Итальянские маршруты Андрея Тарковского

Вычурная последовательность знаков пунктуации — ″!?″ — в данном случае имеет под собой основания: слишком уж немыслимый источник поддержки. Бывший министр иностранных дел РСФСР[155], Сергей Лапин находился примерно на той же ступени бюрократической иерархии, что и Ермаш. Возглавляя Гостелерадио СССР[156], он сделал немало для развития советского телевидения. Это имело особое значение в преддверие московской олимпиады 1980 года, что увеличивало его влияние. К 1985-му, в конце которого Лапин будет отправлен на пенсию, объём вещания вырастет более чем в два раза по сравнению с 1970-м, когда он вступил в должность. Тем не менее слава о нём ходила не самая добрая. Заставшие времена хрущёвской оттепели сразу почувствовали, как новый руководитель «закрутил гайки» на телевидении. Он оказался одним из провозвестников и даже воплощений застоя. От лапинской цензуры пострадали, например, «КВН» и «Кинопанорама» — передачи не выходили в эфир несколько лет. Были введены новые правила, касающиеся всех программ. Скажем, ведущие мужского пола более не могли появляться на экране без галстука и пиджака. Доходило до абсурда: подобно Петру I, Сергей запрещал носить бороды. В довершении всего он оказался яростным антисемитом, потому на долгие годы из эфира исчезли Майя Кристалинская, Валерий Ободзинский и другие.

Лапин обладал патологической склонностью к запрещению. Иногда это касалось не только вопросов телевидения, но даже кино. Особенно, если речь заходила о телефильмах. Один из хрестоматийных прецедентов состоит в том, что он был решительно против кандидатуры Владимира Высоцкого в качестве исполнителя главной роли в сериале Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя» (1979). Как известно, тогда это удалось преодолеть. Тем не менее трудно было предположить, что Лапин внезапно выступит с поддержкой затеи Тарковского и Гуэрры. Причин, пожалуй, могло быть три. Во-первых, действительно имел место антагонизм между ним и Ермашом. Несколько раньше они «схлестнулись» на почве картины Эльдара Рязанова «Ирония судьбы» (1975). Госкино запретило снимать этот фильм, и тогда его взяло под крыло Гостелерадио. Примечательно, что подобных ситуаций между ними и прежде возникало множество и, как правило, историческая правда оказывалась на стороне Лапина. Это подводит нас ко второй причине.

Во-вторых, невзирая на всё сказанное, по воспоминаниям современников Сергей был человеком довольно образованным и даже тонким. Знал наизусть множество стихов, мог рассуждать о литературе и живописи, отличался бытовым остроумием. Ермаш всем этим не обладал. В-третьих, при условии опущенного железного занавеса, крупный, идеологически выдержанный или хотя бы нейтральный международный проект сулил немалый резонанс, а значит — доход или карьерный рост, что на уровне практически «министров» — достаточно редкий шанс. Разумеется, Лапин был бы раз «забрать» это себе, а не отдавать Ермашу.

В своих воспоминаниях[157] Гуэрра настаивает, будто с самого начала они с Андреем думали не столько о фильме, сколько о том, как найти повод для эмиграции режиссёра в Италию. Причём отъезд нужно было организовать так, чтобы Тарковский покинул СССР не в качестве политического беженца, а в качестве кинематографиста, собирающегося работать. Неужели главный герой настоящей книги с самого начала думал именно о переезде в другую страну? Многие из дальнейших событий укажут, что нет. Не говоря уже про его нерешительность в куда более простых ситуациях. Существенно раньше Андрей сказал своему знакомому, филологу Вячеславу Иванову: «Мы живём в грязи и крови современной России. Из этого материала мы должны слепить реальное искусство». Эти слова похожи на упоминавшуюся цитату из романа Роберта Пенна Уоррена, ставшую эпиграфом «Пикника на обочине»: «Ты должна сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать». Формулировку, поразившую Иванова, режиссёр с успехом претворял в жизнь. Было ясно: оказавшись за границей, он останется без этого источника. Вряд ли Тарковский хотел быть беглецом, но ситуация вокруг него становилась всё мрачнее… 1 января 1979 года он писал: «Ночью, после часа, пришли Тонино с Лорой. Тихо, мирно провели вечер. О многом говорили с Тонино. Он, кажется, понял моё здесь положение. И, мне кажется, поможет мне в случае чего». Вряд ли может быть несколько мнений о том, что имеется в виду.

