Степь

II

На алом знамени белым лотосом цвел герб Монгольской народной республики. Сверкая огненно-красным шелком, знамя переливалось на ветру. Ветер нес запахи сена, травы, топот коней, гудки машин, людской говор, смех и песни.

Был Надом.

В пяти верстах от Улан-Батора, на пологом берегу Толы, на зеленом бархате степи, вырос новый город. Молодой, шумный, праздничный. Под июльским солнцем плескались зеленые, голубые, синие палатки. Сотни знамен шумели на ветру, заглушая далекий шелест богдо-уральских сосен. Ржание коней, гудки автомобилей, блеяние стад, музыка и голоса смешались в один могучий гул, — был Надом.

Улан-Батор опустел. По большой дороге из города на берег Толы целый день текла темная река пешеходов, всадников, велосипедистов, машин. Над дорогой висела густая пелена пыли. Опустели лавки, затих базар. Все пекари, торговцы, зеленщики, мясники перебрались на Толу.

Был Надом.

Денсима бродила ошеломленная и пьяная от шума по извилистым улицам нового города. В новых, пахнущих свежими досками лавках продавались шелка; китайские пекари жарили в густом кипящем жиру маслянистые булки; бродячий сапожник, раскинув свою палатку на перекрестке, чинил какому-то прохожему гутул. Мальчик в яркооранжевой рубашке провел под уздцы длинноухого ослика. На тележке тряслись розоватые тыквы, кабачки и длинные перья китайского лука. Небо заливало Надом зноем и синевой.

Денсиму схватили за рукав:

— Мы ищем тебя! Скорее! Сейчас начнется борьба!

Взявшись за руки, пробираясь между палатками, юртами и арбами, они дошли до большого, приготовленного для борьбы поля.

Толпа окружала его пестрой стеной.

День шумел и сверкал. Направо, под натянутым полотном, виднелись столы и стулья для членов правительства. Налево горели на солнце трубы оркестра.

— Денсима! — окликнул девушку Жигмит.

Стоявший рядом с ней коренастый загорелый парень обернулся и с любопытством стал рассматривать ее лицо. Она повернула голову к Жигмиту:

— Что?

— Ты слышала, — Жигмит восторженно показал на поле, — девятьсот борцов записалось на борьбу. Пока не переборются все, не кончится Надом!

— Вы не из восточного аймака? Вашего отца не Мункхо зовут? — вдруг обратился к ней парень.

Денсима удивленно подняла брови.

— Да. А вы?

— Я — товарищ вашего брата. Я — Баир. Мы вместе с Санжей были в монастыре.

Сдвинув брови, Денсима напрягала память. Брат… Санжа… Она не помнила его лица, он был для нее пустым звуком. Неприятным звуком, потому что он был ламой.

Она досадливо подняла черные глаза на Баира.

— Какие же новости?

— Он умер там! — просто сказал Баир, узнавая в красивом лице Денсимы тонкие черты товарища. — Он умер… А я убежал! — добавил он неожиданно весело.

Денсима переглянулась с Жигмитом.

— Очень хорошо! — Жигмит хлопнул Баира по плечу. — Куда лучше, чем умирать!

Для них всех троих слово «смерть» было тоже только пустым звуком.

Слишком ярка была молодость, сильно тело и весел день.

— Смотрите! — Денсима подалась вперед и замолчала.

Они повернулись к полю, пробились в первый ряд и, тесня соседей, уселись на землю.

Оркестр заиграл марш. Блистая на солнце полуобнаженными мускулистыми телами, на середину зеленого поля медленно выходили первые пары борцов.