Степь

II

С головой укутавшись в огромную черную доху и прижавшись к плечу подруги, Денсима пробовала заснуть. Машина тяжело вздрагивала на ухабах, голова соскальзывала вниз, и сон не шел. Девушка поежилась, глубже засунула в рукава руки и открыла слипавшиеся глаза.

Забрызганное звездами небо высоким куполом опрокинулось над землей. Грузовик шел быстро. Ветер, свистя, разбивался о кабинку. За бортами бежала назад холодная черная степь. Зарывшись в дохи, товарищи дремали, прислонясь друг к другу. Мучительно хотелось спать. Тряска и укачивала и мешала. Денсима съежилась так, что вся голова ушла в воротник, отодвинула ото рта противно обледеневший мех и забылась неровным, неуютным сном.

Только к концу ночи приехали в Ундурхан. Обмерзшая, усталая бригада ввалилась в дом. После холодной бессонной ночи тепло комнаты разморило Денсиму. Девушка, отказавшись от чая, легла на кошму и заснула.

Ботрин снял полушубок. Отогревая над печкой застывшие пальцы, оглядел своих. У всех были усталые лица — ночь в пути изматывала больше работы.

— Теперь отдыхать, товарищи! — сказал он. — Через несколько часов разбужу!

Вошел Шагдар — председатель айкома. Ботрин пошел с ним в соседнюю комнату и стал расспрашивать о чуме.

— Только начали от зимы оправляться, — говорил Шагдар, — и вот какое несчастье!

— А как началось? — спросил Ботрин.

— Очень просто. К одной юрте, там, в Ханульском хошуне, — Шагдар показал рукой на север, — собака принесла живого тарбагана. Семья была, говорят, бедная. Тарбагана у собаки отняли, забили и съели.

— Так.

— А через некоторое время женщина, которая резала тарбагана и снимала с него шкурку, заболела. У нее горлом шла кровь, она на третий день умерла.

— А кто еще умер? — спросил Ботрин. — Вы телеграмму давали о двоих.

— В той же юрте заболела вторая женщина.

— Надо сейчас же ехать, — озабоченно сказал Шагдар. — Страшено, если пойдет по степи зараза. Тогда беда!

— Ну, что ж! Пойду будить своих.

Через полчаса бригада выезжала из Ундурхана. Здесь их тоже провожал народ, но у всех были серьезные лица. Подруга Денсимы, с которой они жили в одной комнате, сестра Янжима, помрачнела:

— У них такие лица, будто нас уже в Алтан-Улугуй [41] везут!

Бригада ехала молча. Денсима увидела в углу машины большой ворох соломы.

— Это чтобы сжигать! — ответил на ее вопрос санитар, закуривая трубку. Он один был привычно спокоен — на-эпидемию ехал не первый раз.

К полудню добрались до Ханульского хошуна. Оповещенный заранее председатель хошуна ждал их в своей юрте. Он подошел к кабинке шофера и скороговоркой стал объяснять, по какой дороге нужно было ехать дальше в степи. Говорил он путанно. Шофер крикнул вышедшим из юрты аратам — не согласится ли кто-нибудь за плату показать дорогу, хоть километров на пять.

Но люди молча замахали руками и разбежались по юртам.

— Поезжай!

Ботрин закрыл дверцу кабины, и машина, загудев, пошла в степь.

— Ом Ма Хум! — нахохлившись, как птица, Янжима шопотом твердила молитву. — Хоть бы скорее вернуться!

Они проехали с час. Перевалили через вал Чингис-хана; машина вдруг резко затормозила и стала. Ботрин, выйдя из кабинки, крикнул наверх:

— Слезайте! Распаковывайте ящики. Юрты видны.

У Денсимы неприятно захолонуло в груди. Она сбросила доху и в одном дэлине легко спрыгнула вниз. Санитар Жигмит осторожно спускал ящики на руки Ботрину и шоферу.

— Машина останется здесь, — коротко и уверенно распоряжался Ботрин. — Одевайтесь! Туда пойдем пешком.

Стараясь не думать о чуме, Денсима натягивала на ноги высокие резиновые сапоги. Надела белый халат, туго замотала на талии тесемкой. Янжима завязала ей воротник и рукава. На головы они надели белые колпаки, в карманы положили марлевые маски.

— Все готовы?

Ботрин внимательно с ног до головы осмотрел каждого. Он взял небольшой ящик с медикаментами, Жигмит — связку соломы.

Шофер молча смотрел вслед уходящим пяти белым фигурам. Медленно передвигая тяжелые в сапогах ноги, они шли к далеким пятнам юрт. Денсима ускорила шаги и пошла вровень с мужчинами.

Юрты были пугающе тихи, точно там притаился враг.

— Наденьте маски! — приказал Ботрин и первый закрыл лицо белой марлей.

Янжима шла последней. Перед юртой она попятилась, сжав руки. Ботрин положил ящик на землю и, ударив ногой притворенную дверь, вошел внутрь.

Денсима инстинктивно сдерживала дыхание. Ей казалось, что с каждым глотком воздуха в нее вливается зараза. Где-то в мозгу мелькнуло неосознанное желание — зажмурить глаза и бежать, без памяти бежать из этой проклятой равнины.

