Список

— Но почему ты решил, что «Союз трёх» поможет Гермионе? — обратился к нему Драко.

Эдриан посмотрел на кровать, окинул взглядом друзей и сокрушённо пожал плечами.

— Хуже-то ей от этого не будет.

И получил кулаком в глаз от одного из них…

Когда Гермиона наконец пришла в себя, она медленно открыла глаза. И обнаружила, что по-прежнему находится в постели, а рядом, на боку, лицом к ней лежит Эдриан Пьюси. Она тоже повернулась к нему, протянула руку и, ведя пальцем по коже, проследила контур недавно появившегося синяка: коснулась щеки, уголка глаза, над бровью. Тот уже налился тёмными оттенками синего и фиолетового цвета.

Эдриан открыл глаза.

— Привет, — сказала Гермиона.

— Ты проснулась.

— Как и ты. У тебя тут жуткий фингал. Кто его поставил?

— Маркус. Последнее время у него появилась дурная привычка бить меня. Он должен вести себя как лучший друг, но не тут-то было, — Эдриан протянул руку и погладил её по голове. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Только хочу в туалет и попить. Мы всё ещё в Мэноре? — Гермиона продолжала касаться его лица, но теперь не только синяка, а и мелких морщинок возле глаз и губ.

— Да. Парни всей гурьбой отправились в библиотеку, — ответил он и перехватил её руку.

— Пытаются найти контрзаклятье? — спросила Гермиона, высвобождая ладонь и садясь на кровати.

Эдриан тоже поднялся и сел рядом.

— Откуда ты знаешь?

— Я всё слышала, — призналась она. — Не могла открыть глаза, потому что, действительно, словно в какую-то вязкую дрёму провалилась. Прежде чем окончательно очнуться, я вновь уснула, но перед этим была в сознании. Просто не могла открыть глаза, — Гермиона повернулась, чтобы взглянуть на него, и обняла колени руками. — На какой-то момент мне даже показалось, что я уже мертва. Это было страшно.

Эдриан потянулся к ней и, расцепив её судорожно сжатые ладони, взял за руку.

— Не сомневаюсь.

Долгое время в комнате царила тишина, а они сидели и почти не двигались. Эдриан держал руку Гермиону в своих, украдкой поглядывая на неё каждые несколько секунд, а она, опустив взгляд, пристально рассматривала покрывало на кровати.

— Ты сердишься, что я солгал насчет контрзаклятья? — спросил он.

Гермиона пожала плечами.

— Думаю, всё это время я подозревала что-то подобное. Мне было известно имя мага, который проклял пещеру, другие его контрзаклятья, ну, и всё такое прочее. Я очень умная, знаешь?

Эдриан натянуто рассмеялся.

— Да, ты такая, — отпустил её руку и встал, отряхивая брюки. — Слышал, ты выпечкой занялась.

Гермиона поднялась с кровати и пробежалась пальцами по волосам.

— Да. Я испекла печенье, которое моя бабушка всегда делала на Рождество. Мне захотелось отметить этот праздник сейчас, потому что когда он наступит, меня уже не будет в живых. Глупо, да?

Она подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как Эдриан вздрогнул, и, подойдя к нему, потянула за руку. Он перехватил её взгляд, и Гермиона быстро произнесла:

— Я пошутила. Мне просто захотелось что-нибудь испечь. Где тут туалет?

Эдриан ни на миг не поверил, что она всего лишь пошутила, но молча указал через плечо на дверь. Обойдя его, Гермиона подошла к ней и исчезла внутри. Воспользовавшись палочкой, он поправил постельное бельё и открыл шторы, чтобы впустить в комнату больше света. Подойдя к камину, Пьюси заметил на нём музыкальную шкатулку и улыбнулся.

Гермиона как раз вышла из ванной и спросила:

— Ты доставишь меня домой, Эдриан?

— Нет, — он покачал головой и протянул ей руку.

Она озадаченно посмотрела сначала на его ладонь, потом перевела взгляд на лицо.

