Список

— Какой пункт они собирались выполнить? Думаю, нам следует всё-таки разобраться с этим на совещании.

— Магическая дуэль, — ответил Драко. — И, видимо, что-то пошло не так. Мне казалось, они собирались повеселиться. По крайней мере, когда я уходил, они вели себя так, словно собирались повеселиться! Но после этого Грейнджер умчалась за тридевять земель, а Нотт отсиживается в наглухо закрытой комнате и который день наигрывает мрачную музыку! — он поднялся с дивана и заявил: — Хочу, чтобы он сыграл что-нибудь другое. И вообще, что это за фиговая мелодия?

— Это одна из битловских песен, — ответил Блейз. — Тео попросил меня купить сборник песен группы «Битлз». Так я и сделал. И себе заодно приобрёл, пока ему искал. Потому что Гермионе они, похоже, нравятся. Должен сказать, звучат они не так уж и плохо.

— Кто эти грёбаные «Битлз», которых постоянно упоминает Грейнджер? — завёлся Драко.

— Ну, ты даёшь, Малфой! — снисходительно простонал Маркус.

— Как будто ты знаешь! — огрызнулся Драко на старшего товарища.

— Каждый англичанин… Да какое там… Весь свободный мир (маггловский и магический), как минимум, слышал о «Битлз», — поддел его Флинт.

Малфой издевательски покивал головой и самодовольно протянул:

— Я никогда не слышал о них, а ведь я англичанин и маг к тому же, так что в пролёте ты со своей теорией, — он уже направился к бару, налить себе что-нибудь, но, не выдержав, простонал: — Слушайте, эта песня ещё тоскливей чем та, что звучала до неё, а ведь мы слышим только музыку! С содроганием думаю, что со мной будет, если я ещё и слова прочитаю! Наверное, разрыдаюсь во весь голос!

— Это не битловская песня, — просветил его Эдриан. — И текст у неё действительно проникновенный, мягко говоря.

Тут мелодия стихла, и Драко облегчённо выдохнул:

— Чёрт побери, как он вовремя покончил с этой душераздирающей фигнёй.

Он приподнял бутылку и, показав друзьям, качнул ею в воздухе, предлагая облегчить душевные страдания выпивкой. Когда присутствующие отрицательно помотали головой, он лишь пожал плечами и налил порцию в свой бокал.

— И кто же написал эту музыку? Брамс? Дебюсси?

— Джон Леннон, — ответил Пьюси.

— Ты же сказал, он тоже был битлом, — возразил Блейз.

Эдриан кивнул.

— Да. Но я знаю, что эту песню он написал уже после того, как ушёл из группы. Я не очень-то разбираюсь в тонкостях, но точно помню одно: Грейнджер как-то сказала, что её отец очень любил эту песню. А ещё призналась, что часто напевает её про себя. Она даже слова распечатала и повесила в рамочке над столом.

— Как она называется? — спросил Маркус.

— Надеюсь, она называется «Конец близок», потому что сил слушать это унылое дерьмо у меня уже не осталось, — взвыл Драко.

Он в сердцах хлопнул бокал на стеклянный журнальный столик и ринулся по лестнице на второй этаж, однако успел услышать, как друзья хором крикнули ему вслед:

— А подставка?

— Ё-моё, да что ж такое! — метнувшись обратно в комнату, Малфой дотянулся до белого, словно мрамор, подноса, подсунул его под бокал и заорал: — Теперь довольны, сборище мудаков-любителей порядка? — и снова устремился вверх по лестнице.

Но остановился на полпути, когда услышал, что Эдриан, вспоминая текст песни, проговаривает его вслух.

— Какие там, говоришь, слова? — спросил Маркус. — Теперь, когда избалованный ребенок убежал, можешь прочесть их.

— Я всё ещё на лестнице! И я прекрасно вас слышу! — крикнул Драко, чуть спустившись.

— Меня это не волнует. То же самое я могу повторить, глядя тебе в глаза, — усмехнувшись, парировал Флинт.

Пьюси рассмеялся.

— Песня называется «Представь». Я не вспомню сейчас весь текст, но там поётся что-то вроде:

Представь, что нету Рая,

И Ада тоже нет.

Есть только твердь земная

И в небе Солнца свет.

