Итальянские маршруты Андрея Тарковского

Тут проступает ещё один парадокс бытия Тарковского: получается, все те, кто ему помогал, кто делал его жизнь легче, уменьшая страдания и позволяя избегать жертв, по сути, мешали работе души и противодействовали творчеству. Быть может, именно потому режиссёру была не просто нужна, а предначертана Лариса.

Так или иначе, к серьёзной работе над книгой он более не вернётся. Впоследствии текст увидит свет примерно в том виде, в каком он существовал в описываемый момент. Суркова рассказывает, что её «терпение лопнуло», и она тоже перестала заниматься «Запечатлённым временем» вскоре после этой встречи.

Минимальные изменения режиссёр внесёт в ходе предстоящей поездки в Швецию, но вдумчиво редактировать явно будет некогда, а ведь в Берлин он повезёт рукопись прямо из Стокгольма. 10 ноября Тарковский пожалуется в дневнике по этому поводу, а также отметит плохую работу человека, которого отказывался считать соавтором: дескать Суркова «просто переписывала» его слова. Более того, режиссёр предположит, что киноведческие работы за неё сочинял отец.

Уже после смерти главного героя настоящей книги в прессе[918] появится глава о «Жертвоприношении», которая не войдёт в ранние издания. Подзаголовок будет утверждать, будто Андрей закончил её за неделю до смерти. Это вряд ли правда. Ольга, разумеется, участия в её создании не принимала. Более того, она предполагает, что в написании текста не участвовал и Тарковский, что кто-то сделал это вместо него. На деле же, работа над главой пройдёт в том же порядке, что и раньше, только место Сурковой займёт Бертончини. Однако всё случится вовсе не за неделю, а за девять месяцев до смерти — Кристиана приедет к Андрею 16 марта 1986 года, когда он захочет выпустить второе издание книги, расширенное главой о «Жертвоприношении», к Каннскому кинофестивалю[919], на котором планировалась мировая премьера. Разумеется, Тарковский вновь будет рассчитывать на безоговорочную победу. Пока же эту картину предстояло ещё снять.

Договор о съёмках — не о разработке фильма, а именно о начале производства — со шведами так и не был заключён. Всё время кого-то не устраивали условия. Режиссёр сильно раздражался из-за того, что Вибум с ним торговалась. Впрочем, её можно понять, ведь Андрей планомерно увеличивал требуемые суммы. Иными словами, торговался сам. Для собственного проживания в ходе работы сначала он просил загородную виллу, а потом склонялся к тому, чтобы отказаться от неё в пользу суточных. Кстати сказать, тут Анна-Лена не пойдёт на компромиссы и более пятидесяти долларов платить режиссёру не станет.

Деньги были нужны как всегда или как никогда. Стало ясно, что отремонтировать и обустроить дом в Сан-Грегорио по проекту Тарковского не удастся. А значит, вероятно, придётся покупать другое жильё. Андреем внезапно начала владеть идея вернуться из пригорода в город и, продав недвижимость, купить квартиру в Риме. По всей видимости, такая перемена в желаниях произошла под влиянием супруги, настаивавшей, что так лучше для сына и вообще удобнее. Только в связи с этими размышлениями режиссёр упомянул в дневнике[920] о недавнем визите Бертончини. Издательница сказала, что у неё в Вечном городе имеется квартира, в которой она не живёт, и если ей удастся выселить оттуда арендаторов, Кристиана будет рада предложить её Тарковским.

1 сентября Андрей отправился в Стокгольм один, без Ларисы. Супруги расстались довольно надолго. Кстати, из даты отъезда следует, что если на совместную работу с Сурковой действительно было запланировано шесть недель, то режиссёр прервал её до срока.

В столице Швеции Тарковский поселился в престижном районе Юргорден — на одноимённом острове стокгольмского архипелага. Его разместила в своей личной квартире директор картины Катинка Фараго, таков был один из способов сэкономить бюджет. Иными словами «скупились» продюсеры не случайно. Жилище располагалось по адресу Nordenskiöldsgatan, 74[921], а рабочие помещения для группы, где проходил подготовительный период, находились по адресу Strindbergsgatan, 26 — в трёх километрах на север.

