Ревизор: возвращение в СССР

— Зачем кому-то воровать дешевую продукцию? — упорствовала контролер.

— Может и незачем. Но пока не проверите, не узнаете.

— Что не узнаю?

— Могут в конце списка нарушения быть или нет.

— Так нельзя, — категорично сказала она.

— Почему?

— Есть методические указания по проведению проверок.

Она вдруг как-то странно взглянула на меня.

— Ты что-то знаешь? — спросила она меня.

— Я вчера только первый день вышел на работу. Что я могу знать?

— Тогда чего ты так суетишься? И откуда ты вообще столько знаешь о проверках и правонарушениях? Не молод ты такими вещами интересоваться?

Упс! Опять моя настоящая личность наружу полезла со всем своим опытом и профессиональной деформацией. Надо как-то сгладить впечатление.

— У меня у друга родственник такие проверки проводит. Я несколько раз слышал, как он рассказывал про особенности своей работы, вот и запомнилось почему-то, — я как мог изобразил наивный вид и пожал плечами, после чего продолжил.

— Он много раз говорил, что методика проверок требует доработки, потому что из-за нехватки времени очень многие позиции раз за разом остаются непроверенными, и это в основном позиции из списка дешевых. И все работники баз про эту особенность знают. И если вдруг недобросовестный работник захочет какую-то продукцию расхитить, то ему просто надо делать это с недорогими позициями, и тогда шансы, что его поймают, очень низкие.

Похоже, мои объяснения несколько успокоили проверяющую. У нее в голове сложилась картинка, как советский школьник может что-то знать о ревизиях, и она перестала смотреть на меня подозрительно.

— Интересный подход, — произнесла, подумав, она, — но мы будем действовать в соответствии с инструкцией. Ее же не просто так придумали. Просто будем стараться проверить как можно больше позиций. Если как следует поработать и не отвлекаться по мелочам, то сможем многое успеть.

Я вздохнул и покорно кивнул головой. Расчет не оправдался. Идеализм идеализмом, а проверяющая еще молодой сотрудник и явно чувствует себя не очень уверенно. Ей с инструкцией, конечно, спокойнее. Да и побоится она нарушать устоявшийся порядок. Как она объяснит изменения в проведении проверки? Тем, что ей школьник историю интересную рассказал? Так и с работы вылететь можно.

Мы вернулись к работе и ещё несколько часов считали банки с раковыми шейками, олениной, какой-то дичью, харчо из баранины. Я между делом поражался ассортименту. Для меня не было секретом, что в Советском Союзе было несколько уровней снабжения граждан продукцией в зависимости от статуса. И продукты, хорошо знакомые, например, партийной элите, могли быть совсем неизвестны обычным гражданам. Но одно дело, когда где-то слышал или читал об этом, и совсем другое, когда видишь все своими глазами. В простых магазинах большей части представленного на базе ассортимента продуктов из дорогих категорий не бывает никогда. Лично я в магазинах нашего городка паштет из оленины, корн беф и беф-буйли не видел.

Со всей этой проверкой деликатесов жрать захотелось ужас как. Я так понял, рабочий день сотрудников базы закончился ещё в пять часов вечера, но все были на местах.

В какой-то момент мы пересеклись с Васей-негром. Я кивком головы отозвал его в сторонку.

— Мы что, в ночную смену сегодня? — спросил я его.

— Да нет, обычно отпускают часов в семь.

— Ты с кем ходишь, с главным контролером?

— Нет, со вторым мужиком. С главным заведующий сам ходит.

— Вы с твоим что считаете?

— Бутылки.

— Все сходится?

— Пока да.

— И у нас бакалея, гастрономия сходится. Вы тоже только самое дорогое считаете?

— Ну да. — Вася посмотрел на меня озадаченно. — Всегда так считали.

— Мне кажется, неправильно это. Всё надо считать.

— Ну, бутылки и промтовары, возможно, — согласился Вася. — А в бакалее перловку с горохом какой смысл до килограмма считать? Мешки сходятся и ладно. Что там копейки вылавливать?

— Копейка рубль бережёт. — возразил я.