— Жигмит! Денсима! — прозвучал из юрты заглушенный маской голос Ботрина.

Санитар, одним движением проверив маску, вошел. Денсима сделала шаг назад и оглянулась на подругу.

— Денсима! — Ботрин крикнул резко и требовательно.

Девушка, не оглядываясь, вбежала в юрту.

Ее окружил полумрак. Все было так, как во всех юртах. Очаг, урхо, войлочные стены. Жигмит старательно оплескивал их из бутылки бензином. Ботрин стоял у постели. Денсима посмотрела и зажмурилась.

— Берись! — показал врач на тело.

Денсима подошла. На кошмах лежала женщина. Ее лицо и изголовье были покрыты темными пятнами запекшейся крови. Денсима увидела широко открытые стеклянные глаза, оскаленные зубы. Ей стало, нехорошо. Она попятилась.

— Работать надо! — крикнул Ботрин и раздраженно топнул ногой. — Берись за ноги!

У Денсимы шумело в голове. Она обеими руками взялась за застывшие ноги покойницы. Труп показался ей тяжелым и жестким, как бревно. Пятясь, Денсима пошла к двери. Руки мертвой тащились по земле. Увидев тело, Янжима молча отбежала в сторону.

— Клади! — коротко сказал Ботрин.

Денсима опустила труп и невольным движением отряхнула руки.

— Вскопай землю, чтоб огонь дальше не пошел! — приказал Ботрин. Повернувшись, он быстро пошел ко второй юрте.

Денсима начала копать, но скоро услышала окрик Ботрина:

— Скорее зови Жигмита! Здесь еще живая. Не могу понять, что она говорит.

На полу, на кошмах, еще дышала вторая женщина. Ее лицо показалось Денсиме ошпаренным — так оно было красно. Женщину корчило и рвало кровью.

— Что делать? — Денсима подняла на Ботрина растерянные глаза.

— Ничего! — не глядя, ответил врач. — Она скоро умрет! Надо попробовать узнать: где-то здесь должен быть третий.

Жигмит, не касаясь умирающей, старался разобрать ее бессвязное бормотанье. Из губ женщины опять выполз сгусток алой крови.

— Где хозяин? — повторил Жигмит.

Мутные глаза женщины не шевельнулись. В ней что-то захрипело, она задергалась.

— Уходи! — Ботрин толкнул Денсиму к двери. — Ты, Янжима и санитарка идите в степь искать мужчину. Он должен быть здесь.

Денсима с радостью выбежала из юрты. Ее лоб покрылся потом. Под маской нехватало воздуха. Втроем разбрелись по степи, ощупывая глазами каждый бугорок.

Ботрин был прав. Хозяин ничком лежал недалеко от юрты, уже окоченевший.

— Не понесу! — буркнула Янжима.

Денсима с санитаркой потащили тяжелое тело. Мягкая земля подавалась под ногами. Денсима чувствовала, что, если хоть на минуту перестанет двигаться, она упадет и больше не встанет — сил нехватало.

Дотащив труп, положили его рядом с первой женщиной. Денсима стала обкладывать их соломой.

День кончался. Солнце ушло за горизонт. Из степи наползал сумрак. Машины уже не стало видно. Они были одни — маленькая кучка живых, одетых в белые саваны, а рядом — оскаленные мертвецы и чума в каждом, кусочке земли, в каждом глотке воздуха.

Денсиму стала бить лихорадка. Она не могла сдержать мелкой дрожи зубов. Ботрин с санитаром вынесли из юрты тело и положили рядом с двумя первыми.

— Обкладывайте соломой!

Врач разбил ногой кучу аргала возле первой юрты и стал пригоршнями кидать его на тела. Жигмит обливал бензином войлочные стены. Стало темно. Ботрин вынул электрический фонарь. Узкий луч света скользнул по покойникам. Денсима взяла у Жигмита бутылку с бензином и плеснула на трупы. Луч фонарика указывал не политые места. Он остановился на головах. Девушка полила. Жирная струя жидкости потекла в открытый рот женщины.

Денсима бросила бутылку и отбежала в сторону, схватившись за грудь. Ее стало тошнить.

Выругавшись, Ботрин сам завязал на ней вторую маску, вытащив снизу намокшую первую.

— Поджигайте скорее! — крикнул он Жигмиту.

Тот поднес спичку и отскочил в сторону. Огромный костер вспыхнул сразу. Солома, аргал, пропитанные бензином одежды пылали, как факелы. Кругом нависла черная ночь. У Денсимы подкашивались ноги, звенело в ушах. Она прислонилась к Жигмиту.

Ботрин подбрасывал в огонь новые пригоршни аргала.

Вдруг отчаянный крик Янжимы покрыл шипение и треск костра:

— Они живые!

Денсима открыла глаза и попятилась: в сверкающих языках пламени трупы шевелились. Девушка рванулась назад.

— Стой спокойно! — дернул ее за руку Жигмит. — Товарищу Доржи скажу, стыдно будет!

— В человеческом теле много воды! — Громкий, медленный голос Ботрина покрыл и плач Янжимы и треск пламени. — Вода испаряется и двигает тело. А за панику уволю из больницы!

НАДОМ