Ревизор: возвращение в СССР

— Ладно, схожу, — пообещал я, но замялся в дверях.

— Иди уже, — сказала Марина.

— А как вы одна её на улицу выведете? — засомневался я.

— Скоропомощники помогут, — успокоила меня Марина.

— Ну, хорошо. Я пошёл. Спасибо вам за неравнодушие, — сказал я Марине. Она удивленно посмотрела на меня. Я не стал развивать свою мысль.

— А вам — выздоравливать, — обратился я к женщине, она кивнула головой.

Вышел из дома Марины. Дошёл до улицы Огарева, прошел мимо нашей школы, мимо стадиона при ней, первый раз его видел, и вышел на улицу Ленина. До вокзала отсюда минут десять. Я шёл по улице, пытаясь разглядеть в темноте номера домов, они были далеко не у всех, или их не было видно. На 207-ом доме номера тоже не было, но я вычислил его, отсчитав дома от последнего с табличкой.

Дом самый обычный, деревенский. В доме горел свет, пока я стучал калиткой и пытался определить, есть ли во дворе собака, свет погас.

Вскоре из дома кто-то вышел и направился прямо к калитке, на ходу одеваясь. Прямо на меня на улицу выскочил высокий взволнованный возрастной мужчина. Точно не дед, в моем понимании этого слова.

— Ивлев. Ты что тут делаешь? — воскликнул он, наткнувшись на меня.

УПС. И кто это? Как себя вести?

— Добрый вечер. А у вас 207-ой дом? — спросил его я.

— Да. Что-то случилось?

— Жена ваша поскользнулась, упала неудачно, перелом стопы.

— Где она?

— Уже в больнице должна быть. По скорой.

— Понял. Спасибо, Паш, — похлопал он меня по плечу и направился быстрым шагом в сторону нашей школы.

Вот и что это было? Вернее, кто это был?

Я пошёл к себе домой. К Ивану позднее зайду, пойду за водой и зайду.

Уроки ещё делать, но это после Ивана.

Так, занятый своими мыслями и строя планы на вечер, я вышел на свою улицу.

Дома меня встретила бабушка жареной картошкой. Мать укладывала малую у себя в спальне. Ходики показывали почти девять часов.

— Как всё прошло? — спросила бабуля. — Устроился?

— Да всё нормально. Вот, даже заработал сегодня, — я достал из кармана рубашки три рубля. — Можно я этот трояк себе оставлю? Надо Никифоровне патрон новый купить на рынке. Я понятия не имею, сколько он стоит.

— Конечно, оставляй, — разрешила бабушка.

Я вспомнил про гостинцы от Никифоровны. А где они? Пришёл-то домой без пакета! Стал лихорадочно вспоминать, в какой момент я ещё помнил этот пакет у себя в руках и сделал вывод, что оставил его либо у Марины в доме, либо бросил с перепугу во дворе у Александра Викторовича.

— Ба, а ты не знаешь случайно, кто живёт на Ленина-207? — спросил я.

— Не знаю, — ответила бабуля, подумав.

— За водой схожу, — сказал я, взял пустое ведро и вышел из дома.

Еле шёл, ноги с непривычки горели. Натоптался за сегодня.

Иван вышел сразу, услышав лай своего овчара.

— Привет, — поздоровался он, протягивая мне руку. — Как всё прошло?

— Слушай, — начал я объяснять, — это работа криминальная. Как бы меня не притянули.

— Рассказывай, — сказал строго Иван. Я перевернул пустое ведро и уселся на него, вытянув ноги, чтобы дать им отдохнуть.

— Стоять не могу, — пояснил я. — Там, короче, поступает на базу сахар в мешках, а на выходе расфасованный, четыре копейки с килограмма прилипает.

— Ну, это фигня, — разочарованно сказал Иван.

— Фигня, не фигня, а свою сотню с лишним в месяц с одного меня Цушко имеет. Я не сразу просёк, гиря у него высверленная. В каждый пакет пятьдесят грамм сахара недосып.

