Ревизор: возвращение в СССР

Глава 20

Среда, 17.02.71 г. Дом Домрацких-Ивлевых.

Славка в спортивном костюме, в укороченных валенках и в своей черной шапке-ушанке бежал вдоль нашей улицы!

Я не мог поверить своим глазам и остановился, а Славка пересек улицу и подбежал ко мне.

— Ты чего такой удивленный? — спросил он, переходя на бег на месте.

— Ты что, бегаешь по утрам?!

— Ну да. А что такого?

— А я?

— Так ты же сказал, — Славка остановился, — что у тебя освобождение от физкультуры.

— От физ-ры, а не от физкультуры, — возразил ему. — Понимать надо разницу. Я с тобой хочу бегать. Ты во сколько встаёшь?

— В шесть тридцать. Без пятнадцати семь выхожу и бегаю тридцать минут.

— Ты как встаешь, по будильнику? — спросил Славку.

— Нет, мать будит.

— Блин, я не знаю, во сколько бабуля встаёт, — озабоченно сказал ему. — А с будильником проблемы: у нас ребёнок маленький. Она, бывает, ночь не спит, под утро только укладывается. И мать с ней. А будильник у нас ещё тот, мертвого разбудит. Ладно, попробую завтра выйти на пробежку. Если немного опоздаю, у тебя какой маршрут?

— До Ленина, налево, Большой мост, до хлебозавода и обратно.

— Ну, буду догонять, если что. Беги давай. Зайдёшь за мной?

— Конечно, — ответил Славка и побежал дальше.

А я, набрав воды, понес полное ведро домой, десять килограмм, и попробовал на ходу покачать бицепсы, сначала на одной руке, потом на другой.

Хиляк, Пашка. Пока. Это дело наживное.

Надо взять за правило не входить в хату не подтянувшись.

Бабуля на завтрак сварила гречку. Обжарила с маслом и залила молоком. Я с удовольствием всё съел. Еда мне казалась очень вкусной. То ли продукты другие. То ли усилителями вкуса ещё восприятие не испортили. Не знаю. Но простая еда доставляет массу удовольствия.

— Ба, а что, мама с Аришкой так и спят? — спросил я, наливая себе чаю.

— Ну, да, — ответила бабуля, вопросительно глядя на меня.

— У них там всё нормально? Обычно они раньше встают.

Бабушка сходила в спальню к маме.

— Сопят обе, — доложила она, пожимая плечами. — Пусть спят.

— Конечно, пусть. Я так, на всякий случай.

Я прикрыл к ним в спальню дверь, включил свет и начал собираться. Сегодня русский, литература, алгебра, геометрия, астрономия, НВП.

О, а что нужно на НВП? Противогаз? Я покидал в портфель все учебники и тетрадки к предметам по расписанию. Вчера даже не получилось позаниматься. Нам же что-то задавали по русскому. Я открыл дневник. Разбор билета 23. Ай, да ладно, надиктует. Это, получается, дома вспоминаешь материал, на уроке слушаешь и записываешь, потом ещё раз дома читаешь. И дебил выучит.

Ага, и сегодня же ещё по контрольной оценку скажут.

Вроде всё собрал, паркер заправил. Взял портфель и вынес его в кухню. Выключил свет в гостиной и открыл дверь к маме в спальню.

Ходики показывали без двадцати восемь. Я решил, пока Славка не пришёл, почитать экзаменационные билеты по геометрии.

Успел внимательно прочитать два с половиной билета. Я когда-то геометрию хорошо знал. Вспомнились школьные годы, ещё молодые родители.

Хлопнула уличная дверь, и почти сразу заглянул, символически постучавшись, Славка. Я приложил палец к губам, показывая, что надо говорить тише. Он кивнул и остался ждать в сенях, закрыв дверь.

Увидев Славку, я вспомнил, что не спросил бабулю, когда она встает утром.

— Ба, — подошёл я к ней. — А ты когда просыпаешься? Можешь меня будить в шесть тридцать, а не в семь?

— Зачем? — спросила она.

— Мы бегать будем по утрам со Славкой.

— Зачем? — удивилась она.

— За здоровьем, — отшутился я. — Так сможешь?

