Список

— Это не моя теория, — спокойно возразил Эдриан. — Её создал кто-то до меня. Я отправлюсь в Хогвартс, найду ту книгу с древними рунами, в которой читал чёртово антизаклятие, и докажу свою правоту, — он смахнул с её щеки невысохшие слезы. — Ты права: Маркус любит Дафну, а Драко любит только самого себя, но Тео… В нём очень много любви. Просто он так глубоко её запрятал, что и сам забыл, где она ждёт своего часа.

Вытянув пальцы из его руки, Гермиона отвернулась.

— А… Блейз? — спросила она, подняв его ладонь к своему лицу и вытираясь рукавом.

Эдриан взглянул на неё недоверчиво, усмехнулся, и подтвердил:

— И Блейз. Он — тот самый клей, который будет удерживать вас вместе. Кстати, ты никак не отреагировала на мои слова о том, что Забини рассказал ребятам о твоём проклятии.

Она снова откинулась спиной на мягкую траву и рассеянно уставилась вверх.

— Меня уже не волнует, знает ли кто-то об этом.

Нагло усевшись на её бёдра, Эдриан сварливо глянул на Гермиону сверху вниз и упрекнул:

— А должно бы! Подобная новость меняет ситуацию в корне. А кто в этом виноват, Грейнджер? Ты разболтала Забини о проклятии, не я! Однако позволила мне остаться рядом, чтобы свести к минимуму все неприятные последствия, и теперь я только этим и занимаюсь!

— Ну, и кто из нас здесь полон жалости к себе? — презрительно пыхтела она, извиваясь под ним и взбрыкивая ногами в бесплодных попытках скинуть нахала. Вот только он оказался слишком большим и слишком сильным, поэтому Гермионе пришлось даже прикрикнуть: — Отвали!

— Заставь меня!

Ему определённо нравилось дразнить её, поэтому она решила сменить тему.

— Эй, что имелось в виду под этим «позволила остаться рядом, чтобы свести к минимуму неприятные последствия»? Неужели ты во всём признался змеёнышам, когда Блейз открыл им мою тайну? Ты так и не рассказал мне об этом.

— Я заверил их: Блейз окончательно спятил и лжёт, чтобы привлечь к себе внимание!

Он видел, что Гермиона возмущёна его словами, поэтому, нахмурившись, слез с неё и, усевшись рядом, прислонился спиной к дереву.

— Успокойся. Ничего такого я не сказал. Наверное, надо было заобливиэйтить воспоминания всех моих друзей: как невыразимец я имею на это полное право… Но я всего лишь очень убедительно попросил их ничего сейчас не рассказывать Тео.

Гермиона тихо вздохнула, приподнимаясь с земли.

— Как будто ему есть какое-то дело до меня…

Эдриан задумался.

«Должен ли я рассказать, что в её отсутствие Тео выучил песни Битлз и играл их каждый день только потому, что они нравятся ей? Что когда я попытался забрать к себе Джона, её котёнка, Тео не позволил унести этот маленький комок шерсти из своего дома?.. Нет. Я промолчу. Некоторые вещи ей придётся понять самой».

— Ты права. Вероятней всего, ему пофиг. Так… Если тебе полегчало, вставай. Пора ехать домой. Если желаешь хорошенько пореветь, там это делать гораздо удобней, чем здесь.

— Ненавижу тебя, Эдриан Пьюси, — прошептала она, не удержав последней слезы.

Он встал и философски изрёк:

— Как и все. Ну же, давай руку. Поднимайся, и поедем отсюда.

Вздохнув, Эдриан потянул её за руки и помог подняться. Убедившись, что Гермиона твёрдо стоит на ногах, он выпустил её ладошки и заклинаниями установил и отремонтировал мотоцикл. Байк выглядел… странновато, но на что-то лучшее Эдриан сейчас всё равно был неспособен.

— С твоей стороны это было довольно беспечно, — укорил он в очередной раз, указав на мотоцикл и наблюдая, как она, прихрамывая, ковыляет к забору и восстанавливает его.