— Василий, перекур окончен, — позвал сторожа проверяющий. Я тоже пошел к своему контролеру.

Мы поработали ещё час. Я старался не присматриваться к манящим хорошо и вкусно покушать этикеткам банок. В животе уже урчало.

К нам подошли Цушко с главным контролёром.

— На сегодня всё. — Сказал глава проверяющей комиссии. — Завтра утром, юноша, не опаздывайте, — строго сказал он мне. Я как рыба хватал ртом воздух.

— Паша, зайди ко мне перед уходом, — велел мне заведующий. Я кивнул головой.

Цушко и главный контролёр скрылись в кабинете начальника. К нам с Настей подошла Никифоровна.

— Ну, что, всё сходится? — нарочито безразличным тоном спросила она.

— Пока, да, — ответила ей Настя.

— А содержимое мешков, банок и бутылок тоже проверяли?

— Анна Никифоровна, как же их проверишь? — смеясь, спросил я. — Хотя, я бы вскрыл там пару баночек.

— А я, — подошёл к нам Вася-негр, — пару бутылочек.

Мы рассмеялись. Подтянулся второй проверяющий, что считал с Васей бутылки. Повисло напряжённое молчание. Мы все ждали своих начальников, переминаясь с ноги на ногу.

Наконец, двери кабинета Цушко открылись, вышел главный контролёр и жестом позвал своих за собой.

Я заглянул в кабинет заведующего.

— Заходи, — позвал меня он. — Дверь закрой. На вот, за сегодня. — Он положил на стол трояк.

Я молча спрятал его в карман рубахи.

— Выйдешь завтра с утра на весь день, получишь десятку, — предложил он, пристально глядя мне в глаза.

— Хорошо, только мне в обед к врачу надо будет сбегать за справкой, а то в школе будут проблемы.

— Сбегаешь, — согласился Цушко.

— Тогда до завтра? — спросил его я.

— Иди, — махнул он на меня рукой, переключившись на свои мысли.

Я глянул на дверцу шкафа с документами, она была чуть–чуть приоткрыта. Ну и хорошо, мышам легче будет залезть.

Я нагло схватил пару печенин с подоконника и вышел из кабинета, наткнувшись на Никифоровну и Васю-негра.

— Ну что, я пошёл. Мне ещё надо гостинцы ваши найти, — сказал я, глядя на Никифоровну.

— Ты что, потерял их? — обиженно спросила она.

— Суматошный вечер вчера был. Оставил где-то. Одно место проверил, там нет. Ещё одно место осталось. Я найду, Анна Никифорровна. И патрон вам в сени куплю. Я помню.

— Ой лоботряс, — развела руками Никифоровна.

— Да завтра, — попрощался я с ними, подавая Васе руку.

Я вышел на улицу. Надо идти в тот дом, где есть телефон.

Я вышел на Первомайскую и направился по правой стороне, высматривая большой дом. Нашёл его довольно быстро. В доме, на первом этаже горел свет.

Заходить во двор я предусмотрительно не стал. Прекрасно помнил, что было в прошлый раз. Но настроение было боевым и хотелось подшутить над песиком, так сказать отыграться немного.

— Винтик! — заорал я, стоя у забора. — Винтик! Ко мне!

Как ни странно, пёс подбежал и сел передо мной.

— Винтик! Голос! — скомандовал я. Пёс наклонил голову как попугай и с интересом смотрел на меня.

— Голос! Винтик! Голос! — надрывался я. Но всё было бесполезно. Это чудовище молчало.

— Ивлев, ты что делаешь? — услышал я сзади удивлённо-возмущённый женский голос.

Оглянувшись, я увидел нашу школьную медсестру. Рядом с ней стоял хозяин дома то ли Александр Викторович, то ли Виктор Александрович. Блин, она что, его жена? Вот чёртов городишко.

— Здрасте, — только и смог проговорить я.

— Чего тебе? — спросил хозяин.

— Виктор Александрович, — взял я себя в руки. — свёрток чужой вчера где–то просёмал. Бумажный такой, шпагатом перевязан, — показал я руками примерные размеры.

