Список

Глава 21. Хочешь, ты шофёр будешь мой?

Хочешь, ты шофер будешь мой?

Все равно ты станешь звездой,

Хочешь, ты шофер будешь мой?

И, может, я тебя полюблю.

(«Baby you can drive my car», «The Beatles»)

— Гермиона! — крикнул Эдриан.

Увязая ботинками в грязи и траве, вывороченной колёсами потерпевшего аварию мотоцикла, он изо всех сил рванул мимо разрушенного деревянного забора к девушке, безжизненно валяющейся на земле в нескольких метрах от огромного дерева.

Эдриан буквально дышать перестал, когда Гермиона свернула с дороги в открытое поле и врезалась в ограждение. Время, казалось, замедлило бег, а сердце судорожно сжалось, пока он наблюдал, как мотоцикл, буксуя колёсами, скользит по грязи и, проломив забор, замирает по ту его сторону. Наездницу выбросило из седла ещё до полной остановки, и обломки маггловского мотоцикла, словно камешки из сказки братьев Гримм, указывали Эдриану путь к тому месту, где на земле невнятной кучей валялась Гермиона. Подбежав к ней, он бросился на колени, проехав ими по грязи, и завопил:

— Гермиона! Гермиона! Ты в порядке? Не пытайся двигаться! Не шевелись. Я здесь. Я с тобой, милая.

Трясущимися руками Эдриан осторожно снял с неё шлем, отвёл кудри с бледного, пепельно-серого лица и увидел, что глаза её закрыты.

— Гермиона? — отчаянным шёпотом позвал он.

«Дьявол! Если она умрёт, я себя никогда не прощу! Никогда! Ведь я столько сил угробил на то, чтобы помочь ей выжить!»

Приподняв с земли обмякшее тело, он прижал девушку к груди, и в этот момент она открыла глаза. Ресницы её затрепетали, веки медленно приоткрылись, и Гермиона невнятно пробормотала:

— Не следует перемещать жертву аварии, Эдриан Пьюси. Это азы первой помощи. Неужели я, пострадавшая, должна тебе объяснять настолько простые вещи? Ты меня разочаровал.

— А я не менее разочарован тем, что ты смогла устроить аварию. Предполагалось, что у тебя это априори не получится: я наложил на мотоцикл заклинание равновесия, которое должно было удерживать его в вертикальном положении.

Эдриан говорил, а сам в это время суетливо ощупывал её плечи, руки, ноги.

«С ней действительно всё в порядке?.. Пока ясно только одно: функция „Гермиона Грейнджер — всезнайка“ до сих пор работает безотказно».

— Я сняла его. После того, как ты столько времени потратил на то, чтобы показать мне сцепление и тормоз, как правильно держать руль и всё остальное, я подумала, что заклинание — это розыгрыш, проверка или что-то подобное. И решила: раз уж меня обучили таким подробностям, я могла бы и на практике применить полученные знания… — попытавшись приподняться, Гермиона невольно вздрогнула. — Ой! Я… всё-таки пострадала. Как больно-то. Задницу и рёбра отшибла.

Эдриан пригладил её волосы и, приподнявшись, остался стоять перед ней на коленях.

— Задницу и рёбра? Ты уверена, что пострадали только они?

Кивнув, она добавила:

— Ну, ещё моё достоинство.

— Мерлин подтвердит, ты ещё легко отделалась, — улыбнулся он. — А могла и головой удариться. Хотя… Это ведь самая непрошибаемая часть тебя.

Она даже не улыбнулась этим жалким потугам на юмор. В основном потому, что не заметила в его словах ничего смешного. Ну и отчасти потому, что ей действительно было немного больно.

— Пожалуйста, помоги мне встать.

Однако, вместо того, чтобы помочь подняться, Эдриан притянул Гермиону ближе и, прислонившись к дереву, уложил её спиной себе на грудь. Понимание того, что она жива и даже серьёзно не пострадала, возвращало его пульс к нормальным семидесяти двум ударам в минуту, но вид разбитого мотоцикла, отдельными мятыми запчастями раскиданного по полю, снова повышал сердцебиение до критической отметки.

— Бедный мой байк. Я владел им, кажется, целую вечность. Даже научил всех змеёнышей кататься, но только тебе удалось разбить его.