— Кажется, сегодня беспечность — мое второе имя, — пробормотала Гермиона и, прислонившись к забору, пожаловалась: — Как-то всё не по плану идёт. И попойка, и дуэль, и катание на мотоцикле. Только и удалось, что Люциуса Малфоя волос лишить... Вероятно, мне следует потратить оставшиеся месяцы на вязание или что-то ещё подобное. Скучновато будет, зато безопасно.

Пьюси хмыкнул.

— Да уж… Так до сегодняшнего случая лишени Люциуса Малфоя волос казалось самым опасным заданием? Согласен, даже представить такое жутко... Хорошо, тогда приступим к вязанию. Можешь сотворить замену этому свитеру, — предложил Эдриан, проводя ладонью по закатанной коричневой шерсти.

— Я действительно не понимаю, чем он всем вам не нравится, — Гермиона недоумённо переводила взгляд с кофты на его лицо и обратно.

— Мой девиз: люблю девушку, ненавижу её свитер... — он внезапно затих, а потом, небрежно опёршись на забор рядом с Гермионой, решился спросить: — Почему ты ушла так быстро? Вы с Тео поссорились?

Отрицательно качнув головой, она ответила:

— Нет, мы целовались.

— Ага… Понятно… — кивнул Эдриан и повернулся к ней. — Нет, на самом деле совсем не понятно. Как так? Вы целовались — и это прекрасно, но потом разбежались — а это уже совсем не хорошо. Объясни, Гермиона.

— Он поцеловал меня, я поцеловала его, а потом мы вместе решили, что не стоило совершать подобной ошибки.

Эдриан всё ещё молчал, а когда Гермиона повернулась, увидела, что он садится на отремонтированный мотоцикл и, не проронив ни слова, уезжает. Один.

Оглядевшись вокруг, она спросила неизвестно кого:

— Что такого я сказала?

* * *

Стоило только мотоциклу скрыться за ближайшим поворотом, Эдриан затормозил и аппарировал в дом Нотта. Взбежав по лестнице так быстро, словно мечтал сломать себе шею, он заколотил в дверь спальни Тео, изображая страх, которого на самом деле не чувствовал.

«Они целовались, и это не было ошибкой, а стало началом чего-то большего! Простой поцелуй может оказаться настолько важным, что спасёт и Гермиону, и Тео, а это замечательно! И если ни один из этих напуганных зануд не собирается ничего предпринимать, кроме как сбегать в Перу или запираться в спальне и наигрывать песни «Битлз» день и ночь, что ж... тогда мне придётся брать всё в свои руки!»

Из размышлений его вырвал неожиданно раздавшийся за спиной голос:

— Чего тебе, Эдриан?

Обернувшись, он увидел в коридоре Теодора с котёнком в руке. Тяжело дыша не от усердия, с которым бежал наверх, а от страха, что его план может не сработать, Пьюси забормотал:

— Мы выполняли очередной пункт в списке… Я пытался научить её водить мотоцикл, а она разбилась… Мы были в пригороде Лондона… в поместье Малфоя… там, где я учил вас кататься на байке и... Она разбилась…

Эдриан искренне надеялся, что достаточно повторил слово «разбилась», чтобы изложить историю максимально ярко и убедительно, но засомневался:

«Следует ли сказать об этом ещё раз?»

И предпочёл перестраховаться:

— Она разбилась…

Тео швырнул котёнка в руки Эдриану и метнулся по коридору, мгновенно скрывшись из виду.

— Подожди! — крикнул Пьюси ему вслед.

На этот вопль из собственной спальни вышел Драко, глянул на часы и зевнул:

— Ещё только четыре часа долбаного пополудни. Слушайте, вы себя, наверное, преступниками посчитаете, если позволите кому-то выспаться хотя бы иногда?

Эдриан преспокойно сунул ему в руки котёнка и спустился по лестнице, тоже исчезнув из поля зрения.

* * *

Собираясь перелезть через ограждение, Гермиона встала на нижнюю ступеньку и оглядела просёлочную дорогу, поворачивая голову налево и направо. Ощутив в этот момент в кармане джемпера палочку, она уже хотела отправиться домой, когда услышала позади отчётливый хлопок аппарации.