— Малфой приволок тебя сюда, чтобы научить вальсировать, так что сейчас мы будем разучивать вальс, мисс Гермиона. В прошлый раз, когда я пытался научить тебя на рождественской вечеринке, ты оттоптала мне обе ноги, — он улыбнулся и взял её за руку.

В ответ она усмехнулась.

— Уверен, что «оттоптала» — правильное слово? Я бы использовала «припечатала» или «раскатала», ну да ладно, скорей всего, я именно что оттоптала их, но у тебя такой большой размер ног. С такими ступнями на роль клоуна надо было взять тебя, а не Гойла. Тогда даже клоунские туфли не понадобились бы.

— Ты же знаешь, что говорят о мужчинах с большим размером ступней, Гермиона, — он горделиво ухмыльнулся, вздёрнув бровь.

Она изобразила безразличие, снисходительно вздохнула и спросила:

— Что? Что им приходится покупать огромные ботинки?

Эдриан засмеялся тихим грудным смехом и обнял её. Затем кивнул головой, и из музыкальной шкатулки, стоявшей на камине, полилась музыка.

— Хм, невербальная магия. Полностью одобряю и должным образом впечатлена, — похвалила Гермиона, расслабившись в его руках.

— Без этого никак, — он улыбнулся. — Таковы требования нашей работы. Ну, а теперь… не научить ли тебя вальсу?

— Хорошо, но скажите мне, милейший сэр, — начала Гермиона, — где вас, маленьких чистокровных мальчиков, в наше время обучают древностям вроде вальса?

Он снова рассмеялся, притягивая её ближе, осознавая, насколько нежной и хрупкой выглядит она в его объятьях. Это заставило его жаждать и тосковать о том, чего у него никогда не будет. Острая боль сожаления накрыла Эдриана с головой, когда он ответил:

— Умение вальсировать является обязательным требованием для всех молодых чистокровок, так что мы брали уроки ещё в начальной школе, наряду с уроками этикета, фехтования и прочего. Ну что, ты готова?

— Я люблю учиться, — поддразнила его Гермиона. — Начинай.

Волны музыки по-прежнему витали вокруг них, и Эдриан положил одну руку ей на спину (достаточно высоко, чтобы это не выглядело неприлично), а другой слегка сжал её ладонь. Глядя Гермионе в глаза, он начал объяснять:

— Мужчина держит партнёршу именно так: слегка сжимая её ладонь в своей, а вторую кладёт на спину. Если вырез её платья достаточно глубок, и его пальцы коснутся обнажённой кожи, тогда это будет довольно дерзкий поступок.

Она рассмеялась, наслаждаясь тем, что отлично проводит время.

— Жаль, что на мне футболка.

— Мы могли бы снять её, — рассмеялся Эдриан.

— Сейчас ты говоришь точь-в-точь как Малфой, — усмехнулась Гермиона.

— Хватит оскорблений, я тут учить тебя пытаюсь, — пробормотал он. — Объятья в танце должны быть надёжными и непрерывными, чтобы, скользя по паркету, мужчина без особых усилий мог вести партнёршу за собой.

Она поинтересовалась:

— Насколько близко нам следует стоять?

— Видишь ли, в этом-то и вся загвоздка, Гермиона, — хрипло ответил Эдриан. — Если партнёры близки, они стоят практически вплотную. Вальс был первым танцем, в котором мужчина и женщина в течение длительного времени находились лицом к лицу, и в самом начале между ними всегда сохранялась хотя бы небольшая дистанция. Но в наше время партнёры могут стоять так близко, словно они любовники. Даже если на самом деле это не так.

Он начал двигаться, увлекая её за собой, и она последовала за ним без особых усилий.

— Но если ты держишь меня слишком близко, я ограничена в движениях, не так ли?

— А если ты будешь далеко от меня, то не поймёшь, куда мы движемся. Чтобы поддержать тебя, в случае необходимости, я должен обнимать достаточно крепко, — улыбнулся он.

Сначала она сосредоточилась на его устных инструкциях:

— Отведи левую ногу назад, плавно скользи, приставь правую, скользи…

Эдриан двигался легко, его рука, придерживая спину, служила ей постоянной опорой, их сомкнутые ладони ни разу не дрогнули.