Представь себе, что больше

Загробной жизни нет…

Не делят Мир границы.

За что же убивать?

Религий нет на свете.

Зачем же умирать?

Представь, все люди в мире

Живут теперь без войн…

Ты скажешь, я — мечтатель.

Но я же не один.

Когда ты будешь с нами,

Станет мир един.*

— Это не дословно, конечно, и там был ещё куплет или два, но суть понять можно.

Со своего места на ступенях Драко вполголоса пробормотал самому себе:

— Как это похоже на Грейнджер: обожать песню, в которой говорится о мечтателях и всеобщем равенстве. Благородная идеалистка, маленькая грязнокровная глупышка.

— Что ты там бубнишь? — спросил Блейз со своего места.

— Не твоего ума дело! — отрезал Малфой. — И вообще, Тео уже играет другую мелодию! Песня о всеобщем равенстве и солнечном мире, слава Мерлину, закончилась! — Драко спустился с лестницы и вернулся к товарищам. — Всё это звучит слишком приторно. Цитируя Грейнджер: всё правильно в этом миленьком и счастливом мирке.

— Да что за муха тебя укусила? — удивился Блейз.

Малфой показал на потолок.

— Грейнджер что-то натворила, и Тео снова в дурном настроении! Мне плохо, когда он такой! Я просто не вынесу этого снова!

— Ну, конечно! Ведь это не ты довёл его в прошлый раз до такого же состояния, — саркастически поддел друга Маркус.

Драко обжёг его яростным взглядом, но выдавил подчёркнуто спокойно и сдержанно:

— Как-нибудь на днях, старина Флинт… Как-нибудь на днях разберёмся.

— Как насчет прямо сейчас? Я уже здесь, Малфой, — так же хладнокровно предложил Маркус.

— Прекратите, вы, оба! — закричал Блейз.

Никто не ожидал такого! Блейз никогда раньше не кричал. В этом просто не было смысла: ведь Малфой не повышал голоса на Флинта и наоборот. Даже когда они наезжали друг на друга, это не было ссорой. Подобная грызня стала неотъемлемой частью их обыденных отношений.

— Прошу прощенья, Флинт, — проронил Драко, хотя он никогда ни перед кем не извинялся.

Всегда и перед всеми извиняющийся Маркус кивнул.

— Само собой. И ты меня прости.

Они оглянулись на Блейза, которого уже какое-то время внимательно изучал взглядом Эдриан. Не выдержав всеобщего внимания, Забини поднялся с дивана и подошёл к окну. Отрешённо рассматривая улицу, он сказал:

— Мелодия, которую сейчас наигрывает Тео, из песни «Она покидает дом». Я слышал её раньше, а сегодня она напомнила мне о нашей гриффиндорской малышке. Она тоже грустная. Хотя, можете мне не верить, но у «Битлз», оказывается, весёлых, бодрых песен так же много, как и печальных баллад.

— Уверен, Нотт представления не имеет, что такое «бодрый», — подмигнул Маркус Эдриану.

Тот рассмеялся.

— Ну, наверняка, для него «Брандербургские концерты» Баха — как раз бодрая музыка.

— Или «Девятая симфония» Бетховена, — улыбаясь, добавил Флинт.

— Ну что сказать? Ритм у них, действительно, классный, но оторваться на танцполе под такую музыку вряд ли получиться — с этим не поспоришь, — засмеявшись, добавил Драко. — Предлагаю всё же начать наше совещание. Не знаю, состоялась дуэль или нет, но предположим, что ничего между ними так и не произошло.

Друзья ухмыльнулись, и Малфой продолжил:

— Что у нас следующее по списку?

Пьюси хлопнул в ладоши.

— Должно быть, пришла очередь Блейза выбирать или, может быть, моя, потому что мы двое ещё ничего не присмотрели. У тебя есть какие-либо особые предпочтения, Блейз?

Со слабой улыбкой на лице Забини отошёл от окна и, усевшись рядом с Драко, заявил:

— На самом деле мне это совершенно не важно, старина… О, ребятки! Ну-ка, поднимите руки те, кто знал, что Гермиона Грейнджер должна умереть на свой двадцать седьмой день рождения? Что, Эдриан? Неужели только ты да я?

--------------------

• «Imagine», John Lennon — эквиритмический перевод Юрия из Москвы