— Я в шесть встаю. Разбужу, — пообещала бабушка.

— Спасибо, — я чмокнул её в щеку. — Хорошего дня.

— И тебе, — ответила бабуля, провожая меня задумчивым взглядом. Похоже, она все еще удивляется произошедшим с внуком переменам, хотя, как мне кажется, уже потихоньку привыкает.

Мы со Славкой вышли на улицу. Я беспокоился об астрономии. Я ее не изучал вообще никогда. Из школы ушёл после восьмого класса, ещё не было астрономии. А в технаре её тоже почему-то не было.

— Славка, что за предмет астрономия? — спросил я на ходу.

— Предмет как предмет, — не понял вопроса Славка.

— Ну, что, бывают контрольные, самостоятельные?

— Конечно. Что ты спрашиваешь? Ты же любишь астрономию.

— Правда? — остановился от неожиданности я. — Хорошенькая новость.

Я догнал Славку, прикидывая, как выкроить время, чтобы хотя бы один раз прочитать учебник.

Вскоре мы подошли к школе. Слева в школьном дворе толпились пионеры.

— Что там происходит? — озадаченно спросил я.

— Макулатуру сдают, — проворчал Славка.

— А мы почему не сдаём?

— Мы не хотим больше участвовать в этом фарсе.

— Не понял, — я искренне удивился. — В каком фарсе?

— Осенью макулатуру собирали? Собирали, — сам с собой заговорил Славка. — А где она вся? За школой гниёт всю зиму.

— Правда, что ли?

Я остановился. Разгильдяйство периода развитого социализма это, конечно, притча во языцех. Но так по-свински обращаться с детским энтузиазмом, это даже для социализма слишком.

— Покажи, где она там, — попросил я Славку.

— Кто?

— Ну, макулатура на заднем дворе.

— Да пошли!

Проходя мимо пионеров, воодушевленно подсчитывающих, какой класс больше макулатуры принёс, я обратил внимание, что её набирается прилично. Под тонну точно. Мне приходилось организовывать списание и утилизацию бухгалтерских документов с истекшим сроком хранения, я могу на глаз прикинуть вес по объему бумаги. Хотя газеты, наверное, легче, чем офисная бумага. Ну даже пусть полтонны макулатуры дети собрали, что ж её в дело-то не пустить? Наоборот, показательно надо вывоз собранной макулатуры организовать, с оркестром и шариками, чтобы подкрепить желание в этом участвовать.

Мы обошли школу. Славка подвёл меня к кирпичному сараю. Я уже подумал, что прошлогодняя макулатура в сарае и Славка зря волну гонит. Но он пошёл по снежной целине вокруг сарая. Я последовал за ним. Он подошёл к высоким сугробам за сараем и начал сгребать с них снег.

Прямо на земле, под открытым небом, засыпанные снегом подпирали сарай стопки макулатуры.

— Убедился? — спросил меня Славка.

— Да. Возразить нечего, — признался я.

Мы пошли в школу. Вроде, ничего страшного не произошло, но, как говорится, осадочек остался.

Первым уроком у нас по расписанию русский. Мы со Славкой поднялись в класс, Юлька была уже на месте.

— Привет! — громко обратилась она к нам. — Вы макулатуру сегодня сдавали?

— Нет, — почти хором ответили мы, повернувшись к ней.

— И я нет. Теперь такое будет!.. — Юлька закатила глаза.

Кириешка вышла. Класс потихоньку заполнялся одноклассниками. Юлька каждого входящего встречала фразой «Макулатуру принёс?». Каждый раз её ждал отрицательный ответ.

Пришла Ветка. На стандартный вопрос Юльки она ответила:

— Да сколько можно её таскать? Кому она нужна? Я всегда сдавала, подумала, ничего не случится, если один раз не сдам.

Класс заржал.

— Мы все так подумали, — сказал Лёшка Мужицкий.

— А я и не собирался ничего сдавать, — развязно заявил Полянский.

— Меня на совете школы теперь точно съедят! — с отчаянием в голосе простонала Юлька.

Тут только до меня дошло, почему она так переживает: она же староста и комсорг.