Вскоре они уже вальсировали вокруг кровати, а затем и по всей комнате. Гермиона смеялась, её глаза светились неподдельным счастьем, щёки порозовели. Она улыбалась ему! От всего этого сердце Эдриана восторженно трепыхалось и воспаряло, но одновременно и разрывалось на части от зависти, потому что он понимал, чувствовал: Гермиона улыбается ему по-дружески, только лишь потому, что в данный момент счастлива.

«Хочу любить её. И чтобы она меня тоже любила».

Эта внезапно возникшая мысль вышибла из него дух так, что он едва не споткнулся, и Гермиона пошутила, что сейчас именно у него обе ноги левые. Эдриан быстро восстановил равновесие, но ощущение мучительной нужды и острого желания так и осталось с ним, перерастая в опустошающую, глухую ноющую боль где-то глубоко внутри.

Накануне вечером Блейз рассказал ему о том, что Малфой признался в любви к Гермионе. В тот момент Эдриан не знал, что и думать о подобной новости. Тогда он решил, что Драко просто завидует тому факту, что Гермиона досталась Блейзу и Тео. Теперь же он вовсе не был уверен в собственных выводах, потому что уже не в первый раз и сам понимал, что, возможно, влюблён в неё.

Хотя он и не имел права любить Гермиону. Эдриан осознал это именно сейчас, вальсируя с ней, держа её в объятьях. Он не имел права целовать её, ласкать, обнимать, даже давать ей то, в чём она нуждалась или чего желала. Он, Эдриан Пьюси, — причина того, что это проклятье свалилось на Гермиону, и глубоко в душе понимал, что она никогда не простит его.

Единственное, на что он ещё имел право, — это вылечить её.

Музыка умолкла, но Эдриан не хотел… не мог отпустить Гермиону. Следом за ним она перестала двигаться и просто стояла рядом. Он пытался выпустить её из объятий, освободить… действительно пытался… но руки отказывались слушаться.

Их груди почти соприкасались, и его руки словно сами собой обвились вокруг Гермионы прочным нерушимым кольцом, стискивая крепче. Полушария её груди приподнимались в такт учащённому дыханию, вжимались в Эдриана, и он чувствовал, как их мягкая упругость прожигает его кожу даже сквозь ткань рубашки.

Невольный вздох сорвался с губ Эдриана, он склонил голову и впился в её рот порывистым поцелуем. Всё закончилось слишком быстро. Отпустив Гермиону, он развернулся к кровати и уставился на неё, чувствуя к себе мучительное отвращение. Ему хотелось подтащить Гермиону к этой постели, бросить на неё, навалиться сверху и толкнуться во влажный обжигающий жар. Эдриан знал, каково это — чувствовать её, ощущать всем телом под собой. Он словно на небесах побывал, но теперь и это удовольствие превратилось всего лишь в воспоминание. Вот и всё, что ему осталось…

Один раз.

Один единственный раз…

Маленькая ладонь коснулась его руки, и этим жестом Гермиона словно бросила ему спасательный круг, вытащила из пучины отчаяния. Ещё не до конца придя в себя, он уставился на эту ладошку, а потом, оглянувшись через плечо, посмотрел в её лицо.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона.

Он только и смог, что кивнуть в ответ.

— Урок окончен?

Наполовину потрясённый, наполовину смущённый Эдриан снова развернулся к ней.

— Ты хорошо вальсируешь. Ты всегда была лучшей ученицей. Думаю, сейчас я отвезу тебя домой, а потом присоединюсь к змеёнышам. Люциус предоставил нам полную свободу действий в библиотеке.

— Чтобы найти контрзаклятье?

Эдриан кивнул.

— Тогда чего мы ждём? Вперёд! — она протянула ему руку.

И он снова взял её. Потому что понимал: возможно, ему и вовсе не представится больше шанса подержать Гермиону за руку, так что, пока ещё мог, Эдриан намерен был наслаждаться этими прикосновениями.