Все норманны в Восточной Европе в XI веке. Между Скандинавией и Гардарикой

Глава 34. Норги (Хакон Эйрикссон = Якун Золотая Луда) в Новгороде (1025 г.)

Щиты изрезаны, / Латы изрублены.

Плохо было / Сему полку,

И путь его / Вел в Вальгаллу. Эйвинд Погубитель Скальдов. «Речи Хакона»

Хакон Эйрикссон – сын хладирского ярла и правителя Норвегии Эйрика / Свейна Хаконссона и Гиды Свендоттир, дочери короля Дании (а также Англии и Норвегии) Свена Вилобородого. Ярл Хладира (1014–1015 гг.), ярл Вустершира в Англии при Кнуде Великом (1016–1028 гг.), правитель Норвегии, наместник Кнуда Великого (1028–1029 гг.). Родился ок. 995 г., умер в 1029 г.

По версии историка О. И. Прицака, в 1024 г. Хакон Эйрикссон прибыл в Новгород с дружиной в качестве наемника Ярослава Хромого[218]. Война, в которой он принял участие, велась между Ярославом Хромым, князем Правобережной Руссии, и его двоюродным племянником, Мстиславом Храбрым (Черниговским), князем Левобережной Руссии.

В ПВЛ эти события представлены как борьба Ярослава с родным братом, Мстиславом Храбрым (Тмутараканьским). Однако, как мы уже отмечали, события здесь искажены киевскими летописцами в пользу Ярослава. На самом деле Ярослав Хромой никогда не владел Левобережной Руссией. Потомки Святослава и Всеволода, сыновей Мстислава Черниговского, использовали в качестве княжеского знака/герба двузубец (а не трезубец, как Владимировичи), то есть вели свой род от Ярополка.

В русских источниках Хакон Эйрикссон упоминается как Якун (Акун) слеп (устар. «красивый») или Якун (Акун) с золотой лудой (устар. «с позолоченной повязкой»): «сь лѣпъ, и луда у него златомъ истькана». В поздних переосмыслениях иногда называется Якуном Слепым, Якуном В Маске или Якуном В Позолоченном Плаще. В нашей книге мы будем называть его Якун Золотая Луда.

В первую очередь можно было бы предполагать, что военную помощь варягов Ярослав станет искать не а Англии, а в Швеции, где у власти находился Анунд Якоб (с 1022 г.), брат его второй жены Ингигерд. Тем более что Англия была в то время враждебна шведско-норвежскому военному союзу. Кроме того, Кнуд Великий мог испытывать личную неприязнь к Ярославу, допустившему пленение польским герцогом Болеславом Храбрым его сестры Эстрид (первой жены Ярослава). Однако поиски предводителя варяжской дружины в Швеции ничего не дали. Согласно Э. Брате, в начале XI в. здесь не было ни одного хоть сколь-нибудь значимого Хакона, который мог бы на русской почве получить имя Якун[219].

Возможность отождествления Якуна с Хаконом Эйрикссоном зиждется на том основании, что о его судьбе в Англии, куда Хакон бежал от Олафа Толстого, практически ничего не известно. Арне Одд Йонсен в написанной им биографии ярла Хакона Эйрикссона, базирующейся на древних английских актах, не смог отследить все военные предприятия Хакона собственно в Англии, не говоря уже об экспедициях за ее пределами.

В то же время в сагах неизменно подчеркивается красота Хакона, что существенно сближает его описание с варяжским князем Якуном из русских источников, а в трех сагах упоминается даже та самая золотая повязка, которой были перетянуты его волосы[220]:

«Хакона ярла привели на корабль конунга. Он был красив на диво. У него были длинные волосы, красивые, как шелк. Они были перетянуты золотым обручем [повязкой]. Когда он сел на корме корабля, Олав сказал: “Правду говорят, что красив ваш род, но удача ваша истощилась”»[221].

У польского хрониста XV в. Яна Длугоша в «Истории Польши»[222] призванный Ярославом против Мстислава варяг именуется Якуем, герцогом Ворахунорума (Yakuj ducem Vorahunorum). В то же время, по биографии ярла у Арне Одда Йонсена[223], в Англии в 1016–1028 гг. Хакон носил титул герцога Ворчестершира (Hacun dux Worcestershire). Определенная близость звучания Ворахунорум (лат.) и Ворчестершир (англ.) служит для многих исследователей дополнительным аргументом в пользу отождествления Хакона с Якуном.

