Вооруженные силы на Юге России

* * *

Между тем чем ближе к весне, тем более и более военный успех на фронте склонялся не в нашу сторону. В результате нажима со стороны красных мы принуждены были оставить северную Таврию. Мы отступили на Перекопские позиции и на линию Сивашей. В публике ходили слухи, что позиции эти основательно укрепляются, впрочем, многие скептики говорили, что укрепление позиций несколько запоздало и что фортификационные работы оставляют желать лучшего. Несмотря на эти скептические мнения, в общем преобладала вера, что Перекоп неприступен и что красным ни в коем случае не удастся проникнуть в Крым.

Я не вполне понимаю, на чем основывалась эта вера, которая позднее, в 1920 году, послужила основанием для Крымской эпопеи Врангеля. Прежде всего, совершенно неприступных позиций вообще, кажется, не бывает. Далее, если говорить об относительной неприступности, то она обусловливается первоклассными фортификационными сооружениями по всем правилам современной техники. Другими словами, 70-верстную линию Сивашей от Перекопа и почти до Арабатской стрелки нужно было превратить в своеобразную крепость, тогда, может быть, она была бы неприступной. Но о таком превращении, конечно, серьезно нельзя было думать и по техническим, и по финансовым соображениям ни в 1919 году, ни в эпоху Врангеля. А при довольно примитивном укреплении этих позиций, как показывал опыт, они легко преодолимы, особенно вследствие того, что и у Перекопского перешейка, и по всем Сивашам уровень воды в море постоянно меняется, открываются мели и броды, легко переходимые и открывающие возможность прорывов и обходов в тыл. Так, по-видимому, в 1918 году немцы обошли у Перекопа большевиков и взяли Крым. С таким же успехом при некотором превосходстве сил и большевики могли обойти нас.

Таким образом, многие и тогда допускали мысль, что Крым легко может быть занят большевиками. Но у всех нас тогда была одна совершенно твердая и непререкаемая надежда на наших союзников. Я, как и многие другие, был наивно уверен, что союзники не позволят взять Крым. Я предполагал, что в Крыму будет сделан большой десант, который поможет не только защитить Таврию, но и продвинуться вперед на Харьков.

Действительно, надежды эти как будто начинали оправдываться. С начала 1919 года в Севастополь стал прибывать французский флот. Помню, в одну из поездок в Севастополь я с нескрываемым восторгом увидел на Севастопольском вокзале французскую военную охрану в касках. «Ну, скоро будет конец», — подумал я. В то время мы все знали об Одесской операции французов, внушавшей столько надежд и порождавшей столько разговоров и слухов. Вопрос о помощи союзников для меня лично, да и для многих из нас был вопросом настолько несомненным, что всякий скептицизм в этом направлении мы склонны были толковать как прямую измену Белому движению и как тайное сочувствие большевикам.

Когда начался напор на Перекоп, в Севастополь стали прибывать и греческие войска. Рассказывали, что они горят желанием драться с большевиками. Ждали прихода целых дивизий и корпусов греков к нам на помощь. Они не приходили, однако же это не разрушало общих надежд.

Первый удар был нанесен неожиданным и непонятным известием об оставлении Одессы большим французским десантом, отступившим перед несколькими тысячами большевистских и украинских банд. Все склонны были сначала считать известие это простой провокацией, до того оно было невероятно. Однако же оно оказалось соответствующим самой реальнейшей действительности. Да, это был первый удар, который нанес первую рану нашей сентиментальной верности Антанте. Сколько было потом этих ударов, не перечтешь…

Тревога за судьбу Крыма в начале марта месяца стала у нас настолько острой, что вопрос о возможной эвакуации обсуждался уже публично и, в частности, был поставлен на обсуждение совета Таврического университета. Помню, при обсуждении этого вопроса некоторыми членами совета был высказан взгляд, что университет есть учреждение аполитическое и что, следовательно, ему нет нужды тянуться за армией и за Крымским правительством в том случае, если они будут принуждены эвакуироваться. Я довольно резко высказался против этого взгляда, настаивая, что падение Крыма есть только временная неудача и что Таврическому университету не подобает оставаться в Советской России. Мой взгляд не только был поддержан многими членами совета, но и, казалось, большинство склонилось в то время на его сторону. Вопрос о возможности эвакуации был решен в положительную сторону, и ректору поручено было выработать целый ряд мероприятий на предмет возможного выселения университета из Крыма.