так и не выйдя еще на дорогу. Наконец-то они выйдут на нее и пойдут вперед к заветной цели.