Мгновенно обернувшись, она увидела стоящего за спиной Тео. Он тут же бросился к Гермионе, сильные пальцы пробежались по её щекам, нырнули в растрёпанные волосы, ощупывая голову.

— Ты ранена?

— Что?

Она не чувствовала боли от его прикосновений, только смущение.

— Эдриан аппарировал прямо ко мне, и первые его слова были: «Она разбилась». Он сказал, что ты попала в аварию, разбила мотоцикл… Ты ранена? — Теодор говорил, а сам, склоняясь над ней, продолжал тянуть за рукава, ощупывать ладони, пальцы, ворочать её туда-сюда, отыскивая предполагаемые раны.

— Как ты узнал, где я?

Эта мысль не приходила ему в голову, и от неожиданности Тео выпустил руки Гермионы и выпрямился.

— Не знаю… Он сказал, что ты ранена. Я схватил палочку и… Я… не знаю. Я вдруг оказался здесь.

— Правда?

Он кивнул и осторожно пригладил её растрёпанные волосы.

— Уверена, что с тобой всё хорошо?

Она кивнула в ответ, и тогда Теодор, схватившись за её коричневый свитер, притянул Гермиону к себе и обнял, правда, всего лишь на мгновение. А затем оттолкнул её и сам отпрянул, как если бы обжёгся или ужаснулся собственному поступку. Спотыкаясь, он медленно отступил к тому самому дереву, под которым всего несколько минут назад сидели Эдриан с Гермионой, и опустился на землю.

Пошатываясь, она подошла к нему. Нотт сидел, прислонившись затылком к стволу дерева и прикрыв глаза. Гермиона понимала: с ним что-то случилось, но не знала, что именно.

— Тео, ты в порядке?

«Он только что спрашивал, не больно ли мне, а теперь впору за него самого волноваться».

Теодор выглядел так, словно прямо сейчас страдал от боли, мучился эмоционально, а может быть, даже физически. Он медленно поднял дрожащую руку.

— До сегодняшнего дня мне лишь дважды удавалось так точно настроиться на человека, которому, казалось, я был нужен. И вот это случилось снова… Я не хотел, чтобы подобное повторилось.

— Правда? — не зная, что ещё сказать, Гермиона потихоньку подошла к нему и присела рядом. — Необычный дар. Никогда о таком не слышала.

— Я очень чувствителен к людям и их настроению, — хрипло пробормотал Тео, утирая ладонью влажный лоб. — Первый раз это случилось, когда умирала моя мать. Я даже не подозревал… Она хотела оградить меня от этого, но я вдруг почувствовал, как нестерпимо стянуло вот здесь… — он показал на живот. — Я был с друзьями в тот момент, но объявил им, что мне необходимо уйти. Отправился домой и нашёл её при смерти.

— А второй раз?

Уже тянуло прохладой, но Гермиона видела, что на его лбу всё ещё поблёскивает испарина. Поднявшись с земли и присев на корточки, она промокнула его лицо рукавом свитера.

Тео не хотел рассказывать о том случае. Не хотел и не мог. К тому же после подобных откровений Гермиона наверняка снова уйдёт, а этого Теодор допустить не мог. Ему нравилось ощущать, как она прикасалась к нему, поглаживала лихорадочно горящий лоб и сжимала его дрожащую ладонь. Слишком долго о нём никто не заботился, а Теодор сейчас так остро нуждался в этом.

— Это было очень давно.

«На самом деле не так уж и давно…» — как всегда некстати влез назойливый внутренний голос.

Теодор ненавидел лгать Гермионе.

Они оба молчали, сидя практически напротив друг друга. Его спина опиралась о дерево, её рука доверчиво покоилась на его бедре.

«Я же не хочу ничего знать об этом мужчине, правда? И в Перу уехала, потому что трусливо бежала от собственных чувств к нему…»

Словно читая её мысли, Тео спросил:

— Почему ты ушла?

— Меня не было всего несколько дней, — отрезала она.

— Я не об этом спрашивал, так что, пожалуй, твой ответ не засчитан.

Гермиона ответила так, как было удобно ей, Тео понял это и снова отметил, насколько они похожи друг с другом. Он внимательно рассматривал её, изучая так, словно видит первый или последний раз в жизни.