Степь

— А твое имя?

Незнакомец подумал немного, обвел глазами горизонт и, остановив их на оборванном халате Доржи, сказал:

— Сухэ Батор.

Вспоминая, Доржи сморщил лоб и улыбнулся:

— Я знаю тебя! Мой брат Мункхо когда-то вел с тобой караван из Калгана. Когда вернулся домой, много о тебе говорил.

Сухэ Батор рассмеялся:

— Тогда и я тебя знаю. Ты из монастыря ушел, Мункхо жаловался.

Его спутники теснее придвинулись к Доржи. Недоверие ушло — все были араты.

— Куда едете? — спросил Доржи.

Вместо ответа Сухэ Батор спросил его:

— Знаешь, что в Урге творится?

Глаза Доржи потемнели.

— Не только в Урге. И худонский арат покой потерял.

— До каких же пор вы будете терпеть это?

— А что станешь делать? — поднял глаза Доржи. Его лицо опять стало хмурым, и усталым.

— Бороться за родину! За свободу… Создавать новую жизнь!

Доржи слушал незнакомую сильную речь, впитывая ее, как пересохшая земля дождевую влагу. Все сомнения, с которыми он вышел из монастыря, весь бессильный протест против бесправной жизни, вся горечь, которой он нахлебался в родном аиле, поднялись в нем. Слова Сухэ Батора были понятнее и ближе всего, чему его учили с детства.

Уже вечерело, когда они снова подошли к коням. Доржи вынул из мухлюка несколько кусков сухого мяса, отдал Сухэ Батору и сказал:

— Возьмите на дорогу. Хоть этим хочу помочь вам, начинающим великое дело!

Его всегда спокойный голос дрожал и глаза блестели.

Сухэ Батор обнял Доржи.

— Помоги собой! Иди с нами на север!

Доржи задумался.

— Нет, не могу теперь! Дома голодная жена. Ребенка ждет. Ей везу! — кивнул он на мясо. — Может быть, позже найду ваш след!

— Но помни, брат! — Сухэ Батор опустил на плечо Доржи большую сильную руку. — Будешь с нами или нет, никому ни слова. Обещаешь?

Доржи открыто посмотрел на Сухэ Батора:

— Обещаю! Пусть ваш путь будет удачен и наша встреча близка! Они еще раз обнялись и разъехались. Было уже темно. Из черной глубины неба медленно всплывали звезды.

Доржи приехал к вечеру. Вместо родных его встретил черный круг от юрты Мункхо. Ничего не понимая, Доржи прошел в свою. Увидел холодный очаг, сложенные в кучу вещи. Все покрыла густым слоем пыль. В юрте пахло бедой. Доржи бросился к соседям и остановился, увидев их лица. Женщины быстро заговорили, боясь его вопросов:

— Брат укочевал, ждет тебя в дороге…

— А жена?

Они отвели лица. Поднялся старик-хозяин. Обняв Доржи за плечи, он показал рукой на степь:

— Там! Такая, значит, судьба!

Когда Доржи вышел из юрты соседа, весь аил ждал его у дверей. Перед толпой стоял лама Самбу и читал молитву.

Люди не решились заговорить с Доржи — так страшно было его лицо. Он молча прошел мимо них. Отшвырнул ногой привезенное мясо и стал прилаживать седло на усталую конскую спину. Араты зашептались. Самбу-лама, перебирая четки, подошел к Доржи:

— Не грусти! Все предопределено. Кто знает, может быть, в этом возмездие за прошлые грехи…

Доржи резко обернулся к ламе. Впервые в жизни, стиснув зубы, плюнул ему в лицо самым страшным проклятием кочевника:

— Изойди ты кровью с молитвами и богом твоим!

У ламы остановились глаза и пальцы. Доржи вскочил в седло, ударил коня ташуром. Конь рванулся и, послушный поводу, помчал на север.

Закусив губы, Доржи скакал по следам того, кто ему был теперь ближе всех, — по следам Сухэ Батора.