— Блин, Юлька, прости! До меня только дошло, как мы тебя подставили, — сказал я. — Товарищи, не в службу, а в дружбу, — обратился я к классу. — Помогите макулатуру перетащить на взвешивание.

— Где ты её взять–то собрался? — спросил Лёха.

— Да, вон, за сараем, полтонны точно лежит. Мы с утра сегодня проверяли со Славкой. Про неё наверняка уже все забыли, иначе вывезли бы.

Славка сразу встал, Юлька встала, Ветка, Мужицкий, Диана Полянская, за ней встал Тимур. А там и весь класс за нами пошел.

За оставшиеся до урока восемь минут мы каждый перетащили по четыре пачки, по две в каждой руке, скинули рядом с основной кучей, сказали, что это от 10А и ушли на урок. А пионервожатая школы с открытым ртом осталась взвешивать.

Мы вернулись в класс со звонком. Сменка у всех была в снегу. Кириешка удивлённо наблюдала, как мы рассаживаемся по своим местам.

— И где вы все были? — спросила она.

— Курить ходили, — ответил за всех Полянский, усаживаясь за заднюю парту.

Никто из нас не знал, чем закончится эта авантюра. Шутить не хотелось. И когда Кириешка перешла собственно к уроку, мы с облегчением занялись своим образованием. Разбирали двадцать третий билет.

На литературе разбирали очередную тему экзаменационного сочинения.

Всё было спокойно. Никто не прибегал с криками про украденную из-за сарая макулатуру, требуя найти виновных. Ну, авось и не поймут, что случилось. Увидит кто потом пустое место, да и решит, что все вывезли.

На алгебре раздали экзаменационные тетради. У меня стоял жирный трояк. Разочарованию моему не было предела. Я рассчитывал, как минимум, на четыре. Самолюбие мое было конкретно задето. Я, взрослый мужик с двумя дипломами, получил в школе трояк по алгебре! Капец вообще!

На уроке предстояла работа над ошибками. Постепенно я успокоился и стал разбираться, что не так в моих решениях.

Надо признать, я действительно накосячил. Подзабыл всё малость.

На перемене между алгеброй и геометрией мы со Славкой, Веткой и Юлькой стояли в рекреации у окна. К нам подошёл Полянский. Но хитро так подошёл, типа мимо проходил и случайно мысли вслух произнёс:

— Ну и хрен с ней, с алгеброй. Зато я после уроков всех сделаю.

— Посмотрим! — с вызовом ответила ему Ветка.

Никто даже глазом не повёл. Полянский прошёл дальше и встал у соседнего окна.

— Это что, извините, сейчас было? — ничего не понимая, спросил я.

— Да у них давние счеты, — пояснил Славка. — Кто из них более меткий.

— Чего? — чувствуя скрытый подвох, спросил я.

— Что ты не понял? — удивилась Юлька. — Забыл, как они в том году за первенство бились?

— У меня того, амнезия после падения с моста, — включил дурака я, — Какое первенство? В чём?

Я переключился на Ветку. Она с живейшим интересом наблюдала за моей реакцией. Я вспомнил: она же не знает о моей потери памяти.

— Так в чём первенство? — спросил я Ветку.

Вместо ответа она навела на меня два пальца правой руки и сымитировала выстрел.

— Да, ладно, — не поверил я. — Вы здесь стреляете? Из чего?

— Мелкашки, воздушки, — ответила Ветка.

— Где?

— Тир в подвале.

— Почему Тимур обещал всех сделать после уроков?

— Так НВП сегодня.

— И?

— Потом курсы стрелковой подготовки.

О, мой Бог! Вот это я удачненько перевоплотился.

— Я тоже хочу на курсы! — в порыве энтузиазма заявил я, потирая в предвкушении ладони.

— Неужели? — ехидно сказала Юлька. — А как же: «Фу! Грохот!»?

— Это было очень недальновидно, — согласился я. — Блин. А как же работа?

— Ты работаешь? — удивлённо спросил Славка. — Даже не сказал ничего.

Похоже, он обиделся.

— Вчера на собеседование ходил, — начал оправдываться я, но тут прозвенел звонок.

Мы вернулись в класс и расселись по своим местам. Славка явно надулся. Я ткнул его слегка локтем в бок, он двинул мне в ответ.