Аркадий Инин

Фокусы Тюрина

— Понравились мне твои фокусы. Тюрин! — сказал после вечера самодеятельности заведующий лабораторией Василий Петрович. — Очень понравились! И всем нашим сотрудникам тоже.

— Стараемся, Василий Петрович, — скромно расцвел лаборант Тюрин.

— Хорошо стараешься. Здорово у тебя выходит: и платочки эти — откуда ты их только вытаскиваешь! — и шампанское с пузыречками даже — а бутылка-то пустая! — и главное, курица эта рыжая — черт ее знает, где она у тебя в шляпе сидела!

— Ловкость рук и никакого мошенства, — довольно улыбнулся Тюрин.

— Не понял…

— Ну это так про фокусников говорят: ловкость рук и никакого мошенства. Грамотнее надо бы сказать — никакого «мошенничества», но «мошенства» — вроде как-то складнее получается.

— A-а… Ну не в словах дело. Главное, что все по-честному: шампанское — так шампанское, курица — так уж не петух. Удивительное все-таки дело, где же она в этой шляпе помещалась!

— А она не в шляпе. Там под шляпой в столе потайной ящичек. В шляпе бы ей не поместиться, это понятно.

Василий Петрович задумался. Потом сказал:

— Мне-то, конечно, понятно. А другим товарищам?

— Что… другим? — удивился Тюрин.

— Другим может быть непонятно. Товарищи считают, что курица — в шляпе, а она — в ящике. Нехорошо. Получается это самое мошенство, которое мошенничество.

— Что вы, это же просто ловкость рук…

— При чем тут ловкость? — перебил Василий Петрович. — Это, знаешь, Тюрин, совсем другим попахивает. Я полагаю: если курица — в ящике, надо так и сказать — в ящике.

Теперь задумался Тюрин.

— Что-то я ничего не понимаю.

— Вижу, что не понимаешь. Тюрин. Вижу.

— Нет, но как же получается… Значит, надо рассказать, что и платочки я не из уха достаю, а из-за шиворота?

— Если оттуда — надо!

— И что шампанское льется, потому что бутылка с двойным дном?

— Иди ты! — изумился Василий Петрович. — Правда?

— Правда.

— Обязательно расскажи. И покажи.

— Тогда, может, и рассказать, что это вовсе не шампанское, а лимонад?

— Ну? — посуровел Василий Петрович. — Огорчил ты меня, Тюрин, просто по-человечески огорчил! И думаю, коллективу это тоже не понравится.

Тюрин рванул на груди лаборантский халат.

— Но ведь это же фокусы! Понимаете, фо-ку-сы!

— Вижу, что фокусы. Понимаю. И скажу откровенно: не нравятся мне твои фокусы, Тюрин!

— Василий Петрович, — взмолился Тюрин, — но нельзя же раскрывать профессиональные секреты.

— Секреты? — прищурился Василий Петрович. — Интересно… А что было бы с нашей лабораторией, если бы я не передавал вам все свои знания, опыт, можно сказать, сокровенные тайны науки? Что было бы, а?

— Плохо было бы! — горячо заверил Тюрин. — Просто-таки ужасно!

— Согласен, — несколько оттаял Василий Петрович. — А теперь возьмем наших товарищей. Кто тебе — молодому, необученному — помогал в работе на первых порах? Ияблов, Кавтарадзе, Самарский… Про Лучинкина я уже не говорю!

— Да, я им очень благодарен.

— Хороша благодарность! Что ж они теперь скажут — Чяблов, Кавтарадзе, Самарский, про Лучинкина я уже не говорю! — если узнают, что у тебя от них секреты?

— Это не от них! — ударил себя в грудь Тюрин. — Это секреты иллюзии. Чтоб интересней было.

Василий Петрович похлопал ладонью по столу, давая понять, что разговор затянулся.

— В общем, так, Тюрин. Иллюзия — иллюзией, а люди — людьми. И людям как раз интересно без всяких иллюзий, чтобы ясно, понятно и общедоступно. Так что делай выводы, Тюрин.

Тюрин попытался было еще что-то сказать, но Василий Петрович остановил его новым хлопком ладони по столу.

— Нет, я тебе, Тюрин, ничего не навязываю. Я тебе просто излагаю. А ты себе просто делай выводы.

На очередном вечере самодеятельности Тюрин опять показывал фокусы.

Перед началом выступления он заверил собравшихся, что все, что он сейчас продемонстрирует, не является мистикой, а есть абсолютно реальное и материальное явление, без всяких секретов и тайн. И вообще, во всех этих фокусах нет никаких фокусов. Шарики, которые он сейчас достанет якобы из носа, на самом деле спрятаны у него вот здесь — в рукаве. Целенькая афиша, которой он сейчас заменит афишу изорванную, находится у него вот тут — в заднем кармане брюк. А насчет белого кролика, которого он на глазах изумленной публики извлечет из шляпы, так дело вовсе не в шляпе, а вот в этом потайном ящичке стола.

Потом Тюрин блестяще продемонстрировал все названные фокусы.

Зрители скучали. И Зяблов, и Кавтарадзе, и Самарский, про Лучинкина мы уже не говорим.

Зато Василий Петрович после концерта тепло обнял его и улыбнулся.

— Понравились мне твои фокусы, Тюрин. Как говорится, все при тебе: и ловкость рук, и — никакого мошенства!

1982