Последнее упомянутое здание заслуживает отдельного разговора. Во-первых, это памятник архитектуры (см. фото 142), его истории посвящена часть шведского документального фильма «Под грифом „культура“»[922] (1992). Сначала здесь были королевские конюшни, потом павильоны телестудии, в наши дни — фитнес-клуб. Нынешним хозяевам подобный статус создаёт немало проблем, поскольку нельзя делать никакой серьёзный ремонт, менять окна и так далее.

Во-вторых, в наше время строения с таким адресом не найти. Чётная сторона Strindbergsgatan начинается с дома 30. В девяностые годы район был перестроен, и у улицы купировали начало. Актуальный адрес этого здания — Valhallavägen, 117, но всё равно разыскать его нелегко (@ 59.343253, 18.085463), поскольку оно расположено не совсем на названной улице.

К переговорам с Вибум Тарковский подключил адвоката, и они, наконец, смогли прийти к согласованному решению. Речь идёт не о Джованне Кау — интересы режиссёра в данном случае представлял мужчина. Однако он тоже предложил Андрею открыть юридическое лицо в Швейцарии и далее вести дела через него. Тарковского такая идея воодушевила, и не смущало даже то, что это бы обходилось ему в два миллиона лир[923] в год. «Всего-навсего», — писал он в дневнике. А ведь на эту сумму можно было бы арендовать квартиру в Сан-Грегорио восемь месяцев.

В Швеции, несмотря на то что режиссёр разболелся, сразу началась активная подготовка к съёмкам. На данном этапе, главным образом, она состояла во встречах и знакомстве с членами группы. Познакомимся и мы, перечислив бо́льшую часть людей, работавших над фильмом, чтобы далее эти имена и фамилии не вызывали недоумения: оператор Свен Нюквист, художник-постановщик Анна Асп, художник по костюмам Ингер Перссон, гримёр Шель Густавссон, ассистенты режиссёра Керстин Эриксдоттер и Анн фон Сюдов, руководитель группы Геран Линдберг, ответственный по реквизиту Ян Андерссон, технический руководитель строительства на натуре Кай Ларсен, костюмер Ингер Перссон, один из дублёров Александра Матиас Хендриксон, осветители Хассе Валин и Оки Хансон, переводчики сценария Хокан Лёвгрен и Ларс-Эрик Бломквист, шофёр Туре Люнгрен. В качестве помощника по реквизиту в группе работала Кики Иландер — впоследствии она станет крупным художником по костюмам. Ассистент оператора Лассе[924] Карлссон сделает на «Жертвоприношении» первые шаги в профессии, а через много лет получит приз Ингмара Бергмана за операторское мастерство. Другим помощником Нюквиста станет Дан Мюрман. Операторскую тележку будет катать Даниэль Бергман — сын шведского маэстро, который впоследствии сам станет режиссёром, а работу у Тарковского неоднократно вспомнит, как важнейший урок. По слухам, изначально Андрей даже не подозревал, что этот юноша — отпрыск его коллеги. Всего же у Ингмара восемь детей, шестеро из которых связали жизнь с кинематографом.

Чтобы настроить оператора, Андрей показал ему «Зеркало», то есть работу Георгия Рерберга, а вовсе не «Сталкер» Княжинского, которым Тарковский недавно так восхищался в Италии. Заметим, что копию фильма режиссёр счёл плохой настолько, что ему даже стало стыдно[925] перед Свеном. Впрочем, в данном случае плёнка, действительно, была старой и заезженной. Кстати, именно при этом просмотре Андрей решил, что из картины следовало бы убрать сцену с мальчиком, плавающим в реке. После статического чёрно-белого кадра, где ребёнок держит кувшин, этот — цветной и динамичный, в котором голова того же персонажа показана с нарочито другого ракурса — и правда несколько выбивается из темпа финала. Однако, конечно, «Зеркало» Тарковский редактировать уже не станет.