— Александр Викторович, — поправил он меня. — Пойдём.

— Может, я тут подожду? — предложил я, вспоминая вчерашнее знакомство с Винтиком.

— Не ссы, казак, атаманом станешь! — подначил меня хозяин, и я зашёл за ним во двор.

Хозяйка закрыла на стальную петлю калитку. И прошла вперёд нас в дом.

— Наташ, — сказал супруге хозяин, — а я тебе говорил, он не мог ниоткуда их притащить. А ты всё, соседей обокрал, соседей обокрал.

Он подмигнул мне. Вышла хозяйка.

— Вот, тут немножко Винтик их помял, — она подала мне две банки сгущенки и две банки тушёнки со следами от собачьих зубов.

— О, нашлись, спасибо, — обрадовался я и попытался распихать банки по карманам.

— Ну что ты делаешь, Ивлев, — остановила меня Наталья и скрылась в доме. Мы с хозяином остались стоять на крыльце.

— Эта тётушка, которой вы скорую вчера вызвали, — сказал я, пытаясь чем-то заполнить повисшую паузу, — оказалась женой нашего НВП-шника.

— Надо же, — ответил он.

Вскоре вышла Наталья и дала мне тряпичную авоську.

— Ой, спасибо, — поблагодарил я, складывая в неё банки. — Я верну.

— Иди к мамке, — сказала, усмехнувшись Наталья. — Шляешься допоздна.

— До свиданья. Ещё раз, спасибо, — помахал я им авоськой и, опасливо оглядываясь на Винтика, вышел со двора на улицу.

Ну хорошо. Один вопрос решился. А то так неудобно было перед женщинами.

И я в хорошем настроении припустил домой. Всё хорошо, что хорошо кончается.

— Всем привет! — поздоровался я со своими девчонками, гордо выкладывая на стол банки с заметными отметинами гигантской челюсти.

— Что это с ними? — прошептала мама.

Бабушка взяла в руки одну из банок.

— Не иначе, на медведя нарвался, — усмехнулась она. — Садись есть.

— Нет, давай я на чердак слажу, пока не забыл, — есть хотелось жутко, но воспоминание, как малая навернулась с кровати приободрило. — Вдруг там кроватка есть!

Как ни странно, отговаривать меня не стали — видимо, сами теперь побаивались. Бабуля повела меня в гостиную, и показала пальцем на потолок:

— Вон он, люк. Тащи лестницу из сарая, иначе никак!

Люк оказался в углу, практически закрашен. Не зная где он, и не увидишь. И хорошо, что в углу — есть куда лестницу приставлять. А то вряд ли тут стремянка найдется.

Лестницу припер из сарая в коридор — оказалась очень тяжелой. Там же в коридоре меня остановила бабуля, встав на пути грудью:

— Куда, ирод? Она же вся в паутине и какашках мышиных!

Пришлось подержать на весу, пока мокрой тряпкой оботрут каждую ступеньку. Затем, когда дотащил из последних сил и приставил к стене, вспомнили, что нужен фонарь. Бабуля притащила свой трофейный, полез по лестнице вверх. Уперся руками, но люк поддаваться не пожелал.

— Как следует дави, его сто лет не открывали! — порекомендовала бабуля.

В голосе явно слышалось опасение — что хилый внук сейчас пожмет плечами, да и сдастся.

Но я сдаваться не собирался — появился азарт, почувствовал себя Индианой Джонсом. Это же сколько десятилетий никто на чердак не лазил! Меня с этой лестницы теперь не согнать!

Навалился руками — не пошло. Встал на ступеньку повыше, и задействовал плечо — сработало. Правда, люк вылетел на крышу, как пробка из бутылки, а я едва с лестницы не упал. В последний момент сохранил равновесие. Вцепился в лестницу, как клещ, перевел дух в облаке опускающейся с чердака пыли. Три раза чихнул.

— Горе ты луковое! — покачав головой, сказала бабка, вместо сочувствия.

— Начинаю понимать, почему Пашка на мост пошел топиться! — пробормотал я себе под нос, стараясь, чтобы бабка не услышала.