— Значит, я теперь тоже вхожу в ваш клуб? Если это так, разве не выполнила я ещё один пункт списка, одиннадцатый, и не стала «змеюкой» наравне с вами?

Его раскатистый смех, зародившись где-то в глубине тела, приятной вибрацией прошёлся по спине и плечам Гермионы. Так ничего и не ответив, Эдриан отряхнул от грязи и травы сначала собственные руки и джинсы, потом её, и только после этого пояснил:

— В списке говорилось, что тебе хочется узнать, чем мы занимаемся на собраниях клуба. Так что, нет, ты всё ещё не «змеюка»… — обхватив её лицо ладонями, он возмутился: — Ну, серьёзно! Посмотри, во что ты превратила мой мотоцикл.

— Я не могу. Ты слишком крепко стиснул мои щёки. Но подумай о хорошем: я-то в порядке. Разве это не главное? — легкомысленно спросила Гермиона и попыталась оттолкнуться от него, чтобы встать, но в конце концов решила, что останется сидеть на земле. — Где мы?

Эдриан, ухватив за предплечья, подтащил её ближе и практически усадил себе на колени. Заглянув в лицо, которое оказалось так близко, что при желании он смог бы сосчитать каждую веснушку, проникновенно сказал:

— Счастливица — вот ты кто. Тебе чертовски повезло.

— Ну да, счастливица — это как раз про меня, — саркастически подтвердила она. — Я умру через четыре с половиной месяца — это же просто обалдеть можно, какое везение! — с силой оттолкнув от себя руки Эдриана, она снова сползла с его коленей на землю.

— Что я слышу? Наша бедная, несчастная маленькая Гермиона добивается жалости? — поразился он.

— Боже сохрани, конечно, нет, — огрызнулась она. — Просто не желаю, чтобы ты переступал через самого себя. Ты не жалел меня до сих пор, и сейчас я не хочу этой жалости.

Переведя дыхание, она спокойно вытерла грязные ладони о его джинсы. Кинув на неё странный взгляд, Эдриан заклинанием удалил грязь и заметил:

— Ты так и не рассказала мне, как провела время с Поттером и Уизли.

— А ты так и не ответил, где мы. Судя по всему, эта территория — чья-то частная собственность, потому что просёлочные дороги, которыми мы воспользовались, оказались на удивление пустынны.

Эдриану не хотелось сознаваться, что они во владениях Малфоя. Почему-то ему казалось, что Гермиона будет не в восторге от этой новости.

— Неважно, где мы. Сейчас главный вопрос: где остальные фрагменты моего мотоцикла? Я вижу какие-то обломки вон там, — он указал пальцем, — и там, и там… О! И даже вон там!

Уцепившись за его руку и хмурясь от неприятных ощущений, Гермиона осторожно опустилась на траву, стараясь не причинить отшибленному копчику ещё больше неприятностей. Расслабленно затихнув, она вглядывалась в солнечный свет, украдкой пробивавшийся сквозь густой навес из веток и листьев, и некоторое время думала о чём-то своём, а потом вздохнула:

— Я отвечу на твой вопрос, пусть ты и не ответил на мой. Я лишь попусту потеряла время с Роном и Гарри. Не стоило и пытаться.

Встав на колени, Эдриан посмотрел ей в глаза и заявил:

— Я и сам могу рассказать, как всё прошло. Ты отправилась туда в надежде убедить их вернуться домой, не так ли? Но они отказались и продолжат поиски до тех пор, пока не найдут то, что покажется им антизаклятьем. Что же тебя мучает?

Он протянул руку, чтобы помочь встать, но Гермиона раздражённо откинула её и осталась лежать на траве. Хотелось, чтобы Эдриан сам догадался.

«Что меня мучает! Ничего себе… Может, я просто не хочу умирать в одиночестве? Он-то об этом точно не подумал».

Некоторое время она молча продолжала наблюдать, как солнечные лучи просачиваются сквозь переплетение ветвей и листьев, а потом спросила:

— Как думаешь, было бы мне легче, если бы смерть наступила внезапно? Например, сегодня?

И услышала раздавшийся рядом стон:

— Знаешь, всё это так жалко звучит! — резко прикрикнул на неё Эдриан. — Да Мерлина ради, Гермиона! Это просто авария, ты не справилась с управлением мотоцикла. Сама же сказала, что всего лишь отшибла задницу и бок!