В свете истории со «Сталкером» ясно: все эти годы режиссёра не выпускали, пока он не закончит многострадальный фильм. Разумеется, никто не хотел даже думать, будто Тарковский может не вернуться, но и не думать об этом было нельзя. Госкино опасалось, что картина, в которую вложены огромные деньги, не будет закончена. В те времена срыв производства мог быть приравнен к растрате государственных средств. Иными словами — к уголовному делу. 5 января 1979 года Андрей писал: «Ермаш не захочет меня отпускать… до тех пор, пока я не изуродую фильма. Даже будет говорить, что поездка в Италию зависит лишь от меня. А я ничего не буду делать и застряну здесь».

Официальная дата окончания работы над «Сталкером» — 16 марта 1979 года. Постфактум использование столь экспрессивного глагола, как «изуродовать» выглядит неожиданно. По сравнению с другими картинами режиссёра, эта была принята практически без замечаний. Тарковский же готовился к худшему. В записи от 5 января он продолжал так: «Уезжать со скандалом? Это означает года два мук: а Андрюшка в школе, а Марина, мама, отец. Их же замучат. Что делать?! Только молиться! И верить».

Сказочная приёмка ленты связана не только и не столько с тем, что многострадальный фильм хотели закончить уже все инстанции. Итало-советский проект тоже затягивать дольше было глупо — сколько лет можно тянуть? Уж либо отказывать навсегда, либо давать зелёный свет. А зачем отказывать, раз парижская поездка дала хорошие плоды? Небезосновательно опасаясь, что режиссёр не вернётся, было решено сделать хорошую мину, оставить позитивное впечатление, якобы во всём пойдя навстречу его авторскому замыслу.

Отдельно стоит обсудить, кем «было решено». Вряд ли подобную линию поведения Ермаш выбрал самостоятельно. Почти наверняка это была директива из ЦК КПСС, куда Андрей нередко апеллировал. По поводу многих своих проблем он обращался конкретно к Василию Шауро, заведующему отделом культуры Комитета. Вспоминает Евгений Цымбал: «У Тарковского были друзья и поклонники в ЦК, которые прикрывали его и помогали. Среди чиновников существовали свои кланы, корпорации и подводные течения. Вся реальная жизнь протекала там, под коврами, а оглашались лишь уже принятые и почти всегда неизменимые решения. У каждого из этих чиновников было несколько лиц и версий — для своих, для начальства, для подчиненных, для публики и так далее. Разобраться в этом иногда не могли даже они сами».

Шауро — тоже человек весьма спорный. Вот, например, что пишет[158] о нём Георгий Куницын: «Заведующий отделом культуры Шауро — это страшная фигура, мрачная, инквизиторского характера. Он пытался всё делать руками других, себя, как он любил выражаться, „не подставлял“». А вот Тарковского он выручал по самым разным поводам.

Так или иначе, будь то фантастическим совпадением или скрупулёзным расчётом, но как только «Сталкер» прошёл экспертную проверку 16 марта, режиссёру незамедлительно разрешили ехать в Италию. Для начала — ненадолго, на международную премьеру «Зеркала» в Сен-Венсане[159]. Если принять во внимание, сколько времени готовилось данное мероприятие итальянской стороной, становится ясно, что всё это не совпадение. Конечно, расчёт. Премьера состоялась 1 апреля.

Хоть его судьба и складывалась лучше, чем у более ранних фильмов, «Сталкер» вышел в СССР далеко не сразу. 25 мая был закрытый показ на студии. Прокат начался с трёх кинотеатров Томска в июле, а относительно крупный — лишь через год. Вскоре после премьеры на «Мосфильм» пришло письмо из Московского городского комитета КПСС с требованием повысить, наконец, уровень выпускаемых работ. Доколе, дескать, можно плодить профанацию вроде комедии «Кот в мешке» (1978) Георгия Щукина, производственной драмы «Молодость с нами» (1978) Олега Бондарёва или «Сталкера» Тарковского. Список лент через запятую обескураживает даже больше, чем постановка вопроса.