Князь Ярослав Владимирович и ярл Хакон Эйрикссон приходились друг другу дальними родственниками. Ярослав был женат на Ингигерд, дочери Олафа Шётконунга, а отец Хакона, Свейн/Эйрик Хаконарссон, был женат на Хольмфрид, сестре Олафа Шётконунга. Ярослав являлся также родственником Кнуда Великого, сюзерена Хакона Эйрикссона, поскольку был отцом его племянника Свена Эстридсена (см. соответствующую главу книги). Есть вероятность того, что военная помощь была оказана Ярославу по прямому указанию Кнуда. Возможно, Ярослав пообещал в случае общего успеха отдать Свену Эстридсену новгородское княжение.

Год Лиственской битвы, в которой принял участие Якун Золотая Луда, скорее всего, в летописях указан неточно. Даты в ПВЛ были расставлены лишь в конце XI в., поэтому вполне возможны ошибки. В данном случае в летописи очень подробно расписан 6532 (1024) г., имеется сообщение по 6534 (1026) г., а вот в 6533 (1025) г. якобы не было вообще никаких известий. Можно полагать, что запись «В год 6533 (1025)» должна стоять не там, где она располагается сегодня, а после слов «пришел Ярослав в Новгород и послал за море за варягами», пред следующим абзацем: «И пришел Якун». Во-первых, призвание варягов имело четкую причину, а именно захват Киева Мстиславом Черниговским в 1024 г., после чего прежний киевский князь Брячислав был вынужден вернуться в Полоцк (в ПВЛ данное событие представлено как неудачный поход на Киев Мстислава), а во-вторых, послам Ярослава и варягам Якуна просто нужно дать какое-то время на сборы и плаванье по Балтийскому морю.

Молодой черниговский князь Мстислав не стушевался перед лицом опасности: Лиственское сражение (1025 г.) было им вчистую выиграно. Считается, что при построении своих полков перед битвой Мстислав впервые в русской истории применил расчлененный по фронту боевой порядок, в определенной степени нивелирующий напор норманнских наемников, выставляемых обычно «в чело». Хакон Эрикссон бежал с поля боя, за ним последовало и все его войско. В летописях сообщается, что при этом варяжский князь Якун потерял свою знаменитую позолоченную повязку (золотую луду).

Необычным оказывается то обстоятельство, что практически весь рассказ о Лиственской битве, в которой принял участие ярл Хакон, в ПВЛ изложен древним свободным силлабо-тоническим стихом, подобно знаменитому «Слову о полку Игореве»[224]. Поэтому, вполне возможно, данный фрагмент является заимствованным из какого-то не дошедшего до нас поэтического произведения. А. Ю. Чернов предположил, что стихотворение принадлежит легендарному сказителю Бояну, так как в «Слове о полку Игореве» специально оговаривается, что тот пел свои песни во времена старого Ярослава и храброго Мстислава.

Исключением оказываются лишь три последних предложения из сообщения о битве (после слов: «а Якунъ иде за море»), которые представляют собой обычную неритмическую прозу и являются, видимо, позднейшей вставкой. Впрочем, и без того понятно, что Мстислав не мог сказать приведенную в самом конце рассказа фразу, показывающую его якобы пренебрежительное отношение к северянам. Все войско у Мстислава Храброго (Черниговского) состояло как раз из северян:

«В год 6532 (1024)… И, возвратившись, пришел Ярослав в Новгород и послал за море за варягами. И пришел Якун с варягами, и был Якун тот красив, и плащ [ «луда» – повязка] у него был[а] золотом выткан[а]. И пришел к Ярославу, и пошел Ярослав с Якуном на Мстислава. Мстислав же, услышав, вышел против них к Листвену. Мстислав же с вечера исполчил дружину и поставил северян прямо против варягов, а сам стал с дружиною своею по обеим сторонам. И наступила ночь, была тьма, молния, гром и дождь. И сказал Мстислав дружине своей: “Пойдем на них”. И пошли Мстислав и Ярослав друг на друга, и схватилась дружина варягов с северянами, и трудились варяги, рубя северян, и затем двинулся Мстислав с дружиной своей и стал рубить варягов. И была сеча сильна, и когда сверкала молния, то блистало оружие, и была гроза велика и сеча сильна и страшна. И когда увидел Ярослав, что терпит поражение, побежал с Якуном, князем варяжским, и Якун тут потерял свой плащ золотой [ «луды златое» – позолоченную повязку]. Ярослав же пришел в Новгород, а Якун ушел за море [ «а Якунъ иде за море»]. Мстислав же чуть свет, увидев лежащими посеченных своих северян и Ярославовых варягов, сказал: “Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг, а дружина своя цела”»[225].