Игнорируя его недовольство, она упорно продолжала:

— Я имела в виду не сегодняшний несчастный случай, а собственную смерть и проклятие. С одной стороны, я рада, что не страдаю, например, изо дня в день от боли (как мой копчик и всё остальное сейчас), поэтому благодарна, что у меня нет рака, как у моих родителей. Но иногда я задаюсь вопросом: может, быстрая смерть была бы лучше и легче этого выматывающего ожидания?

— Ты хотела сказать «вместо этой жизни»? — серьёзно поправил Эдриан.

— Вместо жизни, в которой до смерти рукой подать и известна её точная дата, — уточнила она, переводя пристальный взгляд с веток дерева на него. — Что лучше? Жить как я или погибнуть, скажем, во время войны, как Фред Уизли или Люпин? Ночью, одна, лёжа в постели, я часто думаю об этом… Ненавижу одинокие ночи, — она вдруг повернулась на бок и, свернувшись в клубок, заплакала. — Боюсь их.

Ласково поглаживая её руку, Эдриан спросил:

— Чего ты боишься, Гермиона?

— Умереть в одиночестве, — она издала дрожащий смешок, а потом судорожно всхлипнула. — Глупо, правда? Вот только… Одной жить плохо… ужасно… Но хуже всего одной встречать смерть… — она продолжала плакать, всё также лёжа на боку в траве под деревом. — Мама угасала в больнице, но мы с отцом были рядом до самого конца. Папа… Папа умер в своей постели, и я проводила его в последний путь вместе с Гарри с Роном. А кто будет держать за руку меня, Эдриан?

Он усадил её на колени и начал раскачиваться, баюкая в объятьях словно в колыбели.

— А тебе никогда не приходило в голову, что Гарри и Рон не отпустят тебя, не попрощавшись? — мягко укорил Эдриан. — К тому же какие бы ни были, у тебя есть мы. Пусть не настолько близкие, как семья, но мы любим тебя.

— Но вы же «змеёныши»! — всхлипнула она.

Эдриан тихо засмеялся, потому что точно не знал, что именно Гермиона хотела этим сказать, но подозревал, что она и сама толком не понимает этого.

— Не смейся надо мной! Я не знаю, чего ожидать: умру ли я в мучениях, или тихо отойду в мир иной во сне. А мне это знать просто необходимо! Я не хочу умирать… И не хочу встречать смерть в одиночку.

Гермиона попыталась отстраниться, встав на колени.

— Почему ты решила, что мы позволим этому произойти? — поинтересовался он, снова усаживая её рядом.

Эдриан имел в виду, что он не только не мог допустить её смерти, но и позволить ей пройти весь путь в одиночку тоже не мог.

— Я предупредил об этом во время твоей первой встречи со змеёнышами. Когда они решили помочь тебе с реализацией списка. Когда ты узнала, что я тоже член «Змеиного логова» (хотя, на самом деле, тебе уже давно следовало догадаться, что я тоже буду там). Мы вдвоём пришли в кабинет Тео, и я пообещал, что не позволю тебе умереть и не расскажу друзьям о твоей тайне.

Гермиона вытерла слезы и насмешливо отмахнулась в знак того, что он слишком много болтает.

— Твоё намерение не позволить мне умереть совершенно невыполнимо. И это совсем не то же самое, что не дать мне умереть в одиночестве, Пьюси!

Эдриан в сердцах схватил её за руку.

— О чём ты?

— Как будто ты в силах уберечь меня от смерти! В высшей степени несерьёзная теория Эдриана Пьюси о том, что занятия любовью с парочкой его друзей спасут меня от гибели, — это полная чепуха. В Перу Билл Уизли подтвердил мои предположения. Тот самый Билл Уизли, который (напоминаю!) является экспертом по взламыванию заклятий. И этот эксперт уверенно сообщил, что твоя теория не сработает, в чём я и без него была уверена! Кроме того, если ты сам до сих пор не заметил, открою тебе глаза: Маркус любит свою девушку, Блейз бисексуален, Драко влюблён исключительно и навсегда только в человека по имени «Драко», а Тео настолько разбит обстоятельствами, что и сам не знает, в состоянии он жить или нет, что уж говорить о любви. Тебя даже и упоминать не стоит, потому что мы оба знаем, что никаких «нас» быть не может!.. Так что я уже всё равно что мертва!