— Вот жук! — воскликнул Иван. — И, если что: ты фасовал, ты и виноват. А он ни при делах, он этих пакетов даже не касался.

— Помню, как парень из ОБХСС, что к тебе приходил в больницу, на Веронику сетовал, что она сразу к ним не пришла. Так бы ей ничего не было. Я хочу сразу прийти. Можешь мне встречу с ним устроить?

— Можно попробовать прямо сейчас до Терентьевых дойти, это минут пятнадцать от нас, — подумав, ответил Иван. — Подожди, я переоденусь быстро.

Иван через пару минут вернулся, мы спрятали моё ведро у него во дворе у калитки. Ну, не с ведром же пустым в гости идти.

Мы с Иваном вышли на Школьную улицу и пошли мимо булочной, мимо нашей школы в сторону железной дороги.

— Там дальше механический завод, — пояснил мне Иван. — А мы уже почти пришли.

Иван подошёл к третьему дому от перекрёстка с улицей Огарёва. Я старался все запомнить, мало ли пригодится.

Иван смело вошел в чужой двор, навстречу ему выскочила собачушка непонятной породы на коротеньких ножках не то с лаем, не то с визгом.

— Каштанка, Каштанка, — обрадовался не меньше неё Иван. — Узнала, зараза.

На лай собаки кто-то выглянул из сеней.

— Кого там нелёгкая принесла? — услышали мы строгий женский голос.

— Свои, тёть Вась, — крикнул ей Иван.

— Свои все дома! — ответила она ему.

— Тёть Вась, это Ваня Николаев.

Мне так хотелось рассмеяться, когда услышал «тёть Вась», но я понял, что два раза подряд Иван ошибиться не мог. Значит тётя Вася — реально Вася.

— Ванечка! — воскликнула женщина. — Как давно тебя не было. Проходи, мальчишки дома.

— Я с соседом, тёть Вась, — представил Иван меня, проталкивая вперед.

— Павел, — представился я.

— Очень приятно, — отозвалась хозяйка и улыбаясь представилась, — Василиса Антиповна, можно тётя Вася.

Она так улыбнулась по-доброму. Крупная, дородная, в белом фартуке и белой косынке на голове.

Вот оно что: Вася — это Василиса. А я-то думал. А что я думал? Не знаю, что я думал. Ошалел совсем уже от такого дня.

Хозяйка пригласила нас в дом. Здесь была другая планировка. Левая от входа половина дома представляла собой единую кухню-гостиную. Печь располагалась в конце этой половины. Комнат как таковых не было. Правая половина разделялась на три небольших закутка перегородками, не доходящими до потолка. Дверей не было, вместо них занавески.

У нас в избе окон не было только по одной стене дома. А здесь наоборот: три окна были только по одной стороне слева от входа, остальные стены глухие. Большой обеденный стол стоял вдоль стороны с окнами. Между окнами стояли старинные буфеты со всякой утварью.

За столом сидел старший брат, который служит в ОБХСС.

— Коля, буди Саньку, — сказала тётя Вася старшему сыну и засуетилась у кухонного стола, стоявшего вдоль стены слева от входа.

Николай удивился, увидев нас. Он встал, обрадованно пожал нам руки, несколько раз громко позвал брата и пошел в один из закутков будить его.

Вскоре вышел заспанный Александр.

— Что случилось? — спросил он, глядя на нас едва открытыми спросонья глазами.

— Ничего такого. Посоветоваться насчёт Цушко пришли, — успокоил товарища Иван. — Пашка сегодня устроился туда на работу.

Александр пошёл к умывальнику, стоявшему справа от входа. Немного придя в себя и проснувшись, он пожал нам руки и жестом пригласил всех за стол.

Как-то сама собой появилась початая бутылка водки. Потом стопки, закуска, тётя Вася суетилась у стола. Я понимал, что Пашкин организм водку не примет. А мне завтра в школу и на работу. Я извинился и попросил у тёти Васи чаю. Парни живенько налили себе водки и выпили первый тост за Ванину выписку из больницы. Я терпеливо ждал, когда можно будет перейти к делу.