Позже он покажет Нюквисту и «Ностальгию», Свен очень высоко оценит работу Ланчи. Интересно, что сам Андрей тоже искал контакта с оператором, пересматривая снятые им фильмы Бергмана. Об этом режиссёр не упомянул в дневнике, а значит, ему всё очень нравилось.

На «Жертвоприношении», воистину, работал обновлённый Тарковский. Вскоре приступили к выбору натуры. 3, 5 и 18 сентября летали на остров Готланд, и главное место — локацию, где возведут дом Александра, а также снимут большинство натурных сцен — окончательно выбрали сразу, в первый же приезд. Подобная ситуация ранее была бы непредставима.

Эта точка находится в птичьем заповеднике на маленьком полуострове Нерсхольмен (Närsholmen) (@ 57.219637, 18.683717). Не стоит путать[926] последний с другой орнитологической резервацией под названием Норсхольмен (Norsholmen) — северной оконечностью соседнего острова Форё, где расположен легендарный дом Ингмара Бергмана. Тоже ведь, не столько совпадение, сколько незаурядный орнамент судеб…

Форё входит в архипелаг Готланда. Норсхольмен до XVII века был оторван от него, существуя, как отдельный клочок суши. Есть расхожая гипотеза, будто Андрей собирался снимать «Жертвоприношение» именно на «острове Бергмана», однако его не пустили туда местные власти. Въезд иностранцев на Форё, действительно, был существенно ограничен, поскольку там располагалось множество военных баз для обороны Швеции от СССР. Останки этих сооружений можно видеть и сейчас. Но гипотеза вряд ли правдива. Во-первых, при желании режиссёра, ему почти наверняка пошли бы на встречу. Во-вторых, возле Нерсхольмена, прямо в зоне видимости, также располагалась крупная военная база.

Через несколько дней из Исландии на пробы приехала актриса Гудрун Гисладоттир, претендующая на роль ведьмы Марии. И вновь сразу — прямое попадание. Тарковский выбрал её ещё по фотографии, которую, в числе других, передал ему исландский режиссёр Лаурус Имир Оускарссон, работавший в то время в Швеции. Вот как сама Гисладоттир описывает[927] свои странные пробы: «Он [Андрей] стоял рядом, словно ничем не выдавая своего присутствия, и изучал меня. Не лез в душу, как это бывает с другими режиссёрами. Не пытался активными действиями нащупать внутреннюю органику. Наверное, это и поразило меня сильнее всего. Несколько минут он молча смотрел на меня и вдруг спросил: „А брови вы готовы сбрить для роли?“ Я ответила: „Да“. Так меня и утвердили». Брови сбривать не пришлось.

В этом фильме на многие роли актёров удалось найти поразительно быстро. С самого начала работы, включая создание сценария, всё стало происходить в феноменальном темпе. Ни один его прежний фильм не рождался с такой скоростью и уверенностью. Будто Тарковский нашёл творческий модус и подходящую среду.

Безусловно, в эти шведские дни режиссёр переживал подъём. То, что финальную сцену с горящим домом стоит снять единым кадром, причём так, чтобы все персонажи попали в поле зрения камеры, Андрей тоже придумал уже 13 сентября.

Легко и быстро был найден один из важнейших артистов — Аллан Эдваль, сыгравший почтальона Отто. Эдваль — крупная фигура в шведском кино, актёр и режиссёр, чей фильм «Аке и его мир» (1984) триумфально шёл по фестивалям как раз в то же время. Тарковский присутствовал на премьере. Кандидатура Аллана не обсуждалась вообще, на роль почтальона не рассматривался более никто. Интересно, что когда в начале 1985 года Эдваль отправится со своей картиной на смотр в Лос-Анджелес, Тарковский предупредит его: «Только не загорай!» Конечно, ведь для съёмок «Жертвоприношения» он будет нужен бледным.